«Моя гордыня меня рано или поздно убьёт…», — вздохнул я.
Но я уверен, что выиграю. Дело здесь в другом.
Я хочу взять ещё одну задачу.
К песочной арене я подошёл первым. Рядом крутился Дима.
— Костя, ты дебил конченный! — процедил он, — Ты серьёзно хочешь сражаться с Катей! Только попробуй её, сука, тронуть, я тебе…
— Заткнись, неудачник.
Катя подошла и Дима, закусив язык, побоялся что-либо говорить в её присутствии.
— Десять минут прошло, Константин. Готов к спаррингу? — спросил Катя.
Чёрт… эту форму гений придумал. И Катю тоже гений придумал.
Она была чуть ниже меня. Своё каре чёрных с фиолетовым оттенком волос зачесала назад, чем открыла небольшой милый лобик. Спортивная, а по совместительству и боевая форма на ней сидела идеально.
Даже лучше, чем идеально.
Видно, что Катя была бойцом. У неё спортивная фигура — нет той болезненной худобы или даже грамма лишнего веса. Нет, её фигура идеальна настолько, насколько может адаптироваться тело к постоянным нагрузкам. Упругие бёдра, ягодицы, талия, даже рельеф женского пресса — всё это форма лишь подчёркивала.
Ну и бюст, да. Катину грудь костюм тоже обтягивал, прижимая и очерчивая. И размером она была больше, чем у любой моей одноклассницы.
Передо мной стояла взрослая, зрелая девушка двадцати семи лет. Не малолетняя школьница из моего класса.
Катя была сосредоточенной. Не злилась, не улыбалась, не боялась — лишь смотрела прямо на меня. Для неё не существовало зрителей и их гомона, носящегося рядом Димы и подошедшего к нему Антона Громова с каким-то чёрным амулетом в руке. Никого и ничего — лишь соперник и поле для боя.
— Пока нас никто не слышит, позволь один вопрос. Почему ко мне такое отношение? — спросил я, — Это же очевидно. Ни к кому ты так не относишься, как ко мне. Из-за чего? Из-за сотрудничества с главой Романовых?
— Нет, это уже его дело. Просто ты…, - процедила она, — Меня раздражаешь.
— И чем же, интере…
— Своей заносчивостью, самовлюблённостью и гордыней. Своим… юношеским максимализмом, — она говорила сквозь сжатую челюсть, — Меня раздражают такие люди, как ты.
Ого… решила всё высказать, пока никто не слышит?
— Меня бесит твоя самоуверенность. Из-за характера, малого опыта жизни или чего-то ещё, ты считаешь себя лучшим. Идеалом. Но ты не понимаешь, что лучшим уже стали до тебя…, - она сжала кулаки, — Сколько бы ты ни приносил в жертву… даже если отдашь всё, что тебе дорого… ты поймёшь, что ни на шаг не приблизился к вершине. Это бессмысленно. Твоё мышление деструктивно. Неправильно. И я не могу смотреть, как ты губишь свою жизнь пустыми надеждами. Я спущу тебя на землю и не дам потерять всё в погоне за идиотскими, детскими мечтами!
Кажется, начинаю понимать.
И кажется, проникаться в тот момент, когда не следует.
— К чему вы стремитесь Екатерина?
— Что? — она задрала бровь.
— Ваша цель? К чему вы стремитесь по жизни? Ответьте, пожалуйста.
— Защищать род Романовых. Этому я посвятила свою жизнь, и посвящу её остаток, — без промедления ответила она.
— Хорошо, а ещё?
— Х-ха?
— Наверняка же есть что-то ещё. Всегда есть моменты, когда основная цель требует ожидания. Простого ожидания. К чему в это свободное время вы стремитесь, Екатерина?
— …
Она нахмурилась, начала водить глазами и в итоге уставилась в землю, быстро пытаясь что-то сообразить. Забавно за ней наблюдать. Впервые вижу её человеческую сторону, а не всезнающего злобного учителя.
«Да уж…», — вздохнул я, — «Она ведь совсем как я в прошлой жизни. Такой же потерянный человек»
— Поверь, Кать, когда вероломно идёшь лишь к одной цели, когда посвящаешь всю жизнь другим, будь то спасение или уничтожение…, - я заговорил тише, — До самой смерти ты продолжаешь быть лишь тенью. Никчёмным роботом из мяса. Ты не свернёшь с этого пути. Всё, чего ты будешь искренне желать — чтобы всё это закончилось. А закончится оно… лишь после смерти.
— Ч-что? — она подняла на меня глаза.
— Ты живёшь ради других. Это хорошо и благородно, да. Только вот…, - я посмотрел ей в глаза, — Умираешь ты всегда одна, Кать. В последнее мгновение жизни ты не увидишь всех спасённых людей. Когда перед глазами должны будут мелькнуть счастливые моменты всей жизни… ты увидишь лишь темноту.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Она раскрыла глаза и ещё сильнее нахмурилась, совершенно не понимая, как на это реагировать. Ну а я же…
Я приготовился к бою.
— Готовьтесь, Екатерина, — я попрыгал на носках, чтобы разогнать кровь, — Сейчас вы поймёте, что к идеалу есть смысл стремиться.
Она ещё какое-то время молча стояла и смотрела на меня, не находя слов для ответа. Но время шло, и зрители начали задаваться вопросом, на что Катя пару раз повертела головой, а затем цыкнула и подозвала Антона Громова.
— Будешь судить, — ответила она и в её руке появилась небольшая повязка, которую девушка надела на лоб.
— Что это? — спросил Антон.
— Ограничитель энергии.
Как только Катя затянула повязку, портальная арка потухла, а дымка внутри неё исчезла.
— По силе я становлюсь как обычный человек, чтобы не было преимущества перед Константином.
Это зрители услышали — они поняли, что вот-вот начнётся, и потому притихли.
— Правила просты — признание поражения, потеря сознания или удар в лицо, способный вырубить, но остановленный в последний момент. Разрешены и удары, и борьба. Победа любыми средствами, кроме намеренно травмирующих. Обычный спарринг. Магия запрещена. Ясно? — она затянула повязку.
Я кивнул. Антон что-то промямлил и отошёл подальше.
Вот-вот начнётся.
Ставки и без того были высоки, но сейчас, после всей речи про жизнь ради других, если я проиграю, это будет позором. Не только для зрителей, но теперь и для девушки.
Проигрывать нельзя. Только не сейчас. Я просто обязан выиграть, даже с учётом того, что из-за усталости я не могу выдать и половины своих возможностей.
— Готовьтесь! — Антон поднял руку.
Все замолчали. Мир словно остановился.
Я протяжно выдохнул и принял стойку с задранной правой рукой и чуть выставленной левой. В полной тишине каждое моё движение было невероятно громким. Казалось, будто кроме этого поединка больше нет и не будет. Будто от него зависит вообще всё.
— Бой! — махнул рукой Антон.
Катя задрала кулаки ко лбу, принимая стойку муай-тая. Мы быстро сблизились. Девушка выкинула отвлекающий прямой, попала в блок и заряженным выстрелом прописала лоукик по бедру, на который я успел среагировать лишь за счёт очевидности.
Но даже так я почувствовал, какой же он, сука, сильный.
У неё была техника. Очень хорошая. И мышцы. Тоже отменные. По физическим параметрам эта девушка, к великому позору, меня сильно превосходит. На реакции уже не вывезти.
«Ладно, затягивать не стоит»
Я подскакиваю, проделываю точно такую же комбинацию, только лоукиком я намеренно промахиваюсь, прокручиваюсь на месте и с разворота пробиваю ногой в грудь. Она успевает среагировать и ловит ногу, на что я подпрыгиваю, прокручиваясь в полёте и на полной скорости вбиваю голенью в голову.
Соперница успевает поставить блок одной рукой, но удар всё равно его прошибает и наносит хоть и малый, но урон. Для победы не засчиталось.
Только вот Катя действительно была опытной. Во время удара она даже глаза не закрыла, не говоря о том, чтобы отпустить столь лакомую ногу.
Сжав её ещё крепче, она прописала лоукик и выбила единственную опорную ногу. Я тут же рухнул на песок.
Да, Катя действительно опытный боец с техникой. А ещё… очень красивая девушка с фигурой.
Она рухнула следом, переводя поединок в партер.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Девушка успела проскочить мимо моих ног и теперь возвышалась сверху, уже задирая руку для удара. Я смыкаю ноги за её спиной и дёргаю Катю на себя, прижимая её пах к моему и заставляя промазать кулаком. Оппонентка чуть завалилась вперёд, и моя нижняя часть тела почувствовала всю мягкую тяжесть Екатерины.
