А между тем прошло всего 12 лет, и все из хорошего стало плохим Знакомые надписи на товарных вагонах «40 человек, 8 лошадей», заглавные буквы на вагонах разных дорог — «Пермская», «Московско–Виндаво–Рыбинская», «Сибирская», «Владикавказская». Но все зашарпанное, замызганное, старое, не ремонтированное.
Поезд тронулся. Меня предупредили, что вся прислуга вагона–ресторана и поезда состоит в «авангарде мировой», все убежденные, «верующие» коммунисты. И что же! Подающий мне на стол китаец, хорошо говорящий по–русски, спросил меня, откуда я еду. Я сказал, что еду из Франции. «Ну как? — спросил я, — легче вам теперь живется, чем было в старое время?» Он посмотрел на меня с нескрываемым удивлением, точно на человека ненормального. Я молча ждал его ответа Вдруг он отвернулся и с досадой махнул рукой. Этот жест был красноречивее самых ярких слов.
«Станция Харбин», — угрюмо сказал проходящий мимо кондуктор. Старые знакомые слова. 29 марта 1916 года в полночь я услышал их, когда ехал из Петрограда во Владивосток на Отдельный отряд судов особого назначения. Тогда я не обратил внимания на эту станцию, и вот теперь мне суждено здесь сойти с поезда.
На вокзале меня поразил большой образ Святого Николая Чудотворца, в массивной раме. Перед ним горели свечи, и из этого сияния строго смотрели глаза Святителя на проходящую мимо толпу.
«Образ Святого Николая Чудотворца в самом гнезде коммунистического засилия?! Что за абсурд!» — мелькнула у меня мысль. В это время проходящий мимо бедно одетый китаец обратился ко мне на ломаном русском языке: «Вокзала Старик шибко хорош есть. Его шибко помогай». Оказалось, китайцы не дали большевикам убрать этот чтимый всеми образ и он так и стоит до сих пор па Харбинском вокзале.
Русский город после стольких лет скитания за границей! Как радостно, с каким волнением билось мое сердце, когда я очутился в Харбине. Русские названия улиц, русские настоящие, а не походные церкви, звон колоколов и всюду русские лица. Кто из них красный, кто белый, разобрать трудно. Но здесь они живут бок о бок, здесь точно рухнула проклятая стена, разделившая нас.
Однажды пришлось мне провести ночь у моего приятеля, жившего на Чистой улице. Название это казалось насмешкой, ибо в середине этой улицы всегда, даже летом, стояла грязная лужа. Оба мы устали от работы, хотелось спать, но в соседнем домике были слышны крики и шум. Там пировали. «Комсомольская компания, —угрюмо сказал мне мой приятель. — Вечно у них попойки и галдеж, спать не дают».
Крики были громкие. До нас долетали грубые шутки, женский визг. На душе у меня было хмуро, уныло, как уныла была обстановка нашей убогой комнатки. Только бы заснуть, а шум у соседей не дает.
Вдруг там запел недурной тенор… Что такое?.. Точно воспоминание из другого мира. Да конечно, это мне пели, когда я уезжал с «Варяга»…
Там среди Желтого моряВьется Андреевский флаг,Бьется с неравною силойГордый красавец «Варяг»…
К голосу пристроился довольно стройный хор:
Бьется с неравною силойГордый красавец «Варяг».
«Варяга» нет. За эти годы сметена русская культура, сметено все, что было красивого и тонкого в России. А вот эта песня «Варяга» пережила его и поется подрастающим, одичавшим красным молодняком.
Значит, русская культура не умерла. Значит, ураган, разрушивший все, не смог загасить огня русской правды, русской красоты. Эти комсомольцы, поющие песню «Варяга», напомнили мне варваров, разрушивших Рим.
Римская культура, казалось, погибла, а между тем незаметно она преобразовалась в этой варварской среде и постепенно привела западные народы к блестящей эпохе Возрождения.
Дай Бог, чтобы и наш народ дождался своего возрождения. Не могут, не должны остаться навсегда те грязь и варварство, в которых он теперь находится.
Из далекого прошлого я слышу пророческие слова князя Владимира Красное Солнышко из былины «Змей Тугарин» графа А. К. Толстого.
А если б над нею беда и стряслась,Потомки беду перемогут!Бывает, промолвил свет–солнышко князь,Неволя заставит пройти через грязь,Купаться в ней — свиньи лишь могут!
Омытая, очищенная в горниле страданий Великая, Прекрасная Россия воскреснет вновь, и среди всеобщего порыва возрождения появится у нее новый корабль, носящий славное имя «Варяг» [150].
2–я песня «Варяга» [151]
Пенится бурное море,Вьется о берег крутой.Носятся белые чайки,Крики их полны тоской.
Носятся белые чайки,Что‑то встревожило их.Чу! Загремели раскатыВзрывов, далеких, глухих.
Там, среди Желтого моря,Вьется Андреевский флаг,Бьется с неравною силойГордый красавец «Варяг».
Сбиты надстройки и мачты,Рубка пробита на нем,Борется стойко командаС морем, врагом в огнем.
Пенится бурное морс,Волны сердито шумят,С вражьих судов–великановВыстрелы чаще гремят.
Реже с «Варяга» несетсяВорогу грозный ответ.Чайки! снесите России.Русских героев привет.
Миру всему передайтеЧайки печальную весть —В битве врагу не поддался,Пали за русскую честь.
Перед врагом не спустилиСлавный Андреевский флаг.Сами взорвали «Корейца»,Нами потоплен «Варяг».
Видели белые чайки,Скрылся в волнах богатырь,Смолкли раскаты орудий,Стихла далекая ширь.
Плещут холодные волны,Бьются о берег крутой,Чайки на запад несутся.Крики их полны тоской.
Б. В. Соломонов.
БРОНЕПАЛУБНЫЙ КРЕЙСЕР «ВАРЯГ»: СУДЬБА КОРАБЛЯ И ПОДРОБНОСТИ ЗНАМЕНИТОГО БОЯ
В середине 1890–х гг. в России пришли к выводу о необходимости строительства бронепалубных крейсеров двух типов: водоизмещением 3000 т (второго ранга) и 6000 т (первого ранга). Последние предназначались на роль дальних разведчиков при эскадрах броненосцев; важнейшими их характеристиками считались высокая скорость и вооружение из 12 шестидюймовых орудий.
Первый крейсер новой кораблестроительной программы российское Морское министерство заказало американской фирме «Вильям Крамп и сыновья» (William Cramp and Sons), причем обстоятельства этого заказа до сих пор не вполне понятны. Дело в том, что Крампу удалось избежать участия в объявленном русскими конкурсе. Возможно, свою роль сыграла американская напористость и деловитость, а возможно — чье‑то личное корыстолюбие. Так или иначе, но 11 апреля 1898 г. контракт был заключен, причем на весьма выгодных для фирмы–строителя условиях. Американцы добились и увеличения водоизмещения с 6000 т до 6500 т, и применения весьма сложных в обслуживании и недостаточно проверенных котлов Никлосса (зато более легких, чем принятые в Российском Императорском флоте типы котлов), и отказа от двух подводных торпедных аппаратов. А несколько забегая вперед, отметим, что после окончания постройки на верфи Крампа «Варяга» и броненосца «Ретвизан» американскому предпринимателю удалось избежать крупных штрафов за несоблюдение оговоренных контрактом сроков.
Строительство нового бронепалубного крейсера началось в Филадельфии в октябре 1898 г. Название «Варяг» ему присвоили приказом по Морскому ведомству от 11 января 1899 г. Церемония официальной закладки состоялась 10 мая того же года, а уже 19 октября его спустили на воду. Но дальше начались всевозможные задержки. То запаздывали поставки вооружения из России, то на верфи бастовали рабочие. Испытания удалось начать только в мае 1900 г., а 12 июля на мерной линии у Бостона крейсер развил очень высокую скорость — 24,59 узла. Но эта цифра была достигнута именно как максимальная, в то время как по существующим правилам контрактная скорость должна была поддерживаться во время 12–часового пробега. А он не удался из‑за аварии в машине на исходе восьмого часа. Устранение неполадок и повреждений продолжалось два месяца. 21 сентября «Варяг» во время 12–часового пробега показал среднюю скорость 23,18 узла. А вскоре на испытательном 24–часовом переходе был определен расход угля при движении экономическим 10–узловым ходом Получалось, что при вместимости угольных ям в 1350 т крейсер мог пройти 5750 миль.
В начале 1901 г. корабль приняла прибывшая из России команда, а еще через два месяца он покинул Америку. По прибытии в Кронштадт четырехтрубный красавец–крейсер поучаствовал в ряде мероприятий, включая высочайший (царский) смотр, а затем отправился к месту службы — на Дальний Восток. Но на переходе начались проблемы с котлами, проявились и другие дефекты механизмов. Устранить их не удавалось, и даже предпринятая в Порт–Артуре осенью 1903 г. полная переборка механизмов положение не изменила Кроме того, корабль имел постоянную перегрузку. В результате скорость новейшего крейсера лишь на короткое время могла доходить до 20 узлов.
