— И что?
На лице у нее промелькнуло какое-то странное выражение. А может быть, Ронину лишь показалось из-за неровного света.
— А сейчас разгар лета, — тихо отозвалась она.
* * *
— Ты идешь за ним, и я пойду с тобой.
Он собирался ответить отказом, но увидел в ее глазах отражение бури, бушевавшей у нее в душе. Она не плакала. Не обронила ни единой слезинки. Лицо ее превратилось в бледную маску ненависти.
— Я хочу сказать тебе кое-что...
Грудь пронзила щемящая боль, как будто его поразили мечом.
— Не нужно.
В ее голосе прозвучали и сдерживаемые рыдания, и лязг сверкающего металла.
— Не понимаю. Ты же не можешь знать...
— Я знаю.
Она повернулась к окну.
— Мацу была для меня больше чем сестрой. Больше чем дочерью.
— Кем же тогда?
— Если я скажу, ты сочтешь меня сумасшедшей.
Они мчались навстречу новому дню, день разгорался все ярче, осенний ветер трепал их плащи. Распущенные волосы Кири развевались, точно грива какого-то мифического создания, получеловека-полузверя.
Они неслись по унылой местности, мимо длинных затопленных полей с ровными рядами ростков, на которых по колено в воде трудились мужчины в широкополых соломенных шляпах и женщины, подобравшие юбки и завязавшие их на поясе. Согнувшись в три погибели, они собирали рис. Они ехали вдоль реки, несущей свои воды на север, где царили смерть и разрушение; вдоль реки с ее широкими берегами, коричневыми от грязи и ила — бесценных удобрений, которыми она питала обширные поля.
Они преследовали Маккона, и Ронин, заглядевшись на благородный профиль Кири, не заметил, что кто-то подъехал к ним сзади, пока догнавший их лума не поравнялся с ними.
* * *
К полудню исчезли последние следы цивилизации — они въехали в дикую, необжитую местность. Уже давно остались позади остатки наносной дельты, служившей одним из первейших источников благополучия Шаангсея. Земля становилась все суше; все чаще им попадались скалы, все больше напоминали они нарастающие штормовые океанские волны.
Растительности тоже стало меньше. Чахлые и бесформенные растения коричневато-зеленых тонов торчали то здесь то там посреди приземистых скал, вытягивая из земли все, что она могла дать. Сухая неровная почва пошла на подъем, который становился все круче по мере удаления от моря.
Один раз далеко на востоке показалась колонна воинов, шагавших на север. Сзади тащился обоз, впереди шла кавалерия, оставлявшая за собой длинные тучи пыли. Пришпорив своих скакунов, Ронин с Кири помчались вперед, и вскоре колонна пропала из виду.
На юге еще было ясно, но прямо над ними и на северном горизонте начали скапливаться серые тучи.
— А теперь расскажи, чего хотел от тебя Ду-Синь.
Ронин пожал плечами.
— Того, чего я не мог ему дать. Я ничего не знаю о сакуре.
— А что случилось с тем человеком в переулке?
— На него напали зеленые, человека четыре. Я просто пришел ему на помощь.
— Как он выглядел?
Он повернулся к ней:
— А почему ты об этом спрашиваешь?
— Вполне естественный вопрос.
Он покачал головой:
— Не совсем.
Она улыбнулась:
— Хорошо. У меня есть причины. Теперь скажешь?
Ронин внимательно посмотрел на нее. На прядь черных волос, скользнувшую по щеке. Это напомнило ему Мацу. Ее волосы...
— Он... он был не похож на жителя Шаангсея или на моего соотечественника. Но разглядеть было трудно, потому что свет...
— У него была желтая кожа?
— Да.
— А лицо?
— Черные глаза. Высокие скулы.
— Дай посмотреть цепочку.
Она взяла цепочку, увидела серебряный цветок.
— Буджун, — выдохнула она.
— Зеленый, Тунг, упомянул это слово и хотел еще что-то сказать, но Ду-Синь велел ему замолчать.
— И неудивительно, — сказала она, возвращая ему цепочку. — Буджуны — древнее легендарное племя, состоявшее из величайших воинов и мудрейших магов. Они жили в эпоху, когда из волшебных стихий формировались самые основы мироздания. Сакура — их символ. Этот цветок, говорят, растет только там. На их острове.
— И что с ними случилось?
— Никто не знает. Может быть, их уже нет. О буджунах перестали упоминать примерно со времени чародейских войн. Возможно, Ама-но-мори был уничтожен...
Ронин вздрогнул.
— Их остров называется Ама-но-мори?
— Да, это плавучее царство.
— Кири, тот свиток, который находится у меня, написан рукой дор-Сефрита, могущественнейшего из магов Ама-но-мори.
— Кто тебе это сказал?
— Один колдун из Фригольда. Он изучал древние рукописи и нашел упоминание об этом свитке. И это потом подтвердил Боннедюк Последний, человек, которого я встретил в Городе Десяти Тысяч Дорог. Дор-Сефрит наверняка был буджуном.
— Тогда и тот человек в переулке тоже был буджуном. Они еще существуют! — Ее фиолетовые глаза сверкнули. — Теперь понятно, почему Ду-Синь так всполошился. Присутствие в Шаангсее буджуна указывает на то, что они проявляют живой интерес к континенту человека. Это в корне изменит соотношение сил. Ду-Синь хочет, чтобы Чин Пан опередили Хун Пан.
Ронин кивнул:
— Да, это во-первых. Но есть еще кое-что. Похоже, у нас с ним проблемы одни и те же.
— Что ты имеешь в виду?
— Они могли бы убить меня в любой момент, но Ду-Синь почему-то не отдал приказа. Да, он явно хотел что-то от меня узнать. Но он — человек проницательный, и в какой-то момент он понял, что я ничего не знаю о сакуре...
— Почему он тебе поверил?
— По-моему, у него просто не было выбора и он знал об этом. Я сказал ему правду, и он понимал, что меня им не сломить. Потом я сказал ему о пришествии Дольмена. Но он знал об этом, Кири! — Ронин хлопнул ладонью по луке седла. — Этот хитрый лис знал! Тебе лучше других, за исключением разве что самого Ду-Синя, известно, как широка его сеть. Все слои общества Шаангсея так или иначе связаны с Чин Пан. У него тысячи ушей и глаз в городе и за его пределами. Он знает, что война на севере ведется уже не с красными; он понимает, чем обеспокоены риккагины. Они сражаются не с людьми. Ты сама видела, что такое Маккон и как он обходится с человеческой жизнью. Давняя вражда, управлявшая судьбами зеленых и красных, судьбами самого Шаангсея, канула в небытие. Легионы Дольмена пришли на континент человека.
Они миновали высокое плато и спустились к ущелью из красного камня и сухой пыли. На плато у них за спиной появился небесно-голубой лума со стройным седоком.
Они углубились в ущелье. Далеко справа, на невысоком утесе, за пределами красного обрыва, виднелись последние сосны, качающиеся на ветру. Высоко в небе промчалась стая серо-коричневых птиц. Птицы летели на юг, опережая надвигающиеся тучи. Ронину показалось, что он слышит их пронзительные крики, но это, наверное, было лишь завывание ветра, раскачивающего одинокие сосны. Само безлюдье этих мест наделяло их с Кири символическими полномочиями вечных стражей из передового дозора человечества.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
