Польские евреи подходили для роли притесняемых как никак лучше. Однако вряд ли польское руководство решилось бы на столь вопиющий акт произвола, если бы не получило предварительного одобрения в Лондоне. Слишком уж бесчеловечной и незаконной была выходка варшавского руководства. 31 марта 1938 года президент Польши подписал закон, который уполномочил министра внутренних дел лишать гражданства польских граждан, проживавших за пределами Польши более 5 лет и «потерявших связь с польским государством». Таким образом, польское руководство создавало своим гражданам еврейской национальности проблемы с возвращением на родину.
Но это был лишь подготовительный этап. Далее антиеврейская акция Варшавы развивалась как молниеносное наступление, практически не оставляя «противнику» никаких шансов. 15 октября 1938 года в Польше была принята новая поправка к закону о гражданстве, которая предоставляла лишь двухнедельный срок (!) для перерегистрации утративших силу загранпаспортов. За 14 дней около 50 тысяч человек должны были лично посетить польские консульства, что было невозможно в принципе. А тех, кто не успевал до 30 октября поставить в свой паспорт специальный штамп, ждал очень неприятный сюрприз: их автоматически лишали польского гражданства, и в Польшу они вернуться не могли. Желание выпихнуть из страны 50 тысяч евреев прослеживалось в действиях польского правительства совершенно определенно. Ведь получение заветного штампа в паспорте не было простой формальностью, и любому польские чиновники могли в этом отказать. Как легко догадаться, «отказы» должны были последовать только в отношении евреев.
Решение Варшавы ставило власти Третьего рейха перед сложной дилеммой. Гитлер и его приближенные всеми силами старались выдворить из Германии «своих» евреев, а тут польские соседи щедро поделились с ними еще и «чужими». Благодаря дипломатическому беспределу Польши в отношении собственных граждан несколько десятков тысяч человек разом, за две недели, неожиданно для себя должны были стать людьми без гражданства и без документов. И устройство их дальнейшей судьбы поляки перекладывали на Третий рейх. Ведь люди без гражданства не могли быть депортированы Германией, так как в то время почти ни одна страна лиц без гражданства не принимала. Создается впечатление, что кому-то очень хотелось подтолкнуть и без того не отягощенное моралью нацистское руководство к уничтожению польских евреев, доставлявших им столько проблем. А заодно и немецких.
В конце концов немцы приняли следующее решение: поскольку паспорта не получивших штампы 30 октября 1938 года становились недействительными, то их обладатели теряли право находиться на территории Германии. Точно так же оценили бы сложившуюся ситуацию власти любого современного европейского государства, если бы правительство какой-либо другой страны разом аннулировало документы своих граждан. Нацисты за 12 лет своего правления в Германии совершили ужасающие преступления, но не нужно приписывать им те, которые они не совершали. Поэтому хотелось бы еще раз подчеркнуть: кризис с польскими евреями полностью был на совести польского руководства! Поэтому и обходят этот вопрос стороной западные историки.
Как поступили бы власти США в отношении 50 тысяч мексиканцев, если бы власти Мехико отменили их загранпаспорта, в которых красуются долгожданные американские визы? Ответ однозначен: немедленно бы депортировали. Так же решили поступить и власти Третьего рейха. Приняв решение, немцы начали действовать: те, кто не получили штампы в свои паспорта, 28 и 29 октября были арестованы германской полицией и доставлены поездами к польской границе. Идея была проста: в последний день, пока они еще были гражданами Польши, депортировать их из Германии. Около 18 тысяч несчастных людей грубо погнали к пограничным столбам. Но польское правительство уже запретило пускать евреев «без штампа в паспорте» в Польшу, поэтому польские пограничники ударами прикладов погнали их обратно. Но немцы тоже теперь не пускали измученных и испуганных людей обратно в Германию!
Это издевательство происходило в польском пограничном местечке Збонщин и получило название Збонщинского инцидента. Среди тех, кто почти трое суток метался по нейтральной полосе, была и семья Гершеля Гришпана. По некоторым свидетельствам, и поляки, и немцы даже открывали предупредительный пулеметный огонь. Наконец польское правительство пошло на попятную и согласилось в обмен на прекращение немцами насильственной депортации продлить срок получения заветного штампа до 31 июля 1939 года.
Подтолкнуть нацистов на кровавую расправу не получилось, однако мотив для убийства Гришпаном германского дипломата был создан. А значит, и повод для «Хрустальной ночи». Семнадцатилетний паренек, получивший от родителей письмо с описанием этих издевательств, затем был соответствующим образом обработан. Как? Да как угодно: письмо могло быть фальшивым и содержать страшные подробности, не имевшие места в действительности. Впрочем, благодаря польскому руководству и в страшной реальности Збонщина поводов для возмущения было хоть отбавляй. Оставалось лишь направить Гришпана в нужную сторону и дать ему пистолет.
Вообще история этого убийства полна тайн и загадок. Удивительны и дальнейший ход уголовного расследования, и судьба Гершеля Гришпана. Для защиты убийцы Американская ассоциация писателей собрала 20 тысяч долларов, что позволило нанять лучшего во Франции адвоката Френкеля. Убитый германский дипломат Эрнст фон Рат был гомосексуалистом. И именно на этом факте защита стала строить свою стратегию. Ни о притеснениях евреев, ни о каком политическом мотиве, который, казалось бы, мог вызвать сочувствие французской Фемиды, речь не шла. Линия защиты напоминала сюжет плохого детектива: якобы молодой человек находился в интимной связи с германским дипломатом, а покушение стало местью за «измену» фон Рата.
Несмотря на кажущуюся простоту дела для расследования, то есть наличие убийцы, орудия убийства и жертвы, французская Фемида продвигалась вперед черепашьими шагами. Нежелательность открытого судебного разбирательства в этом темном деле была так велика, что к 1 сентября 1939 года, к моменту начала Второй мировой войны (спустя десять месяцев после убийства), процесс над Гришпаном так и не начался! Юный убийца был отправлен в тюрьму для несовершеннолетних, где и был захвачен немцами во время оккупации Франции летом 1940 года. Однако и в Германии Гершеля Гришпана ждала не скамья подсудимых, а заключение в концлагерь Заксенхаузен, где его содержали в хороших условиях. Больше убийцу германского дипломата никто живым не видел. Он просто исчез. Лишь в 1960-х годах немецкий суд ответил на запрос его родителей, сообщив, что их сын погиб… 8 мая 1945 года[411]! Кто убрал нежелательного свидетеля, до сих пор неясно…
Вся эта история оставляет очень много вопросов. Предположим, как это делает большинство историков, что именно германские спецслужбы подготовили убийство своего дипломата, чтобы получить повод к развязыванию антиеврейских репрессий на территории рейха. Допустим, что так оно и было.
Но зачем немецкой разведке устраивать провокацию на французской земле? К чему такие сложности? Ведь в Берлине служащих германского МИДа и любого другого ведомства несравненно больше. Что называется, стреляй – не хочу! Зачем столь сложным путем решать весьма простую задачу? Достаточно застрелить «фон Рата» на любой берлинской штрассе, а рядом, с дымящимся пистолетом в руке, аккуратно положить труп еврея, который таким образом якобы протестовал против Нюрнбергских законов. Ведь у любого человека, подвергшегося невероятным унижениям и гонениям, которые испытали германские евреи, безусловно, существовал мотив к организации протеста и убийства нацистского чиновника. Заметим, кстати, что, когда через 10 месяцев Гитлеру понадобится повод к обвинению Польши в агрессивности, эсэсовцы спокойно его состряпали[412]. А тут не смогли?
Обратим внимание и на тот факт, что немецкая разведка зачем-то перенесла место действия на французскую землю. А ведь в таком случае следствие будут вести французские следователи. С ними не договоришься. К тому же и убийца остался в живых. Зачем это немцам? Вдруг он заговорит на допросе у французов и расскажет что-то лишнее? Труп с запиской в кармане куда как безопаснее живого террориста, попавшего в лапы чужого следствия. А организовать ответные выстрелы охраны посольства ничего не стоит. Заранее предупрежденный охранник, услышав стрельбу, убивает нападавшего. И все, концы в воду.
На этом странности не заканчиваются. Обожающая преодолевать трудности немецкая разведка зачем-то держит Гришпана в заключении до конца войны. То есть буквально до самого последнего ее дня!
Но зачем держать в живых уже «отработанный материал»? Любая разведка спешит замести следы, а немцы нет? Им что, жалко еврейского юношу, который, в соответствии с нацистской идеологией, даже не является для них полноценным человеком? Раз немцы держат Гришпана в живых, значит, собираются использовать его (знающего что-то важное) в игре против кого-то. Но что может знать молодой парень, которого толкнула на убийство именно германская разведка? А может быть, все же… не германская? И немцы держали ценного свидетеля работы своих западных коллег до самого последнего дня? А охранявшие его эсэсовцы выполнили инструкцию по ликвидации пунктуально и точно, как в ней было написано: убрать Гришпана в последний момент.
