Не ставьте все в вину мне одной. И поверьте, что с каждой слезой, оброненной Кемпами, плакала и я. И каждого храбреца, павшего в этой долгой и жестокой войне, я оплакиваю, сознавая, что и я причина его гибели.
Сейчас вы стоите и думаете, зачем я пришла ночью. Не для того чтобы позлорадствовать, увидя тех, кто проиграл. А для того чтобы, глядя вам в лицо, открыть правду, как я ее понимаю, с надеждой, что этот день увидит конец жестокости. И кроме того, я рассчитывала повстречаться близко с теми, кто называл себя моими родителями среди Кемпов. Не думайте, что я глупа настолько, чтобы не ценить их, я всегда чувствовала доброту и щедрость их сердец, принявших меня. И я хочу встать перед ними не гордо, а упасть на колени и просить их простить мне причиненное им горе, и если я и не могу быть их дочерью, то мне, по крайней мере, необходимо, чтобы они верили, что я открыта для них.
Я очень благодарна Билли Буэлу, этому прекрасному и неповторимому человеку, каких редко встретишь, за то, что он привел меня к вам, хотя сам и не один из вас. Он внушил мне желание постараться убедить вас прекратить войну и начать настоящую и долгую мирную жизнь. О, мои добрые друзья, — а я знаю, что среди вас есть мои друзья, — помогите мне убедить вас понять и принять все без зла.
Она закончила в полном молчании, воцарившем после ее речи. И хотя все лица были повернуты к ней, ответа не последовало. Артур Кемп сказал за всю толпу:
— Нелл, твои переживания вполне понятны, но главное, ты должна увидеть Маргери и Лью. Тебя, наверное, удивляет, почему их здесь нет с нами. Я объясню. Это потому, что Маргери близка к смерти, и Лью присматривает за ней. Не стану спорить, твои они родители или нет. Но в любом случае, возможность увидеть тебя рядом окажет решающее действие на Маргери. Ты поднимешься к ней?
Пока он говорил, Нелл спрыгнула со стула и огляделась, встречая много проницательных мужских и любопытных женских глаз, но всего лишь одни глаза ответили ей в толпе поддержкой и одобрением — глаза Билли Буэла. Она нашла их сразу.
— Должна я пойти? — прошептала она ему.
— Идите, и быстрее, — кивнул Билли. — Хел Мур скоро придет по вашим следам.
И он провел ее сквозь толпу к Артуру Кемпу.
— Мистер Кемп, — обратилась она кротко, — вы проведете меня к Маргери и ее мужу?
Глава клана посмотрел на нее с улыбкой и заметил:
— Было время, когда я ожидал увидеть тебя здесь и услышать те же слова, что ты нам сказала, но не в роли Бенчли, а в роли Кемп, и хотя ты сейчас здесь не в этом качестве, я думаю, что понял тебя. Пойдем со мной, Нелл, ты увидишь их, и Небеса пусть научат тебя думать о них так же по-доброму, как и они думают о тебе!
— Я иду, — кивнула Нелл. И добавила тихо: — Не оставляйте меня, Билли!
— Ни на секунду, — успокоил он ее тут же.
Толпа расступилась, пропуская вперед Нелл с Артуром Кемпом. Что-то вроде благоговейного вздоха послышалось позади. И, сопровождаемые тихой поступью следовавших за ними женщин и мужчин, они направились сложным маршрутом в какую-то другую часть здания. Наконец процессия поднялась по лестнице и свернула в длинный коридор, оказавшись на новой половине дома. Возле одной из дверей Артур Кемп остановился, трогая бороду.
— Нелл, — обратился он к девушке, — за этой дверью они оба. Здесь мой брат, считавший все эти девять лет себя твоим отцом. И здесь моя сестра, думающая все это время, что она твоя мать. Уильям и Судья пытались убедить Лью, что он не прав и что раз Билли проиграл сражение, то Джо Бенчли и Элис должны называться твоими матерью и отцом, а не Лью и Маргери. Но сколько бы мы ни беседовали с ними, а Лью достаточно благоразумный джентльмен, ни на него, ни на Маргери ничто не могло повлиять. Имей это в виду, когда пойдешь к ней. Будь с ней поласковей — будь сама нежность к ней, Нелл! — И говоря это, он слегка приоткрыл дверь.
Войдя, Нелл увидела не угрюмую комнату с низким потолком и убогой мебелью, ей сразу бросилось в глаза мрачное лицо мужчины средних лет с широкими плечами, явно предназначавшимися для поднятия тяжестей, и она без представления догадалась, что это и есть ее мнимый отец, Лью Кемп. А мнимый ли? Нет, в самом деле, в нем чувствовалось что-то особенное! Искренность глянула на нее из-под лохматых темных бровей, и искренность эта говорила низким голосом:
— На какую бы глупость вы, ребята, не были способны и какую бы радость не испытывали из-за окончания войны, ради Бога, перенесите свое ликование в какую-нибудь другую часть дома, ибо Маргери его не разделяет. Она не может разделять торжество, находясь ближе к смерти, чем к жизни! Идите, куда хотите, и делайте, что хотите, но не шумите здесь рядом с Маргери! — Произнося последние слова, он вдруг заметил Нелл в толпе и тут же направился к ней, отстраняя тех, кто попадался на пути, и встал, взяв ее за плечи двумя огромными загорелыми руками. Она услышала дрожащий голос, какой никогда раньше не слышала: — Нелл! И ты пришла к нам сейчас, девочка, через столько лет? Ты пришла к нам, Нелл?
Она попыталась ответить, но слезы душили ее, и девушка только воскликнула:
— Что я должна сделать! Ну что должна сделать, чтобы все стало правильно?
Выделившись из толпы, Билли Буэл встал радом с ней и указал на стену, вытянув руку. Раньше она не вполне понимала его жесты, но сейчас все стала проще, и если у нее и оставались хоть какие-то сомнения, их отмел уверенный голос:
— Посмотрите вон туда, Нелл. Прежде чем вы сделаете что-то или произнесете хоть слово, посмотрите туда!
Она повиновалась его указующей руке и уверенному взгляду, и другие, успевшие протиснуться в комнату, посмотрели в том же направлении. А потом до всех опять донесся решительный голос Билли:
— Выведи всех из комнаты, Кемп. Объясни им, что ей надо принимать решения самой!
Арт без единого слова повернулся к толпе и стал не слишком мягко выпроваживать родню за двери, а тем, кто сопротивлялся, перепадали тихие ругательства, произносимые таким образом, чтоб они не доходили до ушей женщины, лежавшей на кровати с беспомощно вытянутыми руками и глазами, прикованными к какой-то точке на потолке, испещренном трещинами, разбегавшимися в разных направлениях.
Но наконец толпа сдвинулась, поспешно покинула комнату, и дверь закрылась, а Артур Кемп повернулся снова к небольшому обществу.
— Ну, Билли Буэл, — хмуро начал он, — полагаю, ты объяснишь, зачем привел ее сюда, где у нее нет причин находиться. Говори же, парень, и посмотрим, что ты задумал, если не возражаешь.
Ответ Билли Буэла прозвучал достаточно просто:
— Если бы я мог ответить вам словами, то с радостью сделал бы это, но иногда слова сильно проигрывают, лучше повнимательней посмотреть на то, о чем идет речь. И это как раз тот случай. Взгляните на то, что я предлагаю вам посмотреть, а потом повернитесь и посмотрите на девушку, которую кучка глупцов называет Нелл Бенчли, при том, что она настолько же Бенчли, насколько и я. — Он запнулся и понизил голос, так как Нелл медленно, но уверенно, словно притягиваемая чьей-то волей, двинулась к кровати, на которой лежала Маргери Кемп. — Это инстинкт ведет ее и показывает ей правду лучше, чем я могу показать ее вам. Вот то, о чем я говорю. Тень на стене! — И он взял лампу, стоявшую сбоку, и, высоко ее подняв, сделал пару шагов к центру комнаты. Свет тут же упал на угол, где стояла кровать, и открыл всем уставшее, постаревшее лицо Маргери. Он также выхватил из тьмы и то, на что указывал Билли Буэл — увеличенный портрет Маргери, сделанный двадцать или более лет назад. На нем изображалась молодая женщина в узком платье с причудливо взбитыми высокими рукавами по моде того времени. Портрет имел невообразимо древний вид. Но лицо и шея в обрамлении мягких кружев не изменили свою красоту. И старик, посмотрев на изможденную женщину на кровати, а затем вверх на портрет ее молодости, почувствовал, как сердце защемило от жалости. Только вчера Маргери являлась центром всеобщего внимания, яркой звездой в глазах всех. Казалось, только вчера все ухаживали за ней так рьяно и так долго сильно завидовали Лью Кемпу, когда он на ней женился. И вот какая перемена теперь! Со стороны Билли Буэла выглядело бессмысленно жестоко привлекать внимание к этому острому контрасту. Но тот продолжал: — А теперь посмотрите на Нелл, и вы увидите то же, что вижу я, или я слепой!
