class="p1">Он, блядь, прав, но я не собираюсь аплодировать его быстрому ответу.
— Чего ты хочешь? — Требую я, выходя из душа, все еще умудряясь сохранять дистанцию.
Он швыряет мне в грудь пару старых спортивных штанов и обрезанную черную майку, и я едва успеваю поймать их, не уронив полотенце.
— Одевайся, — выплевывает он, направляясь к двери. — Мы уезжаем в десять.
Мои глаза расширяются, и я спешу за ним.
— Уезжаем? Что ты имеешь в виду? Куда мы направляемся?
Роман останавливается, пройдя через мою спальню, и оглядывается на меня с глубоким хмурым выражением лица. Он ничего не говорит, но его молчания более чем достаточно, чтобы напомнить мне о моем месте во всем этом. Я не имею права на ответы, по крайней мере пока, и определенно не там, где дело касается Романа. Хотя, я уверена, он считает, что я уже достаточно вознаграждена для одного дня.
Роман задерживает мой взгляд еще на мгновение, и с каждой секундой потребность отстраниться от него растет в моей груди, пока он, наконец, не отворачивается и не оставляет меня в замешательстве.
Кажется, я продолжаю забывать, кто эти парни. Они не мои друзья, не мои люди. Они мои похитители, убийцы и те самые люди, которые заставляют меня жить в постоянном страхе.
Предвкушение отъезда из замка заставляет меня спешно одеваться, и не успеваю я опомниться, как оказываюсь внизу, в фойе, с нетерпением ожидая появления парней. Мои руки трясутся, я понятия не имею, что меня ждет сегодня вечером. Все, что я знаю, это то, что мы, вероятно, не собираемся покупать еду на вынос, хотя это может быть возможно после того, как братья сделают все, что им нужно.
Леви и Роман появляются первыми, оба в черных брюках и черных толстовках с капюшонами, откинутыми назад, чтобы были видны их лица. Это похоже на какую-то неофициальную униформу, но я не собираюсь лгать, что каждый раз, когда я видела их в этом, я оказывалась в аду.
Волосы Романа собраны сзади в тугой пучок, а пряди под ним коротко подстрижены и сходят на нет. Я ловлю себя на том, что смотрю на него слишком долго. Я никогда раньше не увлекалась длинными волосами у мужчин, но он выглядит как Джейсон Момоа так, как не выглядел ни один мужчина, даже сам Джейсон. Его взгляд острый и смертоносный, и я без сомнения знаю, что происходящее сегодня вечером — это не то, во что я хочу быть вовлечена.
Леви, с другой стороны, с его коротко остриженными волосами и скучающим выражением лица, выглядит так, словно готов покончить с этим вечером и провести следующие несколько часов взаперти в своей комнате со своими барабанными палочками.
Тишина окружает нас, пока мы ждем Маркуса, и через короткое мгновение он выходит из гостиной, в которой я провела большую часть дня, отсыпаясь. — Готовы? — грохочет он, его взгляд скользит по мне, в то время как его вопрос адресован его братьям.
— Давайте сделаем это быстро, — бормочет Леви, когда они втроем направляются в столовую. — Нельзя рисковать, чтобы отец застал нас вне тюрьмы, особенно после его выходки во время обеда.
Я хмурю брови, когда спешу за ними.
— Тюрьма? — Спрашиваю я, следуя за ними через заднюю часть столовой и по узкому проходу, ведущему на главную кухню, задаваясь вопросом, имеет ли он в виду то, что Роман рассказал мне об их отце, держащем их здесь взаперти.
Я ошеломлена, и из меня вырывается резкий вздох, когда я обнаруживаю, что комната заполнена бесчисленным количеством сотрудников. Они разбредаются по комнате, деловито готовя и убирая использованные тарелки, и в тот момент, когда становится известно о присутствии братьев, они бросают свои дела, и тяжелая тишина заполняет комнату.
Все взгляды устремляются на меня, и я замедляю шаг, отставая и разинув рот от окружающих меня людей.
Я знала, что здесь, должно быть, работал персонал, который следил за тем, какие блюда постоянно подают на стол, и за тем, как каждая спальня выглядит нетронутой, но я не ожидала такого. Кроме парней, я ни черта не слышала. Замок похож на город-призрак, и часть меня задавалась вопросом, не приходил ли персонал посреди ночи, но это не могло быть правдой. Потому что именно тогда — то монстры и выходят поиграть.
Персонал наблюдает за мной с опаской, и им не требуется много времени, чтобы понять, что я здесь не совсем желанный гость точно так же, как я предполагаю, что и они тоже. В мою сторону бросают жалостливые взгляды, и я спотыкаюсь, пытаясь переставлять ноги.
— ШЕВЕЛИСЬ, — свирепый рык Романа прорезает тяжелую тишину.
Я тут же опускаю взгляд на пол, когда я спешу за братьями, изо всех сил стараясь не думать о худшем. Мы проходим через противоположный конец кухни и спускаемся по крутой винтовой лестнице. Пытаясь не отставать от них, я задыхаюсь резкими, болезненными вздохами.
— Пожалуйста, скажите мне, что эти люди — персонал и их не держат здесь против их воли? — Спрашиваю я, на самом деле не заботясь о том, откуда придет ответ, пока я его получаю.
— Они персонал, — бормочет Леви, в его глубоком тоне слышится раздражение. — Они работают посменно, и им соответственно платят. Большинство из них были с нами с детства. Твой страх за них оскорбителен.
Я пытаюсь стереть ужас со своего лица, но, когда мы спускаемся в темный подвал и парни обращают свое внимание на старый книжный шкаф, я понимаю, что нет необходимости даже пытаться. Он отодвигается в сторону, и я выгибаю бровь, когда за стеллажом появляется узкий туннель.
— Пошли, — говорит Маркус, хватая меня за запястье и подталкивая к движению. — Смотри под ноги. Чем дальше мы идем по туннелю, тем темнее становится.
Я пытаюсь посмотреть вперед, но невозможно разглядеть, куда он ведет.
— Что не так с входной дверью? — Бормочу я, понимая, что мне предстоит долгая прогулка.
Маркус вздыхает.
— Я уверен, ты заметила электронные замки на дверях? — спрашивает он, и Роман вздыхает, понимая, что я вот-вот получу еще больше ответов на вопросы, которые, по его мнению, не мое собачье дело.
— Трудно не заметить, — отвечаю я ему.
— Сформулирую это так, — говорит он. — Ты не единственная, кого заперли в этой тюрьме.
Я быстро смотрю на Романа. Он затронул эту тему, пока я рыдала в душе, но в его истории слишком много пробелов, слишком много суровой правды скрыто.
— Что это должно означать? — Спрашиваю я, задаваясь вопросом, насколько много я могу выудить информации.
— Мы — оружие
