– Да уж, Такер звучит гораздо импозантнее. Он улыбнулся:
– Полагаю, все зависит от отношения. Кто он, Кэро?
– Субъект, который решил, что мне можно изменять, – сказала она беспечно. – А теперь, если хочешь услышать, зачем я приехала…
– Он сделал тебе больно?
Такер пристально посмотрел ей в глаза и увидел терпимость, грустную иронию и, что было неожиданно, сознание собственной силы.
– Да, – просто сказала она.
– Мне бы очень хотелось обещать, что я никогда не сделаю тебе больно. Но я не знаю, смогу ли остаться на высоте…
Кэролайн внезапно почувствовала, что у нее внутри что-то дрогнуло. Дверь, которая, ей казалось, заперта навсегда, вдруг стала медленно отворяться.
– Мне не нужны никакие обещания! – сказала она почти в отчаянии.
– Да я их никогда и не давал. Опасная вещь – эти обещания. – Нахмурившись, Такер снова стал рассматривать окурок, а затем решительно его раздавил. – Но я очень о тебе беспокоюсь, Кэролайн. Можно сказать, что я только и делаю, что беспокоюсь о тебе.
– Я, наверное, еще не готова… – Она встала, не зная, куда девать руки. – Я о тебе тоже беспокоюсь, Такер. Я и приехала сюда, потому что беспокоюсь… Короче говоря, должна тебе сообщить: Мэтью Бернс ищет доказательства, что это ты убил Эдду Лу Хэттингер.
– Ну, ему придется очень много для этого потрудиться. – Не отрывая от нее взгляда, Такер сунул руки в карманы. – Я не убивал Эдду Лу, Кэролайн.
– Я это знаю. Может быть, я не до конца понимаю тебя, но это я знаю. Однако Мэтью ищет связь между убийствами Арнетты, Фрэнси и Эдды Лу, и ты у него во главе списка. Он также бросил какой-то намек насчет Тоби. И это меня тоже беспокоит. Я знаю, конечно, что сейчас девяностые годы, но здесь, в глубокой провинции, в штате Миссисипи, где расовые трения… – И она передернула плечами.
– Кэролайн, большинство здешних жителей очень уважают Тоби и Винни. А таких, как Хэттингеры и братья Бонни, здесь не много.
– Но они есть! И я не хочу, чтобы с Тоби или его семьей случилось что-нибудь дурное. – Она шагнула к нему. – Тем более я не хочу, чтобы пострадал ты.
– Ну, значит, мне надо постараться, чтобы ты не беспокоилась. – Он опять дотронулся до ее подбородка, взгляд его стал пронзительным и пристальным. – У тебя заболела голова? Мне не хочется думать, что она может болеть из-за меня.
– Но ты не виноват. – Кэролайн удивилась, как он догадался, что у нее действительно болит голова. – Это из-за общей ситуации. Ты тут ни при чем.
– В таком случае мы сейчас не будем думать о ситуации. Мы просто посидим на крыльце, полюбуемся закатом… – Он прижался губами к ее лбу. – И тебе не надо будет даже обниматься со мной. Если только ты сама этого не захочешь.
Кэролайн улыбнулась – а именно этого он как раз и добивался.
– А как насчет твоей работы?
– Детка! – Он обнял ее за талию и повел к двери. – Насчет работы всегда можно сказать, что она в лес не убежит.
Так они и сидели на пороге, лениво переговариваясь о погоде, о предстоящей свадьбе Марвеллы и об успехах Джима в игре на скрипке, пока солнце медленно уплывало за горизонт, окрашивая его в кроваво-красный цвет, а шаловливый щенок пытался склонить старого Бастера порезвиться. И никто из них не заметил, как последние лучи солнца сверкнули в стеклах старого бинокля.
Когда Сай на следующее утро пришел в пещеру, отец уже ждал его. Он схватил мальчика за воротник и выглянул наружу.
– Ты никому не говорил обо мне? Я все равно узнаю, если ты солжешь!
– Нет, папа. – Каждое утро Саю задавали этот вопрос, и каждое утро он давал один и тот же ответ. – Клянусь, я никому ничего не говорил. Я принес тебе половину цыпленка и пирог с мясом.
Остин выхватил у него из рук бумажный пакет.
– А остальное ты принес?
– Да, сэр.
Сай подал ему пластиковую бутыль с водой, надеясь, что отец этим удовлетворится. И знал, что надеется напрасно.
Остин отвернул пробку, сделал три больших, долгих глотка, затем вытер рукой рот.
– Остальное!
Руки у Сая дрожали, когда он отстегнул кожаный чехол с охотничьим ножом, висевший у пояса.
– Папа, полиция все еще стоит у нашего дома, но они разобрали засаду на Первой дороге. Ты теперь можешь легко уехать в Арканзас.
– Тебе не терпится меня спровадить, да, парень? Растянув губы в ухмылке, Остин вынул нож, блеснувший в солнечном луче.
– Да нет, сэр, я просто… – Полные ужаса глаза Сая были прикованы к блестящей полоске стали.
– Не оправдывайся. Я знаю, ты бы хотел, чтобы я удрал и оставил тебя коснеть в грехе и разврате. Водить компанию с черномазыми и лизать Такеру Лонгстриту его розовую задницу.
– Нет, я только хотел сказать, что они все еще выслеживают тебя.
– Господь – моя защита и спасение, мальчик! – Все еще улыбаясь, Остин провел пальцем по лезвию. – И меч его остер. А теперь слушай, что я велю тебе сделать. – И он приставил нож к горлу сына.
Голова у Сая пошла кругом, на какое-то мгновение он почти потерял сознание от страха.
– Ты меня слушаешь, парень? Ты слышишь меня? Сай кивнул. Он не мог проглотить слюну: боялся, что нож вонзится ему прямо в адамово яблоко, если он шевельнется.
– И ты сделаешь все, как я тебе скажу?
Сай заставил себя взглянуть в глаза отца.
– Да, сэр.
Сай работал очень усердно – словно надеялся, что вместе с потом выйдет и страх. Он возил тачку с листьями, чтобы прикрыть землю, изнывающую от жары, и копал ямки для новых кустов пионов, которые Такер купил, чтобы заменить вытоптанные во время драки с Остином. Он соскребал старую краску и красил заново все, что ему велели покрасить. Он уничтожал сорняки с таким остервенением, что у него сводило судорогой пальцы, но страх не проходил.
Он не стал есть то, что приготовила Делла, поскольку был не в состоянии даже смотреть на еду. Вместо этого он уложил толстые сандвичи со свининой и щедрый кусок лимонного кекса в рюкзак, подумав, что сегодня вечером отец хорошо поужинает.
Да, у отца наверняка будет завидный аппетит, когда он покончит с Такером…
Сай вытер пот со лба и постарался не думать о добре и зле, о плохом и хорошем. Сейчас он должен думать только о том, как выжить и как жить потом изо дня в день, пока не пройдут эти долгие четыре года и он не сможет наконец навсегда уехать из Инносенса.
Сай оглядел усадьбу, поля с буйно зеленеющим хлопком, темные неподвижные воды озера, яркие островки цветов. Может быть, это правда – то, о чем говорит отец? Может быть, только люди вроде Лонгстритов могут позволить себе сажать цветы и любоваться ими, а не заботиться о хлебе насущном? И, может, действительно по их вине его собственная семья живет в бедности, грязи и должна считать каждый цент?
Кроме того, ведь Эдда Лу была его родной сестрой, а семья должна заботиться о своих. Отец говорит, что она умерла по вине Такера…
О, если бы он в это поверил, если бы смог в это поверить, тогда ему не было бы так тяжело сделать то, что приказал отец.
«Но какое это имеет значение, тяжело или нет!» – напомнил себе Сай, направляясь к садовому шлангу, чтобы вымыть лицо и руки. Он должен это сделать, и все тут. Сай знал, что, если откажется, отец найдет его повсюду, куда бы он ни спрятался.
«Если глаз твой соблазнит тебя, вырви его, – сказал отец. – И это ты мой глаз, парень. Ты сейчас мне вместо обоих глаз. – Он поднес серебристое острие к его левому глазу так близко, что Сай не смел даже моргнуть. – Не подведи меня, привези его сюда, я буду ждать».
– Ну что, сынок, уже закончил на сегодня? – При звуке этого голоса Сай отпрянул назад и залил Такеру ботинки водой, но тот только улыбнулся и закурил половинку сигареты. – Делла сказала, что ты сегодня что-то очень нервничаешь. Закрой шланг совсем, не то утонешь.
– Да, сэр, я закончил.
– Ну и хорошо, потому что я устал смотреть, как ты горбатишься. Хочешь колы? А может, еще кекса?
