Но сердце кровию обливается, слезы невольно навертываются на глаза при всяком празднике, особенно празднике Русских святых…
Я радуюсь, что хоть немногие мои книжицы сохранились.
Но сколько и горя приносят мне мои книги, сколько тяжелых дум, тайных слез и воздыханий. Когда не было у меня книг, я многое, если не забыл, то во всяком случае не так сильно вспоминал. А теперь все живее и ярче встает… Заглянешь в Минеи, посмотришь в месяцеслов, раскроешь Булгакова[381] на отделе о монастырях, начинаешь ли читать сочинения по агиологии, по русской истории, по истории богослужения… и сердце сжимается, глаза затуманиваются…
Правоверные евреи едут в Палестину и там в пятницу вечера у развалин храма Иерусалимского плачут о былой славе Израиля. И зовутся у них эти развалины «Стена плача»… У православного русского народа теперь на каждом шагу и каждый день стена плача!..
Ужасно… Ужасно… Ужасно…
Но довольно об этом. Простите, что и Вас, вероятно, взволновал и расстроил.
Сегодня получил письмо из Петушков. М[атушка] Маргарита хворает. С Радуйницы не ходит в храм. Температура 38–39. Лежит. Почти ничего не ест, кроме картофеля. Не говорит, что у нее болит, и, конечно, не лечится. Спаси ее Господи.
Вскоре после Вашего отъезда еще при м[атушке] М[аргарите] получили от батюшки[382] посылку с зырянской картошкой[383]. Пожалели мы, что Вы уже уехали. Недавно он еще прислал ящик такой же картошки. Посылаю по одной картошине Вам, Марии Ивановне, тете Жене и Анне Ивановне. А две картошины разделите тем добрым людям, которые через Вас заботятся обо мне, не зная меня. Поделите между ними и конфетки.
Егор Егорович говорит, что Марии Ивановне понравилась тутаевская картошка, — поэтому Анастасия Стефановна дала своей картошки, чтобы заполнить свободное место. Зырянскую картошку от здешней я не отделяю. Сумеете ли Вы различить?
Господь да хранит всех Вас, мои милые, мои дорогие…
На всех призываю Божие благословение, у всех прошу святых молитв. Особенно прошу помолиться, чтобы моя прошлогодняя болезнь не повторилась, чтобы мне никого не обременить, — чтобы и мне дарована была такая же безболезненная христианская кончина, какой скончался преосв[ященный] Тйхон. Утром почувствовал он себя плохо. Послали за врачом. Врач прописал лекарство. За ним пошли, а когда принесли, оно уже было не нужно. Владыка перекрестился. Сказал: «Слава Богу за все. Я пошел…» Завидная кончина. Царство ему Небесное.
Еще раз обнимаю Вас, мой дорогой. Всех благословляю. Спасайтесь о Господе.
Любящий Вас богомолец Ваш е[пископ] А[фанасий 4 мая 1955 г.
Георгий Георгиевич, Анастасия Стефановна, Анфиса и Сима[384] сердечно приветствуют Вас. У Симы болит нога, она уже больше месяца в больнице. Лежала в гипсе, теперь сняли, может быть, скоро вернется домой.
Кроме прилагаемой копии ответа получил и пасхальное поздравление.
Получил поздравление и от о. Александра] Солертовского…
Теперь у меня не хватает только Минеи дополнительной…
№ 90
Монахине Варваре (Адамсон)
23 июня 1955 г. Тутаев
23 июня 1955 г.
Милость Божия буди с Вами, родная моя матушка!
Не знаю, дошло ли до Вас мое письмо от 15 июня, в котором я извещал Вас о получении Вашей посылки № 446. Его взял у меня о. Дамаскин[385], который 16-го вечером поехал в Рыбинск и по дороге хотел его опустить. А 18–го мы получаем телеграмму о том, что в тот же день в 3 часа утра он скончался. Так неожиданна была его смерть. Он казался гораздо бодрее и крепче меня. Как легко он ходил, тогда как для меня ходьба особенно тяжела. Правда, он говорил, что очень устал в дороге и спешил возвратиться домой.
Смерть его была совершенно безболезненна. Как рассказывают, за один день своего пребывания он обошел всех своих друзей и духовных детей, — а их у него там немало, так как он некоторое время жил в Рыбинске. Вечером он чувствовал себя хорошо и в обычное время лег спать. Около 3 часов хозяйка услыхала стон. Она подошла к нему, о. Дамаскин еще раз простонал и скончался.
Такова жизнь наша. Буквально: вчерашний день беседовах с Вами, и внезапу найде на мя час смертный[386].
Царство ему Небесное. Помяните его.
Вчера его похоронили. На похоронах была мать Маргарита и одна здешняя монахиня. Из Усть–Сысольска приезжала его хозяйка, которая привезла всю одежду, необходимую для погребения. Отпевали его три священника, было много народа. И я сегодня здесь совершил чин монашеского погребения.
Мне кажется, что Вы и Ольга Илиодоровна[387] еще не совсем решили вопрос о хождении в храмы. Я же без всякого колебания решил для себя этот вопрос.
Я вспоминаю пример самого Христа Спасителя, Который пришел, чтобы упразднить ветхозаветное прообразовательное богослужение. И, однако, Он во всю Свою жизнь до последнего момента принимал участие в богослужении, совершавшемся иудейскими священниками несмотря на то, что самих священников Он грозно обличал. А святые апостолы уже после того, как было окончательно установлено новое христианское богослужение, долгое время, по–видимому, до самого разрушения храма Иерусалимского в 70–м году по Р[ождеству] Х[ристову], — продолжали ходить в храм, участвовали в отмененном уже ветхозаветном богослужении, склоняли свои главы, когда первосвященник или священники преподавали им благословение именем Божиим.
Церковь Христова свята и непорочна. Но до Второго пришествия только одна половина ее чад — члены Церкви Небесной — не могут грешить. Другая половина ее — Церковь воинствующая на земле, ища спасения грешников, не изгоняет их из своей ограды.
В Церкви земной Божественная благодать изливается на всех чад ее, хранящих общение с нею, — через облагодатствованных в законно совершенном Таинстве священства предстоятелей Церкви — священников и епископов. Каждый отдельный член Церкви земной вступает в действительное таинственное благодатное общение с Нею и со Христом — только чрез своего правомочного духовника, при условии, если последний находится в общении с правомочным епископом, который, в свою очередь, находится в общении с первоиерархом, признаваемым в качестве такового всеми первоиерархами всех других Православных Автокефальных Церквей, составляющих в своей совокупности Единую Вселенскую Церковь. Кроме этой иерархической Цепи, нет и не может быть иного пути для благодатного единения с Церковию Вселенской и со Христом. Даже великие пустынники, многие десятки лет проводившие в полном одиночестве, всегда мыслили себя держащимися этой благодатной иерархической цепи и при первой же возможности спешили Принять Святые Тайны, освященные благодатными служителями Церкви. А в Церкви Христовой благодать изливается, и освящение и спасение совершается не священнослужителями, а Самою Церковию, через священнослужителей. Священнослужители — творцы благодати, они только раздаятели ее, Как бы каналы, по которым изливается на верных Божественная благодать и помимо которых нельзя получить Божественной благодати.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
