Схоронили ее в Петрове в церкви. Село Теплое продали, чтобы заплатить кое-какие ее должки, а остальное роздали ее двум либо трем воспитанницам.
XII
Летом 1813 года мы поехали в Липецк; там у нас был свой дом, и мы расположились пожить.
Липецкие минеральные воды начинали многих привлекать и полечиться летом, и пожить весело на водах. Там был устроен очень порядочный н поместительный дом при водах для пьющих воды, с большою залой; был театр и труппа каких-то проезжих актеров, очень изрядных, и была музыка. В этот год много собралось на водах: по деревням жить надоело, а в Москве у многих сгорели дома, нужно было еще сперва выстроить, да и квартиры были редки и дороги, потому что в Москве сгорело две трети
ДОМОВ.
Тетушка графиня Толстая приехала на воды с двумя дочерьми, Аграфенои Степановной и Марьей Степановной (сестра Елизавета была уже замужем за графом Григорием Сергеевичем Салтыковым, и у них была девочка лет одиннадцати, Сашенька), и которые-то два из меньших братьев были с тетушкой, кажется, Андрюша и Петруша. Мы предложили тетушке пристать у нас в доме, а братьям отвели флигель
Приехало все семейство хороших наших знакомых Шаховских: князь Павел Петрович и жена его княгиня Агафоклея Алексеевна, урожденная Бахметева.
Этот князь Шаховской был именно из того поколения Шаховских, из которых была и батюшкина бабушка Марья Федоровна, а мать князя Павла Петровича была урожденная княжна Щербатова (Ирина Тимофеевна). следовательно, ежели мы были не родня по дальности родства, хотя и могли бы счесться, но и по батюшкиной бабушке и по матушкиному деду мы были все-таки и даже вдвойне свои. Князь был лет на пять моложе моего мужа, княгиня на столько же моложе меня
Теперь родство стали ни во что вменять. — как скоро не родные братья и сестры, так и не родня: на двоюродных сестрах женятся- чего доброго, придет время, пожалуй, и за родных братьев сестры станут выходить, и дядья поженятся на родных племянницах! Нет, в наше время пока можно счесться родством — родня, а ежели дальнее очень родство,' все-таки не чужие, а свои люди — в свойстве н
От знакомства и от дружбы можно отказаться, а от родства как ты ни вертись признаваи не признавай, а отказаться нельзя- все-таки оодня Покойник Обольянинов правду говаривал: "Кто своего родства не уважает, тот себя самого унижает, а ко родных своих стыдится, тот через это сам срамится".
Это очень справедливо.
У Шаховских было четыре сына и шесть дочерей. Сыновья были все еще мальчиками: старшему — Петруше лет четырнадцать, а младшему — лет шесть, средним — лет по десяти и по восьми.
Из дочерей старшая была Вера, вторая Ирина; эта была одних лет с моими старшими девочками, Софья и Лгафоклея помоложе, а Лизанька и Наденька вовсе детьми.
И мы были дружны, и наши дети тоже очень подружились; им под лета подходила и Машенька Толстая (моя двоюродная сестра, дочь тетушки, графини Александры Николаевны).
Итак, мы это лето провели очень приятно.
В то время на водах были еще княжны Щербатовы, очень хорошенькие; одна из них была потом за Саловым, другая за Апухтиным, а еще одна за кем, не помню, иностранная фамилия.[* Не за Бергманом ли. Степаном Федоровичем? Это сестры бывшего московского генерал- губернатора князя Алексея Григорьевича Шербатова. Внук.]
Из числа молодых людей тогда были там два красавца, возвратившиеся с войны: Анреп 49 и Глазенап, этот гораздо спустя, в 1836 году, был женат на моей двоюродной племяннице, Варваре Сергеевне Неклюдовой.
Утром все собирались и пили воды, а по вечерам танцевали и ходили в театр, где играла бывшая тогда в городе труппа, а иногда играли и аматеры,50 и, между прочим, один князь Шаховской разучивал свои пьесы и после того написал комедию "Липецкие воды", в которой, говорят, некоторые барыни и барышни узнали свои портреты, а кто говорил — карикатуры.61
В августе месяце, возвратившись в Елизаветино и пробыв там недолго, мы стали снаряжаться в путь в Москву.
По пути мы заезжали к Яньковым в Петрово и у них гостили.
У Николая Александровича было тогда четверо детей: три сына и дочь.
У меня было шесть дочерей, и нам желалось иметь мальчиков; и было два сына, да не судил им Господь пожить, а невестке очень хотелось иметь дочь, и она простаивала ночи на молитве, приставала, можно сказать, к Богу, дай им дочь. А замуж она вышла в 1789 году; прошло 20 лет, и наконец их желание исполнилось: родилась дочь Марья в 1809 году марта 8.
Старшему Саше было с лишком двадцать лет, второму — Андрюше лет пятнадцать или шестнадцать, а меньшому Харлампию — лет десять; девочке Маше — года четыре или лет пять. Андрюша был не в меру толст, и не мудрено, потому что дети целый день все что-нибудь жевали, и даже на ночь им ставили остатки от ужина в их комнату, точно на убой их кормили, и впоследствии времени все были очень дородны, а Андрей вышел безобразно толст.
Когда мы приехали к брату, застали, что у него гостит цыганский табор, — так он нам сказал.
— Как это гостит? — спросила и. — Мне что-то это мудрено… Растолкуй ты мне.
— То есть они приехали с табором, я позвал их поесть и поплясать. Машеньке понравилась их пляска, я и оставил их погостить, чтобы выучили Дашеньку плясать..
Мы с мужем так и ахнули.
— Слыханное ли это дело, чтобы цыганятам позволять играть с своими детьми и учить их плясать, — сказала я.
— Машеньке нравится, она плачет.
Удивляюсь я тебе, брат, — сказал Дмитрий Александрович, — какая тебе охота жить в деревне и проживаться с попами да с цыганами. У тебя состояние не хуже моего, и ты мог бы жить в Москве с порядочными людьми. Прогони ты, пожалуйста, этот табор; как это тебе в голову только пришло учить свою девочку плясать по-цыгански; какая мерзость!
Так мы настояли, на другой день табор и спровадили.
Добрые были люди, и муж и жена, но совсем без характера, каждый мог делать, что хотел, из них: как говорится, гнули их в бараний рог. Мальчики росли какими-то балбесами, а девочки с малолетства цыганят в подруги допускали!
Не нравилось мне, как и золовка моя держала свой дом, а в Петрове было и того хуже: тоже девки поминутно шмыгают через гостиную из девичьей в прихожую и тоже неопрятство.
Я сказала невестке: "Ежели тебе это все равно, так мне это не нравится; по крайней мере, прошу тебя, чтобы при мне не было такого безобразия". Меня это коробило, а они и не понимали, чтобы могло быть иначе.
Впоследствии времени по зимам Яньковы стали жить в Москве, но и в городе-то у них все было по-деревенски, по-степному: неопрятно, неприглядно. Наймут какую-нибудь лачугу на краю света, в глухом переулке, и толкуют, что (entree) [* вход (франц.). — Ред.] антре нехорошо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
