— Все, что я прошу…
Он уперся руками в стол и поднялся.
— Я знаю, о чем вы просите, леди Райтсли, и уважаю вашу просьбу. Вы дали согласие на брак. Каждый из нас до конца исполнит принятое соглашение. Тем не менее, я хотел бы заранее попросить прощения, миледи. Я попытаюсь контролировать свои слова и то, как я смотрю на вас, но не знаю, смогу ли контролировать свои мысли. Вас обидело бы, если бы я признался, что вы постоянно фигурируете в моих фантазиях? Я представляю вас обнаженной, целую каждый дюйм вашего тела?
Лия встала, подняла подбородок, красные пятна выступили на ее щеках.
— Вы смеетесь надо мной?
— Нет, я не смеюсь над вами, — сказал он, и улыбка, полная горькой иронии, тронула его губы. — Я смеюсь над собой. Я любил свою жену, как никогда не любил никого. Она предала меня. И умерла. Я должен был задыхаться от ярости, проклинать ее имя, пребывать в печали, как в тот раз, когда вы впервые увидели меня. Вместо этого вы та, о ком я не могу не думать, вы постоянно в моих мечтах, и вам удалось стереть ее лицо из моей памяти. И по всем правилам мне следовало презирать вас не только за это, а также за ваше поведение, которое угрожает Генри. Но я женился на вас.
Он сделал паузу, Лия наблюдала, как он пытался прийти в себя, опустив руки и выпрямившись во весь рост. Он смотрел на нее с высоты своего роста, чуть прикрыв глаза.
— Я женился на вас, — повторил он сухим тоном.
Затем чуть-чуть поклонился, повернулся и вышел, оставив ее одну в комнате.
Глава 18
Меня не оставляет мысль, что Америка слишком далеко. Ему будет трудно найти нас, но мое сердце разрывается от боли при мысли о Генри, с которым меня будет разделять океан.
Они прибыли в загородное поместье Себастьяна в Гемпшире к концу следующего дня. Усталые, пыльные с дороги. Тем не менее, стоило Лие взглянуть на поместье, как она чуть не задохнулась от восторга.
Она была здесь прежде, но всего один раз. Дело было не в том, что дом оказался куда больше, чем в Линли-Парке. Нет, казалось, они примерно одного размера. Все дело было в окружающем ландшафте, от красоты которого дыхание останавливалось в груди. С главной дорожки она могла видеть садовый лабиринт справа, зелень и кусты, усеянные осенними цветами. Слева большая круглая лужайка. А вокруг, куда ни кинешь взгляд, деревья. Возвышаясь до небес, вторгаясь в пейзаж, повсюду были деревья.
Быть хозяйкой дома, будучи женой Себастьяна, было совсем не так, как если бы она была просто гостьей.
— Прошу, — сказал Себастьян низким голосом, это был тот же вежливый тон, который он использовал во время путешествия, та же краткость.
С предыдущего вечера он сказал всего несколько слов, и только когда это было необходимо.
Он сопроводил ее к главной лестнице и через парадные двери ввел в дом, где выстроились слуги, чтобы приветствовать своего хозяина и его новую жену. Себастьян вел Лию вдоль ряда слуг, представляя каждого и называя его должность в доме. Она кивала и бормотала слова, которые не сможет вспомнить минутой позже.
Когда закончилось знакомство со слугами, Себастьян распорядился, чтобы вещи Лии отнесли в спальню для гостей, расположенную в южной части дома.
— Я так думаю, что вам не хотелось бы пользоваться спальней Анджелы? — спросил он, когда она кинула на него вопросительный взгляд.
— Да, не хотелось бы, — ответила она и быстро отвернулась.
Он сдержал слово. Сегодня ничто ни в его выражении, ни в его комментариях не приоткрыло его желания или что таковое было. Скорее, он обращался к ней с холодной вежливостью, словно она родственница королевы, а он скромный придворный.
— Я могу увидеть Генри? — спросила она таким тоном, словно так же, как и Себастьян, была одним из родителей.
Себастьян кивнул:
— Как пожелаете.
Повернувшись, он начал подниматься по лестнице, Лия была всего на несколько ступеней выше его. Детская Генри находилась на третьем этаже. Вовсе не маленькая комната, как она ожидала. Себастьян ввел ее в комнату, которая была по крайней мере того же размера, как гостевая гостиная в городском доме Райтсли, если не больше. Стены покрашены в ярко-желтый цвет, игрушки по обеим сторонам комнаты. У другой стены стояли детская кроватка, маленький стол и детские стульчики и еще лошадка-качалка.
В центре комнаты сидел Генри, поглощенный игрой с деревянным поездом.
Теперь ее сын.
Лия с трудом отвела от него взгляд, когда Себастьян представлял ее няне Генри, миссис Фаулер.
— Он прекрасно играет сам, — сказала Лия чуть позже, восхищаясь его светлыми, коротко остриженными волосами.
Его ноги поджаты, руки уверенно двигали деревянный поезд по путям; мальчик старательно подражал свисту паровоза. На его лице была написана упорная решимость, и Лия улыбнулась: он представлял миниатюрную копию Себастьяна, за исключением светлых волос.
Лия не хотела мешать, он настолько был увлечен игрой, что даже не поднял глаза, чтобы посмотреть, кто вошел.
Но Себастьян окликнул его.
— Генри! — сказал он, мальчик поднял голову, широко улыбнулся и, подбежав, обнял ноги отца.
Себастьян подхватил его и закружил, затем поставил на пол, а сам присел перед сыном на корточки.
— Ты помнишь, как я учил тебя приветствовать гостей?
Генри кивнул, бросив взгляд на Лию, его голубые глаза расширились.
— И ты помнишь миссис Джордж?
И снова Генри кивнул, но на этот раз после некоторой паузы.
— Пожалуйста, поздоровайся и поклонись, как я тебя учил.
Мальчик повернулся к Лие.
— Как поживаете? — спросил он тонким и не очень уверенным голосом и коротко поклонился.
Затем снова повернулся к отцу, почти спрятавшись за него.
Сердце Лии защемило от боли, но она улыбнулась:
— Очень хорошо, спасибо.
Себастьян погладил мальчика по голове.
— Ты хочешь, чтобы миссис Джордж осталась с нами? Она будет играть с тобой. Петь тебе песни. — Он посмотрел на Лию и подмигнул ей, затем снова обратился к Генри: — Мне также говорили, что она любит лягушек.
Брови Лии поднялись. Любит? Слишком сильно сказано! Она обожала лягушек и всяких подобных существ, в том случае если они находились на приличном расстоянии от нее.
Но когда Генри выглянул и взглянул на нее из-за плеча отца, его голубые глаза округлились, и она решила, что в состоянии полюбить лягушек чуть больше.
Генри взглянул на отца и кивнул.
— Что ж, очень хорошо, — вставая, сказал Себастьян. — Увидимся с тобой после твоего обеда.
Генри обнял отца за шею, затем снова вернулся к своему поезду. Лия смотрела на него минуту-другую, затем улыбнулась миссис Фаулер и вышла следом за Себастьяном из комнаты.
