к лестнице, потому что не хотела останавливаться. Бастиан догнал нас как раз в тот момент, когда мы дошли до конца коридора.
— Притормози, сестрёнка. — беспечно сказал Бастиан в попытке успокоить меня. Этого не произошло. — Ты в порядке?
Я со свистом распахнула дверь.
— Конечно, я не в порядке. — Эти слова эхом отдавались на лестнице, пока я спускалась вниз.
— Мне очень жаль, — сказал он.
Я развернулась, когда вышла на лестничную площадку, и они чуть не врезались в меня.
— Перестань извиняться. В этом никто не виноват, кроме Блейна.
Лицо Бастиана смягчилось.
— Я пытался сказать тебе вчера вечером, но ты убежала.
Дженни обиженно покачала головой, посмотрев на него.
— Почему ты не рассказал мне о Лили, Бастиан?
— Потому что это был не мой секрет, и не мне его раскрывать кому-либо.
— Но был мой?
— Ты обещала, что расскажешь ей, Джен. Я знал, что происходило между ней и Блейном, и думал, что смогу смягчить удар, сказав ей об этом первым.
— Просто не могу в это поверить, — сказала Дженни. — Я чувствую себя такой глупой. Ведь знала, что он тебе нравится, но я не знала, было ли это всё настолько серьёзно после стольких лет. Всё это время я чувствовала себя виноватой. Мне не следовало этого делать с самого начала. Мне так жаль, что я не поговорила с тобой об этом сразу, а потом… Ну, я ждала, пока мы останемся наедине, чтобы рассказать тебе.
Я почти онемела, за исключением грёбаной ненависти, бурлящей в моей груди. Не на Дженни, и даже больше не на Надю. Только из-за Блейна.
— Когда это случилось?
Её брови сошлись вместе от беспокойства и боли.
— Перед спектаклем, позавчера вечером.
Дженни фыркнула, и я увидела, как её плечи расслабились от облегчения, что я не собираюсь её бить.
— Серьёзно. Я знала, что Надя фригидная стерва, но ты можешь себе представить, как натянута их личная жизнь?
— Была, — вставил Бастиан.
— Была. — Меня утешал тот факт, что Блейн сейчас был один. Даже Надя больше не прикрывала ему спину, вот насколько всё было плохо.
Бастиан покачал головой и зашагал дальше, а мы с Дженни поднялись и последовали за ним.
— Он больше не стоит того, чтобы из-за него волновались или переживали.
Я вздохнула.
— Это не так просто, Бас. Это всё равно что хлопнуть дверью. Чертовски больно, отчасти потому, что ты чувствуешь себя так глупо. — Они засмеялись, но я покачала головой. — Я должна была догадаться.
— Честно говоря, — вмешался Бастиан, — ты видела его задницу?
— Ни одна задница не стоит всего этого. — Я повторила слова Блейна, и утешение, которое нашлось в новом значении, отчасти смягчило боль.
Лили
Репетиция затянулась на целый день, и я не видела Блейна до нашей репетиции для Моргана в тот же день. Я выжила, притворившись, что Блейна не существовало, как будто он был просто реквизитом для моего танца, бездушным инструментом. По крайней мере, это было близко к действительности.
После этого мы стояли в противоположных концах сцены и вшестером слушали последние указания Уорда, после чего нас отпустили. Мне не терпелось выбраться отсюда, но не успела я сделать и нескольких шагов, как Уорд окликнул меня по имени.
Я повернулась, постаравшись не выглядеть взволнованной, когда он махнул мне рукой туда, где стоял у края сцены, подальше от партера театра, где собрался оркестр, подальше от танцоров, пока они расходились. Блейн оглянулся на нас, стиснув зубы, прежде чем исчезнуть за кулисами.
Губы Уорда были сжаты в тонкую линию, брови опущены. Он разочарован.
У меня болела грудь.
— Я наблюдаю за тобой с тех пор, как ты приехала в ШАБ (Школу Американского Балета), Лили. В первый раз, когда увидел, как ты танцуешь, я понял, что в тебе есть что-то особенное, знал, что ты далеко пойдёшь. И хотел продвинуть тебя в первый же год работы в труппе, ты знала об этом?
Я смущённо опустила глаза.
— Нет, сэр.
— Мы хотели посмотреть за твоим ростом, и ты выросла. С момента повышения ты превзошла все ожидания. Тебе предоставили такую возможность. Не упусти её. От всех вас я жду профессионализма. Чего не жду, так это услышать ещё хоть слово о драке. Если я снова приду на репетицию к своим танцорам, которые выясняют отношения, то будут последствия для всех. Я ясно выразился?
— Да, сэр. — Эти слова обожгли мне горло.
Его лицо немного смягчилось.
— Я говорю это только потому, что верю в тебя. И хочу, чтобы ты добилась успеха. Но преуспеть в этой сфере — значит не терять головы в этой игре.
— Я поняла, — тихо сказала я. — Спасибо, сэр.
Он кивнул, а я повернулась и пошла прочь, стараясь не спешить, потому что слёзы жгли мне глаза. Все ушли, за кулисами было тихо, когда я натянула одежду поверх трико и взяла свою сумку. Затем выбежала из здания, потому что нуждалась в расстоянии и времени.
У меня было пять часов до начала выступления и только одно место, куда я хотела пойти, один человек, с которым мне хотелось поговорить.
Я пошла к станции метро, вставила наушники в уши и направилась в сторону Колумбийского университета.
Уэст
В тот день я откинулся на спинку стула в кабинете Блеквэлла, прижав пальцы к губам и читая эссе. Это было впечатляюще — собранно и пронзительно. Я вернулся к началу и записал имя студента, чтобы показать его профессору.
Обычно я проводил воскресные дни за работой в университете, найдя легкость в том, что проще сосредоточиться в тишине пустого кампуса, чем в своей квартире, где меня отвлекали друзья. Особенно сегодня. Я не хотел никого видеть. Потому что знал, что у всех будут ко мне вопросы, на которые мне не хотелось сейчас отвечать. Я не хотел говорить о Лили ни с кем, кроме самой Лили.
Я покинул её квартиру тем утром, когда наше будущее висело в воздухе, а ощущение её в моих объятиях всё ещё было свежо. Честно говоря, я цеплялся за надежду, что она признается мне в ответных чувствах. Но она была смущена и расстроена, всё ещё пыталась переварить ситуацию. Я не мог винить её. Но не был уверен, что шансы окажутся в мою пользу.
У меня было предчувствие, что она отпустит меня. Я просто надеюсь, что она сделает это мягко.
Кто-то постучал в дверь, и я поднял удивлённый взгляд.
— Входите.
Дверь открылась, и на пороге, с надеждой в глазах, появилась Кристин.
Моё лицо посуровело.
