– Ну же, входи, – женский голос звучит сухо и строго. – Живо, живо.
Сол оборачивается. Спичка, слегка вытянувшийся и сильно похудевший, стоит в дверях, опираясь на грубый костыль. Он смотрит на Сола, широко раскрыв глаза и слегка приоткрыв рот. Медленно поднявшись, Сол подходит к нему, садится на корточки, так что они смотрят друг другу прямо в глаза.
– Привет, Спичка, – говорит он хрипло. В горле собирается комок. – Я пришел забрать тебя.
На бесконечную секунду все замирает, но потом мальчик вдруг бросается вперед, крепко обхватив Эдварда. Костыль со стуком падает на пол. Спичка держится так крепко, что, кажется, вот-вот задушит. Сол осторожно разжимает его руки, поднимается.
– Да, это тот самый мальчик, – обращается он к надзирателю. – Я хотел бы забрать его, если вы не возражаете.
– Да, конечно, – кивает Айрс. – Вы… родственники? Могу я увидеть документы, дабы сделать соответствующую запись?
– Документов нет, – качает головой Сол. – Великий пожар, сами понимаете. Многое забрал огонь. Возможно, есть другой способ?
Надзиратель смотрит на него, слегка наклонив голову. Во взгляде его нет недоверия или подозрительности. Кажется, он с чрезмерным тщанием молодого актера играет свою роль.
«Прикидывает, сколько сможет получить с меня».
– Я отвечаю перед королем и отчизной за вверенные мне души. В особенности это касается детей-сирот, – произносит Айрс, впрочем, без лишней патетики. – Иногда за самыми благородными намерениями скрываются преступные мотивы.
– Спросите у ребенка, – Сол кивает на Спичку, сникшего и не произнесшего ни слова. – Он работал у меня посыльным.
– Теперь плохой из него посыльный получится, разве нет? Зачем он вам, мистер Сол? Ответьте, только честно.
– Я… – Сол замирает, но лишь на мгновение, – хочу усыновить его.
Алина резко оборачивается, устремив на Эдварда изумленный взгляд. Рука Спички, которую Сол все еще не отпускает, заметно вздрагивает.
– Вот как? – усмехается надзиратель. – Ну что же, подобная процедура законом предусмотрена. Садитесь, вам понадобится заполнить несколько документов.
* * *
Спустя два часа они сидят в небольшом пабе за пару улиц от Блэкчеппела. Спичка склонился над тарелкой супа, целиком поглощенный едой. Алина, напротив, к своей пока не притронулась. Вообще, с того момента, как они покинули работный дом, она все время молчала. Сол украдкой смотрит на нее. Последние сутки в их жизни были… немного сумбурными. Нет, он не ожидал, что их ждет романтическое воссоединение с бегом навстречу друг другу и долгим поцелуем в лучах заката. У них, как и у всякой другой семьи, были свои проблемы, ссоры, мелкие бытовые обиды. Но все вышло как-то совсем уж плохо. Удивительно, они с Алиной за прошедшие годы стали совсем чужими. Узнал ли Эд свою жену? Да. Узнала ли она его? Само собой. Но даже первой проверки хватило, чтобы понять – эти два года прошли для них очень по-разному. Сол старается не думать о том, чего стоил Алине «путь наверх». Сначала генерал Дулд, потом Данбрелл, потом Д. Революционер, аристократ, министр. Бог знает кто еще… Как убедить каждого из этих мужчин, как заставить подчиняться? Есть один простой, проверенный поколениями способ.
Нет. Не об этом надо думать. Разве он сам не хотел Анну? Только обстоятельства удержали его – не сила воли и не супружеская верность. Даже сейчас Анна кажется «лучшим вариантом». Куда легче построить новое, нежели пытаться восстановить старое, давно угасшее и развалившееся. Нет, такой путь кажется обманчиво легким. Да и не до любовных дел сейчас. Сейчас главная задача – выживание.
– Ловко ты обманул надзирателя, Эдди, – вдруг произносит Спичка. Голос его сильно изменился – стал слабым, бесцветным. – Спасибо, что вытащил меня из этой дыры. Только вот нам бы лучше разойтись.
Сол смотрит на него удивленно.
– Погоди, парень. Что значит «обманул»? И с чего бы нам расходиться?
Спичка глядит Эду в глаза. Этот взгляд заставляет мужчину вздрогнуть – в нем чувствуются страх и тоска – такие, что становится не по себе.
– Про усыновление… – тихо произносит мальчишка. – Ты не подумай, я тебе очень благодарен. В работном доме совсем плохо было. Только вот меня туда из-за тебя упрятали.
– Как это? – хмурится Сол.
Алина, до того безучастная к разговору, слегка вскидывает бровь.
– Джек знал, что ты вернешься. И знал, что станешь меня искать. Вот и приказал отправить в работный дом и слух об этом пустить. Теперь он по следу пойдет, будь уверен. Лучше тебе бежать, и подальше. А с таким хромоножкой разве побегаешь?
– Лошади все равно кого везти, хромого или вовсе безногого, – пожимает плечами Эд. – К тому же еще неизвестно, кто из нас медленнее.
Он слегка постукивает костяшками по протезу. Услышав отчетливый деревянный стук, Спичка удивленно открывает рот.
– Да ты что, тоже на костыле? Как так получилось?
– Потом расскажу. Лучше объясни, если знаешь, как Джек думал выследить меня? Ну забрал я тебя из дома, дальше что? Слежки за нами не было вроде.
Спичка опускает голову, нервно теребя полу сюртука.
– Я должен дать знак.
Сол чувствует на себе взгляд Алины. И во взгляде этом нет ни одобрения, ни сочувствия.
– И что думаешь делать, парень? – вздохнув, интересуется Сол.
Спичка резко выпрямляется, глядя ему прямо в глаза.
– Сдавать тебя не буду. Ты уходи, уезжай из Олднона совсем. Я спрячусь, пережду. Я маленький, меня попробуй найди…
– Ты поедешь с нами, – уверенно отрезает Сол. – Лишний билет на пароход мы как-нибудь отыщем. Да и с тобой точно повеселее будет.
Мальчик улыбается – впервые с момента их встречи. Алина сидит мрачная. Сол, справедливо решив разбираться с проблемами по очереди, пододвигает к себе тарелку и быстро расправляется со своей порцией супа.
– Алина, ешь, пожалуйста, – бросает он, не прекращая жевать.
Супруга награждает его недовольным взглядом и к тарелке демонстративно не притрагивается. Похоже, история со Спичкой здорово ее разозлила.
– Это кто? – шепотом спрашивает мальчик.
Сол улыбается.
– Это моя жена Эйлин. Как-то совсем забыл вас познакомить, простите.
– Да ну, глупости. Зачем мне знакомится со своим пасынком? – язвит Алина. – Особенно учитывая, что еще утром я и не знала, что у меня есть пасынок. И мантикор, который за нами охотится.
– Перестань себя накручивать, – Сол говорит спокойным, миролюбивым тоном. Сейчас не время и не место для выяснения отношений. – Еще до заката это все перестанет иметь какое-либо значение. Сейчас мы кое-куда заедем, а потом отправимся на вокзал Королевского Креста, откуда первым же поездом выедем в Вурд. Там сядем на паром и уже завтра будем на континенте.
Он наклоняется ближе к столу, так, чтобы никто посторонний не услышал его:
– За все время, что я пробыл здесь, я узнал про Джека только одно: он очень территориален. Думаю, он не покинет Олднон.
– Меня больше волнует другое. Допустим, денег Д хватит на билеты, – Алина явно настроена скептически. – Но ты же понимаешь, что «на континенте» нам надо будет на что-то жить. Что будешь делать? На работу устроишься?
Спичка косится на Алину, скорчив скептическую рожицу:
– Эдди, она точно твоя жена?
– Точно, Спичка, точно.
– И зачем тебе такая жена?
– Ты помолчи, малявка, – отрезает Алина.
Сол поднимает раскрытую ладонь:
– Ну-ка тихо. Деньги у меня есть. Здешние крючкотворцы понятия не имеют, что такое бизнес по-русски, и слова «откат» отродясь не слышали. Кое-что с фабрики я успел отложить. Теперь надо будет просто наведаться в один банк и спокойно отчаливать. Гудбай, Олднон!
– Не хочу тебя расстраивать, но у Альбони с республиканцами война. Твои деньги на континенте – не больше чем простые бумажки.
– Бумажки? – Сол довольно улыбается, подогретый приятным чувством, что его действия на шаг опережают рассуждения жены. – Посмотрим.
Они покидают паб, каждый занятый своими мыслями. Когда входная дверь закрывается за ними, Спичка дергает Сола за рукав.
– Пойдем быстрее, Эдди.
– Что случилось?
– В пабе сидел филин. Сидел и очень внимательно нас разглядывал.
* * *
Ощущение чужого взгляда на коже не пропадает до тех пор, пока двери купе не закрываются за ними и поезд не трогается. Перрон медленно уплывает назад, тонкий узор из стали и стекла, куполом укрывающий вокзал Королевского Креста, сменяется унылой чередой серых однообразных построек. Те, что крупнее, – цеха и склады, те, что мельче, – жилые дома. Лишь иногда эта однообразная последовательность разбавляется шпилем кирпичной церквушки, не многим более выразительной, чем окружающие строения. Темные провалы окон похожи на пустые глазницы, из высоких кирпичных труб валит густой, жирный дым. Смог, низкий и тяжелый, нависает над городом. Хочется верить, что скоро этот унылый пейзаж останется позади. Навсегда.
