– Наверное, да. Но к чему такой вопрос?
– Понимаешь, многие знания, полученные из путешествий в ваши края, я тоже не забыл, но вот что с ними делать, не знаю. Вроде бы информация есть, а как подобраться к её осмыслению, не представляю.
– Тут всё дело в строении мозга. Человеческий не приспособлен для обработки такой массы данных. Он творение постепенной эволюции. Вот если до таких знаний дошла бы ваша наука, ты бы впитал их с молоком матери. А разовое погружение позволяет мозгу только запомнить нечто, а работать с таким объёмом информации он не в состоянии. Если проще, оперативная память маловата. Так что не торопись. Скорее всего, в голове когда-нибудь щёлкнет, и многое прояснится, но сколько это займёт времени, не скажу. Может, и не доживём.
– Спасибо, дорогой, разъяснил. А то меня это напрягать стало.
– Виталий, знаешь, я нисколько не жалею, что нашёл благодаря тебе этот мир. Думаю, что этот вопрос ты тоже хотел задать.
– Конечно. Совесть мучает: вырвал тебя из благополучного иномирья и окунул в местные трудности.
– Прекрати, жизнь на Земле – настоящая. Там становится какой-то машинной. Отсутствие эмоций, чувств делает её безликой. Мои соплеменники одиноки в своей вечности.
– А как же болезни, боль?
– Страдания не страшны. Ведь через них человек обретает бессмертие. – Он смотрит на меня и добавляет – И веру. Не спрашивай про её истоки – не скажу. Не потому, что не хочу, а потому, что не узнавал. Хотя, как ты понимаешь, такая возможность у меня была. Я сознательно не стал этого делать. Нужно верить, и всё.
Приход Батракова прерывает наш разговор. Он не занимает привычно кресло за столом, а стоит на пороге. Всё становится ясно, когда в дверях мелькают генеральские погоны. Значит, дело опять принимает крутой оборот.
– Здравствуйте! – Киселёв здоровается с нами.
– Здравия желаем! – отвечаю за всех и представляю Михаила Анатолию Степановичу.
Генерал, как истинный профессионал, сразу приступает к делу. Его вопросы чётки и не предусматривают возможности расплывчатых ответов. Разговор не затягивается. Многое уже ясно, а некоторые известные Мише мелочи немного меняют в картине преступления. Я не очень вникаю в тему, но всё же наблюдаю за разгорячёнными лицами двух сильных мужчин. И вот тут, совершенно неожиданно для себя, отмечаю, что Батракова уже нет в кабинете. Ох, неспроста это – уйти без разрешения старшего по званию. Мало ли какие могут быть личные отношения, но на работе Николаич всегда за субординацию. Разговор постепенно стихает, пора завершать это мучение, но Михаил сам не может этого сделать. Придётся мне.
– Анатолий Степанович… – я не успеваю договорить, как входит Батраков.
– Похоже, у нас проблема. Только не надо паниковать. – Второе обращено к вскочившему с кресла Михаилу.
– Василий Николаевич, давай-ка всё по порядку. – Генеральский тон заставляет всех успокоиться. – Выкладывай начистоту.
– Эта компания у нас в давней разработке. Когда ты, Виталий, позвонил, мне нетрудно было сопоставить нашего Гараня и «Надежду». Кстати, и эпизод с аварией Михаила тоже нам известен. Фирма «ИнтерТранс» кормилась у «Надежды», и, как только с последней приключились неприятности, так же зашатался бизнес и у второй. В таком случае варианта два: или усиленно трудиться, или преступить грань закона. Гарань выбрал второй; работать не покладая рук – это не его призвание. Он начинает промышлять методами бывшего босса. Это предыстория. Дальше… – он закашлялся, и я сумел вставить слово.
– Николаич, а как Толя прошлый раз сумел уйти от ответственности?
– Ну и зараза ты, Виталий! Ладно, скажу. Главная фигура того без преувеличения знакового дела – Туров. Его-то и крутили. А прочую братву распределили меж не совсем опытными следователями. Результат сегодня наблюдаем: преступник отделывается условным приговором и исчезает из нашего поля зрения. Но с этим хватит. Мы знаем, где пленница. Подожди, Миша. Знаем место, где её содержат. Только вызволить её очень сложно. На территории, где базируются бандиты, проходит главный канализационный коллектор города. И вот что они удумали. При штурме все улики (а это и твоя дочка) будут уничтожены. Если человек попадёт в коллектор – ему не спастись. Шансов нет, ни единого.
В кабинете надолго повисает тишина. Мне редко приходилось слышать такие ужасные новости. Сложно представить, что творится внутри у Миши: жизнь его дочери висит буквально на волоске. И, что самое обидное, мы не в силах что-либо сделать без смертельного риска. Если штурм, то провести его с положительным результатом практически нереально. В руках окажется кучка ублюдков, а девчонку не спасти. Скинуть человека в колодец – дел на пару секунд. Если согласиться на требования, то вероятность летального исхода тоже велика, причём мы вместо одного человека можем потерять двух. Кто помешает сбросить в канализацию и того, и другого? Одним словом – тупик. Хотя второй вариант даёт важнейший ресурс – время.
Смотрю на Друга и вижу страдания на его лице. Очень хочу помочь, но не нахожу даже слов утешения. Полицейские, извиняясь, уходят по служебным делам, и мы остаёмся на какое-то время одни. Есть возможность задать вопрос, который уже давно вертится у меня в голове:
– Миша, а твои космические братья не помогут?
– Я сам только об этом и думаю. Они, конечно, могут, но у меня нет средств, чтобы выйти на связь. – Тут он вскакивает – А твой прибор, он цел? У тебя?
– Я уничтожил аппарат. Ведь в последний сеанс ты сообщил, что общения больше не будет. Хотя подожди.
Быстрым, уверенным шагом выхожу в приёмную. Офицеры мрачновато покуривают у большого монитора. Заметив меня, они едва заметно переглядываются.
– Господа полицейские, тут у меня возникла одна идея. Вопрос в лоб: где у вас хранятся вещдоки по «Надежде»?
– В спецхране. А в чём, собственно, дело? – спрашивает генерал.
– Вы знаете, я же не губную помаду на фирме мутил. Там должна остаться недоработанная установка. Сейчас не до конкретики, но, если она сохранилась, есть возможность обойтись малой кровью, – говорю, прекрасно понимая, что в случае обнаружения прибора им придётся поделиться, но дочка друга в опасности, и запираться нет смысла.
– Василий Николаевич, дуйте в хранилище! – сразу входит в тему генерал.
– Да там сейчас нет никого. Не двери же ломать? – Вася несколько растерян.
– Я тебе сломаю. Гони машину за капитаном Сергеевым, хватит ему дрыхнуть!
Несколько распоряжений и звонков, и мы спускаемся в подвал. Возле выкрашенной в серую краску стальной двери притулилась раздолбанная вдрызг скамейка. Несмотря на ветхость, она уверенно держит наши задницы. Мрачно курим. Разговор явно не клеится, каждый уходит в себя. Вскоре появляется подвижный как шарик ртути капитан. В тишине подвала слушаем довольно напряжённый монолог разбуженного невовремя человека. Киселёв как джентльмен пару минут воспринимает это спокойно. Но к началу третьей срывается на рык, и Сергеев ухитряется за минуту открыть три довольно серьёзных замка. Поиски не занимают много времени. Слава богу, аппарат цел!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
