значит, но целиком и полностью с девушкой согласен.
Ему аплодировала стоя не так давно ушедшая от нас Урсула Ле Гуин. И с автором «Хейнского цикла» и «Волшебника Земноморья» я тоже абсолютно солидарен.
При этом Мьевиль еще достаточно молод – ему всего 48 лет. А самый первый свой роман – «Крысиный король», сразу же принесший ему славу, он написал в 26 лет.
Эту книгу по праву называют одним из самых крепких и удачных литературных дебютов.
На русский «Крысиный король» переведен уже дважды: Ольгой Гайдуковой и Ириной Нечаевой. Читал обе версии, обе вполне убедительны. Принципиальная разница между ними заключается в том, что в первом случае героя зовут Сол, а во втором – Савл, и тут, как говорил герой одного еврейского анекдота, есть нюанс. Но мы, дабы герою анекдота не уподобляться, в эти дебри вникать не станем. В конце концов, оба имени – при всей разнице между Ветхим и Новым Заветом – вполне себе библейские.
Интересной показалась мне идея скрестить средневековую историю гамельнского крысолова с современной комиксно-голливудской субкультурой, добавив в солянку для остроты тяжелого электронного техно-драйва от кислотных диджеев.
Впечатлило и описание превращения человека в крысу – пожалуй, даже более убедительное, чем метаморфоз в насекомое персонажа знаменитого рассказа Франца Кафки. Про сцены пожирания помоев и отсутствие у героя элементарного рвотного рефлекса даже говорить ничего не стану. Так оно, должно быть, и бывает на самом деле. Сами черт знает чем питаемся. Голод – он и в Африке ни разу не тетка.
«Крысиный король» – это не столько ужастик или фэнтези, сколько новомодернистская фантасмагория, магический реализм в духе «Мастера и Маргариты».
Для писателя, у которого сама реальность пластична и податлива и принимает порой столь причудливые формы, что напоминает не то шпили Гауди, не то сваренные в кипятке полторашки, который пространство и время способен изгибать под самыми немыслимыми углами и завязывать в узлы, ничего не стоит все эти фокусы проделывать и с Его Величеством Словом (помним, да – структуральнейший лингвист).
Проза Чайны Мьевиля производила бы удручающее и даже ужасающее впечатление, если бы не здоровое чувство английского юмора, которое автор, впрочем, тоже пристраивает к делу, заставляя вращать оси колесницы, на которой лихо мчится муза пламенной сатиры. И это тоже очень по-английски, очень в духе Свифта.
Взять, к примеру, утверждение: «Чистота противна природе и потому вредна». Сколько заезженных фраз разом вывернуты наизнанку, превращены в насмешку, пародию!
А вот герой рефлексирует над подаренным отцом томиком Ленина с ключевой работой вождя мирового пролетариата «Что делать?» и вопрошает себя: «Что тебе делать, Савл?» Этакий, знаете, юноша бледный со взором горящим, обдумывающий бытие.
Вообще тронула история отношений Сола-Савла с отцом – последовательным, как и автор, сторонником левых взглядов. Никакого ходульного и пошлого фрейдизма – скорей уж гуманистические традиции Ивана Тургенева просматриваются: «Отец искренне верил, что невежество порождает страх, а страх парализует». Как логичный итог этих сложных, противоречивых взаимопритяжений и взаимоотталкиваний поколений – финальный дар героя отцу, дань уважения его памяти – построение социализма в отдельно взятом сообществе, познавшем и абсолютизм монархии, и хаос анархии, – внедрение идей марксизма в крысиное сознание.
В аудиоформате роман Чайны Мьевиля «Крысиный король» представлен лишь в одном переводе – Ирины Нечаевой, зато сразу в двух озвучках: в исполнении Виктора Маренина (издательство «Эксмо») и Кирилла Петрова (студия «Логос»). Записи абсолютно равноценные. Мне чуть больше понравилась первая, но вы выбирайте сами.
«Просто закрыть глаза – не значит и в малой степени понять, что такое слепота»
Энтони Дорр. Весь невидимый нам свет / Перев. с англ. Екатерины Доброхотовой-Майковой. – СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2015
Подобно тому, как в Международный день солидарности трудящихся обратился к творчеству британского писателя-фантаста, известного своими левыми взглядами, в преддверии Дня Победы решил написать еще об одной англоязычной книге, очень тепло принятой нашими читателями и посвященной событиям Второй мировой войны. Имею в виду роман американского писателя Энтони Дорра «Весь невидимый нам свет», за который автор в 2015 году был удостоен Пулитцеровской премии.
Пулитцера кому попало не дают. В этом и прежде сомнительном утверждении окончательно разуверился после прочтения «Щегла» Донны Тартт. О вкусах членов жюри не спорят, хотя что и как ими движет – не всегда и не вполне ясно. Тем не менее лауреатов брать на заметку не бросил – ведь были среди них Харпер Ли, Джон Апдайк, Джеффри Евгенидис.
В последние годы появилась целая плеяда крупных романов, отмеченных большей или меньшей степенью таланта и занимательности и похожих друг на друга, как родные братья, словно их изваяли по одному лекалу. «Я исповедуюсь» Жауме Кабре, «Щегол» Донны Тартт и т. д. Роман Энтони Дорра превосходно вписывается в этот ряд с тою разницей, что действие его локализовано периодом с 1934 по 1944 год, а роль драгоценной итальянской скрипки и картины фламандского живописца, соответственно, исполняет особо крупный бриллиант с уникальными оптическими свойствами. К чести автора, свой артефакт он вправил в повествование с поистине ювелирной точностью и мастерством, так что судьбы погружающейся в хаос коричневой чумы старушки Европы и судьба загадочного кристалла углерода сплелись неразделимо.
Темы Второй мировой войны вообще и феномена гитлеровского нацизма в частности не перестают быть актуальными по сей день, чему не последним подтверждением является успех таких книг, как «Чтец» Бернхарда Шлинка и «Книжный вор» Маркуса Зусака. Сразу скажу: «Весь невидимый нам свет» показался мне намного сложней, интересней и талантливей этих романов. Впрочем, не без оговорок, ибо идеологических благоглупостей, психологических натянутостей и сюжетных надуманностей хватает и у Энтони Дорра. К примеру, такой эпизод:
Прежде чем стереть с лица земли французский город, союзники сбрасывают на него листовки, в которых призывают жителей выйти на открытое место. Для того, чтобы жертв среди мирного населения было как можно меньше. Но вот беда: главная героиня слепа и не может прочесть текст. Думается, книга послужит хорошим сигналом для кого следует в руководстве Североатлантического альянса, надлежащие выводы будут сделаны и теперь, прежде чем сровнять с землей очередной населенный пункт, предупреждения будут печатать еще и по Брайлю.
Описание нравственных и бытовых затруднений незрячей девочки вышли весьма красочными, но, на мой взгляд, несколько надуманными и потому далекими от истины. А вот то, как после потери зрения включаются и начинают работать компенсаторные механизмы, когда картинка складывается из звуков, запахов, движений воздуха, влажности, вибраций, разницы температур, – это да, тут у Дорра вышло здорово.
Каким-то шестым чувством автор сумел угадать и передать ощущения человека,
