Желтые люди приняли чужака спокойно. Как позже выяснил Порк, он был не первый «гэйд-зин» (так они называли чужаков), кто пришел к ним незваным и кто рассказывал о прозрачных столбах. Подданные Ямото никого не гнали, не сажали под замок – наоборот, давали кров, еду, разрешали остаться в одной из деревень шогуна Ямото и жить на равных с остальными подданными правах. Также позволяли найти себе занятие по душе и выбрать жену.
– Между прочим, за эти семь лун я успел жениться, Апрея, – сообщил сестре Порк.
– Вот как! И она красивая? – спросила лучница, которая только что управилась с путами на руках Конана и бросила себе под ноги снятую с его запястий веревку.
– По здешним представлениям о красоте – да, она красивая.
– И как ее зовут?
– Фисима-дзумаку.
– Ты язык не сломал за семь лун на этом имечке? – фыркнула Апрея. – А ребенка у тебя за эти семь лун не появилось?
– Потом вернетесь к ребенку, успеется. Как же ты оказался здесь, Порк? – Конан увел родственников от обсуждения супружеских будней.
И Порк продолжил рассказ о своей жизни как подданного Ямото. Сами себя желтолицые люди называли джаданами. Джаданы относились к пришлым людям спокойно – даже несмотря на то, что места, где возвышались над лесом прозрачные цилиндры (они называли их «тоургамами»), считались у них дурными местами, и джаданы обходили те места стороной. Но когда приходили белокожие, с широким разрезом глаз люди и рассказывали о своем мире, о странных столбах, которые каким-то образом связаны с их предыдущим миром, джаданы принимали их без всякой опаски. Правда, такие люди приходили нечасто, Порк был всего лишь четвертым. Один из пришельцев умер от лихорадки, другой, недолго погостив, вскоре отправился на поиски иной доли, а третий, как и Порк, остался жить в какой-то отдаленной деревне. Этот третий, как Порку рассказали, утверждал, что мир, в котором он жил, представлял собой пустыню. Лишь редкие оазисы, где и обитали люди, скрашивали унылое однообразие бесконечного песка. Еще, правда, имелись сухие колодцы, откуда никогда не возвращались те, кто пробовал в них спуститься. Этот третий тоже попробовал спуститься в подобный колодец и очутился во владениях шогуна Ямото. Где и остался, прижившись в одной из дальних деревень.
Настороженное отношение джаданов к прозрачным столбам-«тоургамам» связано с легендами, объясняющими происхождение столбов. Мол, некогда, в давно забытые времена, умирал правитель всей страны джаданов – тогда гораздо более обширной и людной страны. У правителя было множество сыновей и дочерей, и еще больше всяких прочих родственников. И каждый из них надеялся взойти на престол. Правитель знал, что после его смерти в стране начнется большая кровопролитная война за опустевший трон. А при властителе всех джаданов состоял в первых помощниках величайший (таких уж после не появлялось на свет) маг. Он и подсказал правителю, как надо поступить, и получил от благодетеля позволение исполнить задуманное. После чего маг одному ему известным способом замуровал в прозрачные столбы-«тоургамы» всех властолюбивых родственников, выделив каждому по «тоургаму», а также замуровал вместе с ними их семьи, слуг, рабов, воинов, крестьян. В построенных колдовством мага «тоургамах» можно было жить, как в отдельной стране. Таким образом, каждый из родственников умирающего владыки получил в безраздельное властвование по собственному государству. А правитель всех джаданов оставил при себе лишь старшего, любимого сына, которому и передал трон. Колдовство, породившее «тоургамы», джаданы считали черным, поэтому и обходили те места стороной…
Так или не так обстояло все на самом деле, Порк не знал. Однако «тоургамы» существовали, и время от времени появлялись люди, судя по всему, покинувшие именно их прозрачные стены. Правда, Порк так и не встретился с человеком, явившимся из пустынного мира. Не добрался Порк до отдаленной деревни во владениях шогуна Ямото, не успел.
На деревню, в которой нашел приют Порк, напали воины шогуна Изидо. Подобное время от времени происходило на земле джаданов, разделенной на четыре части, каждой из которых правил свой шогун. Шогуны, конечно, враждовали между собой, а если и мирились, то только для того, чтобы иметь возможность напасть на успокоенного миром противника.
Дозор вовремя предупредил о приближении врага, и жена Порка вместе с большинством женщин и детей сумела укрыться в джунглях. Мужчины же вышли с оружием в руках защищать дома, имущество, собранный урожай. Но воинов Изидо было больше,, вооружены и подготовлены они были лучше. Деревню захватили, разграбили, неразграбленное сожгли, кого-то из защитников деревни убили, кто-то успел скрыться в джунглях, кого-то взяли в плен, в том числе и Порка. Пленных пригнали к шогуну Изидо, а шогун уже раздал новых рабов своим наиболее близким и верным подданным. Всех, кроме Порка. Порка он, разумеется, выделил из числа остальных пленных за его внешность, сильно отличающуюся от внешности джаданов, к тому же «гэйдзин» еще и проявил себя в стычке за деревню хорошим, неуступчивым бойцом. Может быть, Изидо и сам не знал, что же ему такое придумать с новым рабом. Несколько дней Порк томился в этой бамбуковой тюрьме, ожидая своей участи… И вот дождался.
На этом брат Апреи окончил свое повествование.
Тем временем, ушедшим на рассказ Порка, сменился стражник бамбукового узилища. Ему на смену заступил точно такой же, принялся точно так же расхаживать с безучастным видом, поигрывая деревянными палками, соединенными между собой цепью.
– Завтра, – еще раз напомнил Порк, – нас с тобой заставят драться. Победителя отпустят, вручив послание для шогуна Ямото. В этом шогуну Изидо можно верить. Джадан не может не сдержать слово, этим он уронит свою честь.
– Это радует, – мрачно заметил Конан. – А Апрея, твоя сестра? С ней как поступят?
– Женщину Изидо оставит себе или подарит кому-нибудь из своих, чем-то отличившихся слуг. Судьба пленниц одинакова: работать на поле, работать по дому или стать наложницей.
– Ясно, – сказал на это Конан. – Может, ты знаешь, на чем нам предстоит драться?
– Да,- ответил из полумрака Порк. – На ножах. Джаданы редко когда отступают от своих традиций…
Некоторое время они молчали. Горестно вздыхала в своем узилище Апрея, в задумчивости мерил шагами, шурша соломой, тесное помещение Конан, из камеры же Порка не доносилось ни звука.
– Тебе так хочется меня прикончить, Порк? – наконец нарушил тишину киммериец. – Сестре твоей тогда все равно не выбраться из лап желтолицых дикарей.
– А что ты можешь предложить, назвавшийся Конаном?
– Вот давай вместе и подумаем, Порк… …Утро выдалось солнечное и тихое. Когда узников вывели из бамбуковой тюрьмы, их встретило заливистое пение утренних птиц. Тепло и свежо было на улице – еще не скоро накалится небесный диск и воцарится зной. Но одному из пленников до зноя дожить не суждено. Так повелел шогун Изидо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
