— Ты видел его? Ты видел его с другой девушкой и хочешь меня уберечь?
— Да, — облегченно кивнул Йоро.
Катя улыбнулась и беспечно махнула рукой.
— Не беспокойся, он ее не любит.
Мальчик какое-то время недоверчиво смотрел на нее, потом, не выдержав, вскричал:
— Конечно, не любит! Себя он любит, и только!
Вильям рассмеялся и, подмигнув оборотню, с сарказмом обронил:
— Ага, значит, ты тоже заметил?
Катя обвела всех присутствующих взглядом, полным негодования. А ощутив, как в животе вспыхнул огонек, вырвала у Тане карту и молча пошла дальше по длинной улице.
Глава 18
Фотоальбом Вселенной
Морган Нориш оказался совсем не таким, как она представляла. Статный мужчина с прямыми черными волосами до плеч, с усами, бородкой и ярчайшими васильковыми глазами, такими добрыми и смешливыми, что, глядя в них, неудержимо хотелось улыбнуться.
Он вышел на крыльцо, и при виде гостей его тонкие ярко-алые губы сложились в приветливой улыбке.
Катя нерешительно посмотрела на скульптуры двух женщин, стоящих на невысоких постаментах по обе стороны от крыльца, и яростное желание показать скульптору, что она думает о нем и его деяниях, вернулось.
Но Атанасиос не дал ей и рта раскрыть, он приблизился к скульптуре женщины и с благоговением провел ладонью по щеке. Затем протянул руку Норишу и выпалил:
— В Тартарусе ваши работы украшают улицы. Для меня честь пожать вам руку, ваш талант достоен оваций самого Создателя.
— Благодарю. — Морган пожал руку и в почтении склонил голову. А потом Нориш увидел Йоро, и мальчик безраздельно завладел его вниманием.
— Прелестный ребенок, — промолвил он, протягивая руку, несмотря на то что Йоро стоял от него далеко.
Катю этот жест привел в бешенство, и, поскольку она стояла ближе всех к великому мастеру, она грубо оттолкнула его ладонь, предупредив:
— Не смейте даже думать, чтобы прикоснуться к нему своими гнусными лапами!
Перед глазами предстала скульптура плачущего мальчика из сада подземного дворца Павла Холодного, и огненный шар в животе точно взорвался, огонь разлился по венам, перед глазами потемнело. А когда прояснилось, она увидела, что рука скульптора горит.
На плечи девушки легли руки Вильяма.
— Успокойся, — взмолился он.
Катя испуганно смотрела на содеянное и пятилась, не в силах поверить в свои жуткие способности. Страха прибавляло еще и то, что она понятия не имела, как управлять огнем.
На помощь Норишу пришел Атанасиос. Тот стащил с себя футболку и попытался прибить ею пламя, но оно не поддалось, облизнуло жадными языками материю и вспыхнуло с новой силой. Тогда он заорал на девушку:
— Немедленно прекрати!
Катя прижала руки к животу, пытаясь сжать внутри огненный шар — не помогло.
Морган размахивал рукой, как факелом. Йоро схватил девушку за руку и крепко сжал. К всеобщему изумлению, это помогло, огонь потух, оставив черные ожоги на белой коже, которые стали медленно бледнеть, пока не исчезли. Рукав камзола сгорел, а с лица хозяина дома слетела всякая приветливость.
— Чем могу быть полезен? — уставился Морган на Катю. Васильковые глаза больше не казались добрыми и смешливыми, в них поселился едва сдерживаемый гнев.
— Простите, — пробормотала Катя. — Я бы хотела увидеть Лайонела, мы...
— Его тут нет, — оборвал хозяин дома и уже хотел закрыть у нее перед носом дверь, но Катя воскликнула:
— Я вам не верю!
— Катя, — окликнул Вильям, сильно смущенный ее поведением.
— Прошу прощения, — покраснел Атанасиос, — она не в себе!
Морган с минуту смотрел на Катю, потом, посмеиваясь, отошел в сторону, говоря тем самым, что она может обследовать дом.
Когда девушка сделала шаг к крыльцу, Вильям с Тане одновременно выкрикнули ее имя. И тогда она обернулась и воскликнула:
— Да оставьте вы меня в покое!
Катя ворвалась в дом, преодолела лестничный пролет, за ним обыскала все помещения первого этажа, после них комнаты на втором и в одной из них замерла, вдыхая витающий в ней ледяной морозный аромат. Лайонел был тут не так давно, его запах она знала, и он, как одно из ее драгоценнейших воспоминаний, хранился где-то между грудой осколков разбитого сердца и невидимым mp3-плеером с нескончаемой музыкой.
Девушка прошлась до высокой кровати, провела рукой по подушке и покинула комнату. В гостиной поджидал хозяин дома, которому Катя была вынуждена сказать:
— Простите, что не поверила.
Тане, сердито глядя на нее, покачал головой.
— Сумасшедшая.
Вильям, видимо, был с ним согласен. Во всяком случае, лицо его выражало недовольство. Кира, как и прежде, не демонстрировала своего отношения к происходящему. А Йоро выглядел крайне огорченным.
— Мы уходим, простите, что побеспокоили вас. — Катя решительно развернулась и зашагала к дверям, но так и не дошла. Взгляд ее остановился на скульптуре стоящей возле выхода, женщина держала передсобой поднос, а на нем лежала стопка газет. На самой верхней был изображен Лайонел и Анжелика.
Девушка схватила газету и показала хозяину дома, потребовав:
— Переведите, что тут написано!
Нориш смотрел насмешливо и, как ей показалось, с явным удовольствием перевел: — Звездная пара Петербурга снова вместе! — и указал на мелкий шрифт под портретом. — А там написано, ягуар покинул Пикардию с Анжеликой Тьеполо. На другой странице написано: «Ссылка первой красавицы была недолгой». А на третьей странице написано...
— Достаточно, — прервала Катя. Если бы она все еще была человеком и ей в грудь вогнали железный остро заточенный лом, больнее, чем сейчас, не стало бы. Девушка смотрела на молодого человека, улыбающегося с портрета, и единственное, чего ей хотелось — это умереть, сейчас же, немедленно, лишь бы ее чувства, точно на аттракционе, не кружились в вихре. Боль, гнев, горе, ненависть, любовь, отчаяние, ревность, зависть, страсть, усталость, одиночество — соединились в мучительно пронзительном и единственном ударе сердца, которое подобно планете сошло вдруг с орбиты.
Знала, что он изменит, не сможет жить совсем без женщины, и мысленно готовила себя узнать о связи с красавицей Сарах или еще с кем-то. Но его предательство оказалось куда изощреннее и походило на страшнейшую месть.
Тем времени Атанасиос приблизился к скульптурам двух дерущихся девочек лет двенадцати, в углу гостиной. Он присел возле них на корточки и заметил:
— Учитывая ваш трехсотлетний опыт, Нориш, я удивлен, как мало на свете, если вдуматься, ваших работ.
Скульптор громко рассмеялся.
— Если бы я поменьше любовался тем, что создаю, у меня появилось бы много свободного времени для создания чего-то нового. — Он любовно коснулся указательным пальцем носика одной из девочек, и на губах его заиграла нежная улыбка. Он смотрел на скульптуры, как отец может смотреть на своих детей.
Катя положила газету на место и, не глядя в васильковые глаза хозяина дома, вышла из комнаты. Она спустилась по лестнице под землю и выскочила на мостовую.
Мимо прошли две одетые в черные плащи дамы, с любопытством оглянувшиеся на девушку.
— Извините, — обратилась Катя, — подскажите, пожалуйста, направление на Петербург!
Карта осталась у Тане, а ей сейчас хотелось во что бы то ни стало побыть одной.
— Это она? Как похожа! — приподняла брови одна из дам, глядя на свою спутницу. Та пожала плечами и указала на узкую неприметную улочку. — Вам на станцию. Проход с правой стороны. Паровоз отправляется ровно в половине восьмого.
— Паровоз? — изумилась Катя, но заслышав голос Вильяма и Тане, спускающихся по лестнице, умоляюще прижала палец к носу и, шепнув: «Не выдавайте меня», быстро нырнула в узкий тоннель.
Улица оказалась длинной, дверей, ведущих в жилые дома, тут почти не было и, когда девушка увидела неприметную дверку, выбирать не пришлось. Очутившись в каменном гроте, девушка с минуту постояла, не решаясь идти дальше. А когда прошла грот полностью и распахнула единственную тут железную дверь, увидела темноту — черную и непроглядную. В голове звучал неспокойный, заставляющий нервничать, гнетущий траурный марш из оперы «Гибель богов» Вагнера.
