– Доктор Кросс, позвольте вас поблагодарить за оказанное содействие. – Шеф Хэтфилд позволил себе в момент триумфа проявить великодушие. Я совсем забыл, что именно я привез сюда из лос-анджелесской квартиры Джентльмена фотографию Сакса. Превосходная розыскная работа… бесценная улика для успешного завершения следствия, черт бы ее побрал.
Все было не так, не то. Это чувствовалось, этим разило. Первоклассная ловушка сработала отменно: Казанова ускользает от них прямо сейчас, в этот момент. Теперь его никогда не поймать.
Шеф даремской полиции протянул мне руку. Я принял ее и крепко сжал. Так крепко, как будто хотел за нее удержаться.
Мне показалось, он испугался, что я намерен встать вместе с ним перед объективами теле – и фотокамер. До сих пор к Робби Хэтфилду было не подступиться. Сейчас он вместе со своими лучшими сыщиками собирался представить народу Вика Сакса. Классная картина – полная луна и вспышки фотоаппаратов! Не хватало только тявкающих собак-ищеек.
– Я понимаю, что помог найти его, только преступления совершал не Вик Сакс, – сказал я, глядя Хэтфилду прямо в глаза. – Вы арестовали не того человека. И позвольте объяснить, почему я так считаю. Дайте мне десять минут. Прямо сейчас.
Он улыбнулся мне, и улыбка была чертовски снисходительная, почти как у одуревшего от наркотиков подростка. Шеф полиции Хэтфилд вырвал у меня свою руку и вышел из дома.
Он направился прямо к телекамерам, нырнул в яркий свет прожекторов. Роль свою он играл прекрасно. Так восхищался самим собой, что чуть не забыл о Саксе.
Тот, кто позвонил и сообщил о женском белье, и был Казанова, думал я в этот момент. Я все ближе мысленно продвигался к разгадке и теперь был в этом почти уверен. Казанова звонил. Или, во всяком случае, он к этому причастен.
Когда доктора Сакса выводили из дома, он прошел совсем близко от меня. Одет он был в белую хлопчатобумажную сорочку и черные брюки. Сорочка потемнела от пота. Я подумал, что ноги его в мягких кожаных черных туфлях с золотыми пряжками, наверное, тоже взмокли. Руки в наручниках были заведены за спину. Былого высокомерия след простыл.
– Я ничего подобного не делал, – сказал он мне дрожащим шепотом. И в глазах застыла мольба. Он сам не мог поверить в то, что происходит. А потом он произнес чрезвычайно трогательную фразу: – Я не могу причинять женщинам боль. Я люблю их.
И тогда на крыльце дома Вика Сакса меня поразила совершенно сумасбродная, головокружительная мысль. Мне показалось, будто я делал сальто-мортале и вдруг замер в воздухе на самой середине кувырка. Время остановилось. Он – Казанова! – внезапно понял я.
Вика Сакса использовали так или иначе в качестве модели Казановы. Таков был изначальный план монстров. Они нашли козла отпущения для своих безупречных преступлений и похождений в стиле маркиза де Сада.
Доктор Вик Сакс и в самом деле – Казанова, но при этом он вовсе не монстр. Казанова – еще одно прикрытие. Он ничего не знал об истинном «коллекционере». Он оказался лишь очередной жертвой.
Глава 101
– Я Джентльмен-Ловелас, – с театральным поклоном объявил Уилл Рудольф. На нем был смокинг, черная «бабочка» и парадная сорочка. Волосы стянуты на затылке в тугой хвостик. По такому торжественному случаю он купил белые розы.
– А меня вы знаете, дамы. Вы все так прекрасны, – сказал стоявший рядом Казанова. Его наряд составлял полный контраст с вечерним костюмом компаньона: узкие черные джинсы, черные ковбойские сапоги. Без рубашки. Живот плоский и мускулистый. Лицо скрывала черная страшная маска, исчерченная светло-серыми полосами.
Церемония представления состоялась в гостиной дома ужасов, где женщины выстроились вдоль длинного стола.
В тот же день, чуть раньше, их предупредили, что предстоит особое торжество.
– Поймали наконец бешеную собаку Казанову, – объявил Казанова. – Вот каковы новости. Оказалось, что им был какой-то помешанный преподаватель университета. В наше время никому нельзя доверять.
Женщинам было приказано одеться по своему выбору, но нарядно, соответственно событию. Вечерние платья с глубокими вырезами, туфли на высоких каблуках, тонкие чулки и жемчужные ожерелья или длинные серьги. Никаких иных украшений. Они должны были выглядеть «элегантно».
– Сейчас у тебя здесь всего семь красивых женщин, – отметил Рудольф, наблюдая вместе с Казановой, как женщины входят в гостиную и выстраиваются в ряд, точно на официальном приеме. – Уж слишком ты разборчивый. Настоящий Казанова был более всеядным любовником, хватал всех, кто под руку попадется.
– Но ты должен признать, что эти семеро – нечто особенное, – возразил другу Казанова. – Моя коллекция уникальна. Лучшая в мире.
– Пожалуй, – согласился Джентльмен. – Они все словно с картин сошли. Начнем?
Они решили поиграть в любимую старую игру. «Счастливая семерка». Иногда бывали «счастливая четверка», «счастливая дюжина», «счастливая двойка». Идея принадлежала Джентльмену. Это была его ночь. Возможно, последняя ночь в этом доме для них обоих.
Они медленно двинулись вдоль выстроившихся в ряд женщин. Сначала поговорили с Мелиссой Стэнфилд. Она была в красном платье, длинные светлые волосы зачесаны набок и заколоты.
– Ты берегла себя для меня? – спросил Джентльмен.
Мелисса сдержанно улыбнулась.
– Я берегу для кого-то свое сердце. Уилл Рудольф улыбнулся находчивому ответу и провел тыльной стороной ладони по лицу девушки. Затем его рука скользнула дальше, по шее, и еще ниже, к упругой груди. Девушка не показала ни своего страха, ни отвращения. Таковы были правила этой игры.
– Ты очень подходишь для нашей милой игры, Мелисса, – проговорил он. – Ты замечательный игрок.
Следующей в ряду стояла Наоми Кросс. На ней было вечернее платье цвета слоновой кости. Шикарное платье. На балу какой-нибудь вашингтонской юридической фирмы она была бы первой красавицей. От запаха ее духов у Казановы слегка закружилась голова. Ему пришлось предупредить Джентльмена, чтобы тот держался от нее подальше. Ведь его друг недолюбливал ее дядюшку, Алекса Кросса.
– Мы еще успеем поговорить с Наоми, – сказал Джентльмен и поцеловал ей руку. – Enchate[32]. – Он кивнул и остановился у шестой по счету женщины. Повернул голову, окинул взглядом последнюю, седьмую, и снова посмотрел на номер шесть. – Ты удивительно хороша, – тихо, почти застенчиво произнес он. – Необыкновенная, правда.
– Ее зовут Криста, – с понимающей улыбкой сообщил Казанова.
– Сегодня вечером парой мне будет Криста, – с воодушевлением воскликнул Джентльмен. Он сделал выбор. Казанова преподнес ему подарок – знает, как угодить другу.
Криста Акерс пыталась улыбнуться. Таковы правила в этом доме. Но она не могла себя заставить. Именно это больше всего понравилось в ней Джентльмену – восхитительный страх в глазах.
Он был готов к игре «Целуй девочек».
В последний раз.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
ЦЕЛУЙ ДЕВОЧЕК
Глава 102
На следующее утро после ареста доктора Вика Сакса Казанова шел по коридорам Медицинского центра Дьюк. Шел спокойным шагом и так же спокойно вошел в отдельную палату Кейт Мактирнан.
Теперь он мог идти куда вздумается. Ему снова ничто не грозит.
– Привет, дорогуша. Все воюешь? – шепнул он Кейт.
Она была совсем одна, хотя на этаже по-прежнему дежурил полицейский из даремского полицейского управления. Казанова опустился на стул рядом с кроватью. Он смотрел на изуродованное лицо, которое прежде было так красиво.
Он больше не был зол на Кейт. На кого теперь злиться? Не на кого. «Свет все еще горит, – думал он, глядя в неподвижные карие глаза, – но дома никого нет, правда, Кэти?»
Ему было приятно находиться в ее больничной палате – кровь закипала, желания обострялись, тянуло на подвиги. Одно то, что он сидит возле ее больничной койки, наполняло душу уверенностью.
Теперь это было важно. Следовало принимать решения. Как дальше использовать ситуацию с доктором Виком Саксом? Не надо ли подбросить хвороста в костер? Или это будет перебор, а следовательно, лучше поостеречься?
Есть еще одна сложная проблема, которую придется решать в ближайшее время. Следует ли им с Рудольфом покидать территорию Университетского треугольника? Ему не хотелось этого делать – родной дом, как ни говори, – но, может быть, придется. А Уилл Рудольф? Он явно нервничал в Калифорнии. Принимал валиум, халсион, занакс – и это только те средства, о которых знал Казанова. Очень скоро он может их обоих подвести под монастырь. А с другой стороны, ему так одиноко, когда Рудольфа нет поблизости. Как будто от него отсекли половину.
Казанова услышал, как у него за спиной отворилась дверь в палату. Он оглянулся… и улыбнулся входящему.
– Я уже ухожу, Алекс, – сказал он и встал. – Никаких перемен. Ужасно жаль.
Алекс Кросс позволил Казанове пройти мимо и выйти за дверь.
