Пожалуй, только инкуб, волк, гоминид Чарли и сам царевич Филимон отнеслись к иссушающей пустынной жаре спокойно и без галлюцинаций. Настолько спокойно, что майор Колосков сначала что-то поэтически бубнил себе под нос, а потом вдруг запел приятным свежим тенорком:
Отчего так в России гудят провода?
Отчего так заботливы женские руки?
Просто здесь уникальная геосреда
С настроеньем любви и разлуки.
Я на улицу выйду - кругом благодать!
Может быть, это все, что от жизни мне надо…
Мне прекрасней уже ничего не видать.
Может быть, из-за узости взгляда.
А на сердце опять горячо-горячо -
Это вовсе не признак инфаркта!
И зеленый погон упадет на плечо,
Будто чья-то крапленая карта…
Как ни странно, гоминид начал подпевать инкубу, покачивая в такт головой и роняя кроткие слезы:
Отчего я по жизни готов ко всему?
Отчего я про счастье свое забываю?
Принимаю спокойно тюрьму и суму
И легко свои фишки кидаю.
Ты, родная, меня провожать не ходи!
Мне опять в эту жизнь возвращаться не стоит.
И старушка поправит платок на груди,
И старик меня крышкой накроет.
Тут все хором грянули припев:
А на сердце опять горячо-горячо…
– Тихо! - рыкнул волк. - Что за самодеятельность! Я чувствую запах человеческого жилья. Где-то во-о-он за тем барханом.
– До него еще не меньше пятнадцати километров, - прищурившись, определил Молдер. - Кстати, давайте поиграем в занимательную географию. Кто определит, в какую местность мы попали?
– Это пустыня, Молдер, - презрительно ответила Скалли. - Ты уже не замечаешь очевидного. Перегрелся окончательно.
– А ты не можешь ответить на простой вопрос,- парировал Молдер. - То, что это пустыня, ежу понятно. А вот какая именно это пустыня?
Все пожали плечами. Только Скалли, не терпевшая колкостей напарника, сказала:
– Умный, да? Вот у ежа и спроси!
– У какого ежа?! - поразились все.
– Вот у этого! - указала пальцем Скалли.
И действительно, впереди на небольшом холмике из песка сидел самый натуральный еж.
– Ежей в пустыне быть не может, - очень рассудительным голосом сказал Молдер. - Поэтому либо это очередной мираж, либо…
– А вот пальцем показывать нехорошо! - визгливо заявил еж, неприязненно косясь на российско-американскую поисковую группу.
– Говорящий мираж, - обреченно констатировал Молдер. - Плохо дело. Сейчас бы «Спрайта» для ясности мозгов… Или хотя бы «Ментоса» пожевать.
– Сам мираж. - Похоже, характер у пустынного ежа был непокладистый и даже склочный. - Кто такие? По какому праву здесь появились?
Волк-богатырь напружинил свои жутковатые мускулы:
– Что-то я не припомню тебя, колючий? Где ты мне дорогу перешел? Почему так говоришь дерзко? Начальник, да?
– А ты не пугай! - Еж резво скатился с барханчика прямо под ноги волку. - Рылом ты не вышел, чтоб говорить таким непотребным тоном с князем крови!
– О боже, - вздохнула Скалли. - Если где-нибудь в России встречаются пустыни, то мы сейчас находимся именно в такой. Потому что только в России есть ежи княжеского рода, богатыри-волки и царевичи-монстры.
– Вот тут ты, рыжая подруга, ошибаешься, - заявил сиятельный еж. - Это тебе не Россия. И даже не Азия с Африкой. Место это секретное. Гиблое. Кто здешних правил жизни не знает - к вечеру копыта отбрасывает. А вечер тут наступит скоро…
– Кажется, этот колючий тип намекает на то, чтобы мы воспользовались его услугами, - выдвинул версию гоминид Чарли.
– Допустим. - Еж заметно приосанился. - И не воспользовались услугами, а взяли в долю.
– Мы не клад копать идем, - заявил царевич Филимон, единственный из всей компании еще не снявший шапки-невидимки.
– Это кто там скулит? Не слышу? - вякнул еж, но едва Филимон снял шапку и предстал перед колючим негодником во всей красе, как тон резко сменился на робко-уважительный: - Как же тебя этак угораздило? Схема морфинга полетела? Или это творческий подход к учению об изменении видов?
– Словеса-то какие паскудные, - клацнул челюстями царевич. - Ты, брате, не ругайся так при женщинах. Вижу я, что и тебя судьба принудила заколдованным жить. Так не враждуй, а стань товарищем по несчастью.
– Судьба, ха! - воскликнул еж. - Заколдованным, хо! Я вижу, ты совсем какой-то дикий морфер. Откуда тебя такого принесло?
– Из Тридевятого царства мы, - с достоинством ответил царевич Филимон. - Я, а такожде волк-богатырь, именем Сергий.
– Тридевятое царство… - присвистнул еж. Получилось у него это пресмешно. - Как же, помню, тупиковая ветвь в эксперименте по созданию новых межвидовых особей. Я думал, вас уж нет давно, как и Атлантиды…
– Говори, да не заговаривайся! - рявкнул волк. - Тридевятое царство стояло и стоять будет!
– Не спорю, - ехидно кивнул еж. - А сюда вы зачем явились? И девиц притащили, симпатичных, кстати. Эх, где мой стандартный облик, я бы им показал. Да, я не представился. Антуан. Антуан Ежинский. А это еще кто? Инкуб? Настоящий? Первого поколения? Удивле-о-он… Неужели ваша матрица еще существует?
– Слушай, еж Антуан, - мрачно сказал инкуб. - Ты тут базар не городи. Нам с тобой болтать недосуг. Мы похитителя преследуем.
– Ну-ну, дело хорошее, - хитро сощурившись, бормотнул еж Антуан. - Тут, кстати, недавно пробегал мимо один подозрительный тип. Взъерошенный, нервный, постоянно оглядывался, будто боялся, что за ним погоня… Что странно, у этого типа было три руки. Не ваш фигурант будет?
– Он! - вскричали все. - Куда побежал?!
Еж потоптался раздумчиво на песке.
– Вообще-то мне никакой выгоды говорить вам об этом нету. Но я все-таки благородный. Поэтому скажу из сугубо альтруистических соображений. Он побежал к тем трем барханам. И если вы прямо сейчас рванете с места в карьер, как раз к завтрашнему вечеру его нагоните. Возможно.
– Спасибо за информацию, - вежливо кивнула ежу Скалли.
– Из спасибо колбасы не накрутишь, - неласково пробормотал еж и свернулся клубком. - Давайте, валите. У меня сезон спячки, между прочим.
– Тогда спокойной ночи, - как-то чересчур ласково пожелал ежу волк-богатырь…
Еж по имени Антуан Ежинский долго глядел вслед группе наших поисковиков и неприятно похрюкивал носом.
– Тридевятое царство, скажите пожалуйста, - проворчал он. - Давно пора было его прикрыть. Зона для самых тупых морферов. Отстойник. Кладбище бездарных идей…
Успокоенный тем, что царевич Филимон и иже с ним скрылись в дальних песках, еж принялся методично и оперативно раскапывать маленький барханчик, на котором доселе сидел так царственно. Можно было подумать, что еж Антуан, истомленный жестокой жаждой, ищет воду - подземный источник или какую-нибудь артезианскую скважину. Но то, что обнаружилось в зоне раскопа, на артезианскую скважину отнюдь не походило. Это был человек, и появись тут Скалли, она своим наметанным глазом дипломированного патологоанатома определила бы, что человек скончался примерно с полчаса назад и не от старости или тропической лихорадки, а насильственной смертью. А окажись тут сейчас еще и царевич Филимон, он бы опознал в скрюченном человечке своего недостойного повара Ерофея. В своих окостеневших пальцах покойник сжимал артефакт, который уже успел поднять столько шума, - вялую и безвольную руку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
