чувствуешь, Фочкин?
— Идентично! — отозвался майор. — Если после вчерашнего болит голова, то она думает только о пиве.
Глядя на товарищей, Катышеву стало весело:
— Не стоит этого делать, мужики.
— А почему ты нам запрещаешь? — тут же разыграл возмущение Золотарев.
— Даже глоток пива в вашем состоянии — это уже шаг в неизвестность. А у нас дел — невпроворот.
— И зачем мы все трое потребовались Полуярову? Если ты такой умный, сможешь ответить, Катышев? — тяжело вздохнул Фочкин. — Мне, к примеру, надо срочно побывать в госпитале у Блинкова…
— Понятно, — деловито согласился Катышев. — Так сказать, оперативная необходимость. Вербальная и визуальная идентификация личности задержанного Малкина с показаниями пострадавшего…
— Чего ты лепишь? Какая вербальная? Какая визуальная? — произнес Фочкин, но до конца разойтись не успел.
На пороге вместе с Полуяровым появился невзрач ный старичок-коротышка лет семидесяти. Сморщенное личико с кулак Фочкина, впалые щеки, чуть видные полоски губ под вздернутым носиком, лоб, наглухо прикрытый вязаной шапочкой. На дедке висела видавшая виды болоньевая куртка, на ногах матросские ботинки, за прочность и несгибаемость называемые «гадами». Он стоял и улыбался, с нетерпением ожидая, каким образом представит его операм полковник. Тем не менее сварливые глазки-буравчики нисколько не задерживались ни на лицах, ни на предметах обстановки. Лишь на миг старик уперся в монолитную дверцу несгораемого шкафчика.
— Знакомьтесь, господа, — с пафосом сказал Полуяров, подталкивая старика к свободному стулу, — Виктор Пантелеевич Лебзяк. По кличке Лобзик. В прошлом вор-рецидивист и медвежатник с многолетним стажем. Универсал, каких свет не видывал.
Старик спрятался на сиденье стула, так что оставалось место еще для одного такого же, и широко улыбнулся.
— Так-так-так… — словно подтвердил он сказанное полковником. — Очень приятно. Очень рад.
Пока Золотарев с Фочкиным без всякого интереса разглядывали старика, только Катышеву сразу стало ясно, по какому поводу в кабинете появился столь странный гость.
— И какие же подвиги, дедушка, вы совершили? — с интересом спросил Катышев.
— Какие тебя интересуют, сынок, на благо отечества или на благо собственного кармана? У меня этих подвигов лет на семнадцать потянет…
И пока Катышев соображал, как выкрутиться из щекотливой ситуации, Полуяров в шутливом тоне продолжил знакомство:
— Виктор Пантелеевич, как истинный патриот, милостиво согласился помочь нам.
— Так-так-так, — скороговоркой подтвердил медвежатник и, вытянув руку с оттопыренными мизинцем и большим пальцем, наклонил фигуру в сторону. — Только, это самое, полковник, не забудьте. Очень, понимаете, требуется, чтобы унять дрожь в руках.
— Ну, конечно, Виктор Пантелеевич, что за вопрос!
— Никак, командир, ты нас толкаешь на преступление? — первым не выдержал игру в загадки Фочкин.
— Правильно понял, майор. — Полуяров закончил представление и присел на краешек стола. — Нам ничего не остается, как покопаться в сейфе Белоцерковского. Вполне возможно, что в нем скрываются представляющие для нас важность документы. Но это — не факт!
— Так-так-так, — словно не скрывая удовольствия, откликнулся старик.
— Понятно, разрешения у Белоцерковского спрашивать не будем? — Золотарев в очередной раз промокнул испарину на лице.
— Ну почему же? — задумчиво пожал плечами полковник. — Если хотите, я ему об этом сразу скажу. Но после того, как вы найдете в сейфе то, что нам надо. С королем конкурсов красоты мы договорились встретиться сегодня вечером, и я думаю, что наш разговор закончится нескоро.
— Только так, — снова согласился вор по кличке Лобзик. — Пока не закончим, вы его от себя не отпускайте ни на шаг.
— Теперь необходимая для вас информация. — Полуяров сосредоточился. — Сейф установлен в кабинете на втором этаже особняка. Дом, как меня информировали, под присмотром двух охранников и двух собак породы азиатская овчарка. Так, Катышев?
— Если верить словам Малкина. Но уточним на месте.
— О собаках вы мне ничего не говорили! — вдруг занервничал старик. — Я с собаками никаких дел не хочу иметь.
— Да успокойся, Пантелеич. Твое дело сейф быстренько открыть и снова закрыть, — постарался успокоить старика Полуяров. — А с собаками, я думаю, мои ребята запросто справятся. Или я не прав?
— Уж не хотите ли вы, чтобы мы их разорвали на мелкие кусочки? — недовольно пробурчал Фочкин.
— Это как у вас получится. — Глядя в прозрачные глаза майора, он вспомнил недавний разговор с Милославским и добавил: — Насчет выпить у вас идеи моментально возникают!
— Фочкин, — вдруг неожиданно вмешался в разговор Катышев, — ты же у нас по кошкам мастер! Где ты их ловил, когда теща тебя сковородой огрела?
— При чем тут кошки и моя теща? И не ловил я их вовсе, а валерьянкой приманил, — возмутился Фочкин, понимая, что за проведенную вне дома ночь ему еще предстоит тяжелый разговор.
— Валерьянкой, говоришь?
— Так-так-так, — отозвался старик и снова посмот рел на Полуярова. — А как насчет этого, полковник? Пора бы уже руки успокоить…
— Дед прав, — тихо согласился Золотарев. — Ему руки подлечить, а нам с Фочкиным разум, чтобы идеи созревали.
Бутылка, специально припасенная полковником для Пантелеича, вскоре оказалась на столе. Плеснув в стаканчик, Катышев подсел к медвежатнику:
— Пантелеич, а правда, что тебя хотели наградить орденом?
Дед, чокнувшись с Золотаревым и Фочкиным, не спеша, словно растягивая удовольствие, выпил и, к великому сожалению приятелей, туго затянул горлышко пробкой.
— А как же! Правда! — Он поднял глаза в потолок. Опера догадались, что история, которую он собирался рассказать, уже заучена наизусть. — Помнится, в 1973 году, после очередного срока, я решил на время осесть в Ленинграде у знакомой подруги. И тут однажды утром в дверь позвонили. Открыл, а мне улыбаются ангелы-архангелы. Я сразу понял, что это сотрудники уголовки. Здравствуй, говорят вежливо. И тут же к делу: вот, мол, узнали, что ты в городе, и зашли проведать… Чую — не договаривают они что-то. Если бы повязать хотели, не переминались бы с ноги на ногу. Ну я им конкретно, что, дескать, нуждаетесь в моих услугах? Они кивают. Да, но сначала с тобой люди серьезные поговорить хотят. Заходят еще двое — в костюмах, при галстуках. Знаем, говорят, что ты мастер по сейфам. Мы тебя сейчас в одну квартиру отвезем, ты там сейф аккуратненько откроешь, а потом закроешь и на месячишко-другой исчезнешь из города. Я-то сразу смекнул, что это ребята из КГБ. Бунтовать и отказываться — себе дороже. Сажают в «Волгу» со шторками и куда-то везут. По дороге по телефону переговариваются — вот, мол, везем пассажира, встречайте…
Он вспомнил, что в руках у него греется бутылка, подаренная Полуяровым, и снова свинтил пробку. Сделав несколько глотков из горлышка, занюхал рукавом и крякнул.
— Подвезли к самому подъезду, из машины вытолкнули и почти бегом в какую-то квартиру. Я говорю: ребята, ничего у нас не выйдет, надо за инструментом
