— Ты, хлопец, так животину замучаешь. — поучительно заговорил дружинник. — Да и раскатывать остерёгся бы. Как бы ещё кто-нибудь не повстречался, пока ты тут гарцуешь.
Микишка враз посерьёзнел, и вправду забыл, что вокруг не чисто поле. Запоздало огляделся, прислушался и смирно поехал рядом. Несмотря на то, что за день никто не встретился, до самого вечера больше не куролесил. Незадолго до сумерек, свернул в сторонку от дороги, указал на родничок.
— Лучше тут остановиться. Дальше тоже есть где привалиться, да места совсем нехорошие. Там эти гады кишмя кишат. Да и тут ещё неизвестно как ночью будет.
— Тогда здесь встаём. — согласился Сотник.
Покумекав, решили всё-таки развести небольшой костёр. Засветло поужинали, достали печенье, отдыхали похлёбывая из фляги. Ворон снова пристроился рядом, терпеливо ждал, пока тот или другой поделится лакомством. Дождавшись, довольно хрупал печеньем и замирал до следующей подачки.
Шайтан, долго глядел на избалованного коня, но всё-таки решился и несмело шагнул к костру. Часто моргая горящими глазами, скульнул, замотал коротким хвостом. Ворон опасливо покосился на гладкие, будто шлифованные, рога, но всё же толкнул задом, отгоняя от лакомой кормушки.
— Ну, длинноухий! — прикрикнул Извек. — Не балуй, всем хватит, и рогатым, и безрогим.
Микишка щедро ухватил жмень лепёшек, покровительственно улыбнулся и, по одной, скормил белоголовому. Тот довольно урчал, огонь в глазах потускнел, веки прикрылись. Сотник обернулся к Ворону и поучительно изрёк.
— Нечисть нечистью, а пожрать тоже любит! У них небось таким не кормили, пусть отъедается.
Ворон обиженно фыркнул и отошёл. Постоял, шевеля бархатными ноздрями, но не выдержал сладкого запаха и снова вернулся к огню.
— А-а, травоед! Голод не тётка, — протянул Дружинник и полез в суму. — Хотя ты ж не голодный, эт сколько же в тебя лезет?
Он достал последние лепёшки, разделил поровну. Одну бросил обратно.
— Это на развод. Последнюю брать не велено!
Схрупав всё печенье, копытные, будто сговорившись, двинулись к ручью. Скоро от воды раздалось хлюпанье двух ртов. Извек покусывал травинку, сквозь замершие деревья задумчиво глядел на бесформенный ком солнца, что медленно тонул в месиве окровавленных облаков. Алтын недоумённо трогал свои ссадины.
— Ничего не понимаю, морда не болит вовсе, и вроде как тоньше стала… Чудеса!
— Какие ж это чудеса? — возразил Сотник. — Забыл как с рогатым лобызался? Простые псы и те за день-два раны зализывают, хотя и без рогов. А если такой зверюга лизнёт, может и за день зажить.
Ополченец с удовольствием растянул губы, подёргал пальцами и удовлетворённо вздохнул. От воды вернулись довольные кони, стали у дерева и через минуту задремали. Микишка сдвинул шестопёр на живот и растянулся на траве.
— Пора и нам всхрапнуть, завтра с рассвета поскачем, а то уж больно задержались. Как бы совсем в этих проплешинах не завязнуть.
— Застревать никак не можно! По делу еду, — откликнулся Сотник. — Вот как выполню, тогда не прочь и погулять тут недельку-другую с вашими молодцами. Да разобраться заодно со здешними новосёлами. А ты из местного ополчения будешь?
— Ага, как нечисть с проплешин полезла, так всех, кто поздоровей, снарядили с воями в дозор выходить. Не часто, конечно, народу хватает. Раз в неделю, от заката до заката. А ты как узнал, что из ополчения?
— Да ни один дружинник, если не упился, спать без дозора не ляжет. Тем более здесь, в самой гуще этих чуднорылых.
— Так давай я постерегу, — спохватился Алтын. — Я, пока спать и… не хочу. Полночи посижу, а потом ты. У нас всегда так делают.
— Да не рубись! Ворон постережёт! У него слух получше нашего будет. Ежели что — разбудит. А то и твой козлявый, глядишь, шумнёт, если своих почует.
Извек улёгся. Рядом свалился на траву Микишка, и через миг успокоенно засопел. Костёр затухал. Издалека донеслось бульканье болотных газов. За ним не последовало ни звука, и Сотник облегчённо закрыл глаза.
Глава 16
Главное — не словить мордой первый удар,
а там уже само накатит…
Витим — Большая Чаша
Из темноты выплыло упрямое Лелькино личико. Русалка что-то говорила, быстро, но почему-то беззвучно. Потом замолчала, опустила глаза, не выдержала и рассмеялась. Сверкнули ровные белые зубки. Отвернувшись, подняла руку с гребнем и принялась расчёсывать чудесные бесконечные волосы. Извек протянул руки, привлёк к себе, обнял. Лелька жалобно заскулила и ткнулась тёплой головой в лицо… Заскулила?…Атас![50]
Сотник сцапал рукоять меча и раскрыл глаза. Ворон, заслоняя светлеющее небо, тыкался в бороду мягкими губами. В стороне — Шайтан, поскуливая, как собака, пытался поддеть рогом Микишкину руку. Парень разлепил веки и, почти одновременно с дружинником, оказался на ногах.
— Началось?! — выдохнул он и лапнул стальную рукоять так, что она загудела.
— Пока нет, но думаю скоро!
Оба прислушались. Коники тоже замерли, повернув головы в одну сторону. Длинные лопухи Ворона и белые обрубки Шайтана не двигались. Определив по ним направление, Сотник вгляделся в серые просветы между деревьями. Никого, но ветерок донёс слабые звуки. Казалось, что неподалёку тулится хмельная компания, заблудившаяся в трёх соснах и старающаяся не шуметь, дабы не разбудить лешего.
— Слышишь? — выдохнул Микишка. — Кто-то идёт.
— Сейчас увидим.
Извек всмотрелся в утреннюю мглу и, ухватив густые вихры, развернул голову Алтына.
— Смотри туда!
В двухстах саженей на прогалину выходили тёмные тени.
— Ага! Вижу! — буркнул Микишка и приготовился складывать пальцы.
Извек выпустил кучерявую макушку, следил как из чащи появлялись всё новые и новые фигуры.
— Три… Пять… Семь… — отсчитал он одними губами и глянул на Алтына.
Ополченец загибал восьмой…, девятый…, а когда пальцы на руках закончились, зло сплюнул и взялся за шестопёр.
— Ни разу по ночам такими толпами не ходили, — прошипел Алтын и, забыв обо всём, подался было вперёд, но на плечо легла твёрдая рука.
— Не горячись, паря, между нами ещё болотце, — еле слышно прошептал Сотник.
— И чё? — так же тихо ответил Микишка. — Атакуем в лоб, по пояс в воде, пока у них копыта проваливаются?
— Нет! Бери своего коника за рога и пойдём, пока ветер в харю.
Микишка, ничего не понимая, подскочил к Шайтану, уцепился и, крадучись, последовал за Извеком. Тот все прибавлял шагу, а когда вышел на дорогу, запрыгнул в седло.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
