В самом конце книги, на планах и фотографиях, Алекс увидел свой собственный дом. Он долго вглядывался в уже тронутые временем страницы. Дом почти не изменился – среди всех старинных домов Ла-Паломы он один дожил в почти первозданном виде до наших дней.
Только сад огородили стеной.
На рисунках, сделанных умелой рукой монаха вскоре после того, как земли миссии отошли к латифундистам, стена состояла из выложенных плиткой прямоугольных блоков, соединенных перемычками. Между перемычками были протянуты веревки, по которым вились слабенькие, еще совсем молодые виноградные лозы. Алекс долго рассматривал рисунок. Где он видел его?
И вспомнил. Именно такой представлял он себе стену сада в тот день, когда родители привезли его домой из лаборатории доктора Торреса. Но на следующей странице, на фотографии, сделанной примерно полвека назад, виноград уже пышно разросся, покрыв почти всю стену кудрявым зеленым ковром.
Следующий лист явил ему фотографию дома Валери Бенсон. От прежнего облика в нем не осталось почти ничего. Оказалось, дом два раза горел, и оба раза после пожара меняли форму стен и крыши. Единственное, что осталось от старого дома, – внутренний двор, но и он не избежал перестройки: в 1927 году во дворе соорудили пруд с золотыми рыбками, который питал миниатюрный водопад.
Алекс долго изучал старый рисунок, затем – более поздние фотографии.
И снова старый рисунок показался ему знакомым – двор дома миссис Бенсон был на нем таким, каким, неизвестно откуда, запомнился Алексу.
Закрыв книгу, Алекс некоторое время сидел неподвижно, пытаясь найти ответ хотя бы на один из вопросов, сверливших его и без того измученный мозг. Наконец, встав, он взял книгу и пошел с ней обратно к столу, за которым восседала мисс Арлетт Прингл. Взяв у него книгу, библиотекарша убрала ее обратно в застекленный шкаф.
– Мисс Прингл... – Алекс замялся. – Вы не могли бы сказать мне, когда я просматривал эту книгу в последний раз... я имею в виду – до этого?
Арлетт Прингл поджала губы.
– Ты хочешь сказать – ты уже брал ее?
– Понимаете... я очень, очень многого сейчас не помню. Но некоторые иллюстрации в этой книге показались мне очень знакомыми. И я подумал – может быть, можно выяснить, когда я в последний раз брал ее у вас.
– Трудно сказать, но посмотрим... – промурлыкала мисс Прингл. – Да, конечно. Если бы книга была в открытом доступе, это, конечно было бы невозможно, но тех читателей, которые берут книги из этого шкафа, я записываю. – Откуда-то снизу она извлекла толстую тетрадь и, раскрыв ее, начала водить пальцем по строчкам. Минуту спустя она, подняв голову, виновато улыбнулась Алексу: – Прости, голубчик. Но, согласно моим записям, эту книгу ты ни разу не брал. Ее, собственно, вообще никто не брал, кроме Синтии Эванс – никто ни разу за последние пять лет... а до этого она вряд ли могла заинтересовать тебя – ты же был еще маленький.
Кивнув, но ни сказав ни слова, Алекс повернулся и вышел из помещения. Домой он шел медленно, – в голове теснились самые разные мысли. Он чувствовал, что устал, однако, подойдя к дому, повернул направо и так же медленно зашагал по Гасиенда-драйв.
Один раз он остановился передохнуть – возле того самого поворота, где несколько месяцев назад его машина, сломав заграждение, рухнула в каньон. На обочине он стоял примерно полчаса, стараясь отыскать в памяти хоть какие-нибудь подробности катастрофы.
Он знал, что произошло тогда: слишком часто с той минуты, когда он очнулся в Институте мозга, самые разные люди пересказывали ему детали случившегося. Была вечеринка, они с Лайзой поссорились, и Лайза ушла. Через несколько минут он отправился за ней, но вел машину на большой скорости, поздно заметил Лайзу, и ему пришлось резко свернуть, чтобы не сбить ее. Машина сошла с дороги и упала в каньон.
Чего-то, однако, в этом описании не хватало. Где-то в глубине память подсказывала ему: был еще кто-то – чей-то смутный образ, он тоже боялся сбить этого кого-то – и вот из-за этого, собственно, и случилась авария.
Но кто это был? Он не мог сосредоточиться на этом едва различимом видении, не мог увидеть черты лица.
Пошатываясь от усталости, Алекс побрел к вершине холма, где возвышалась гасиенда супругов Эванс.
* * *
Сидя в регистратуре Медицинского центра Ла-Паломы, Марш Лонсдейл бегал пальцами по клавиатуре компьютера. Марш был зол, даже экран монитора, таращившийся, словно циклоп, раздражал его. Немало благодарственных молитв он вознес всевозможным богам за то, что в свое время они надоумили его оборудовать Центр компьютерной сетью, но нередко – и сегодня был как раз тот случай – за эту сумасбродную идею он посылал им многочисленные проклятия.
– Тут учиться Бог знает сколько лет нужно, чтобы только освоить эту чертову штуковину, – цедил он сквозь зубы. Выглянув из-за полок с папками, Барбара Фэннон сочувственно улыбнулась ему.
– На ругань машина, к сожалению, не отзывается. Если ты скажешь мне, что ищешь, может, я попробую помочь тебе? – Присев на стул рядом с ним, она мягко убрала руки Марша с клавиатуры.
– Алекса, – ответил Марш. – Я ищу все данные о моем сыне. А эта чертова машина мне их не дает, дьявол ее возьми!
– А ты не горячись, – наставительно ответила Барбара. – Ты спроси ее вежливо, и так, как она понимает. – Она прошлась пару раз по клавишам, и экран ожил. – Ну вот. Нажмешь вот эту клавишу – и все, что пожелаешь, со дня, когда он родился, до того, как он попал сюда. – Встав, она кивнула Маршу и снова занялась полками.
Марш принялся изучать данные – и, к своему изумлению, обнаружил, что последняя запись относилась к апрелю прошлого года, когда Алекс проходил в Центре диспансеризацию. С минуту Марш недоуменно вглядывался в экран, затем повернулся к Барбаре Фэннон.
– У нас что, дальше ничего нет?
– Прости... о чем ты?
– Я спрашиваю – вводили ли мы данные об Алексе за последние пять месяцев. Сейчас сентябрь, а здесь последняя запись за апрель, о диспансеризации. То есть отсутствуют сведения почти за полгода.
– Очень странно. – Барбара нахмурилась. – Мы вводим сюда информацию о пациентах каждые двадцать четыре часа. Дай, я сама посмотрю. – Перегнувшись через плечо Марша, она снова начала стучать клавишами. Однако под ее пальцами чуда не произошло. Данные по-прежнему заканчивались апрелем прошлого года.
– Ну, видишь?
– Вижу – что-то здесь не так, и причин тому может быть множество. У меня предложение – почему бы тебе не вернуться в кабинет и не заняться своей работой, а я пока выясню, куда же делись все данные об Алексе. Если мне все же не удастся вынуть их из компьютера, я принесу тебе оригинал снизу, из архива, но это займет некоторое время, извини. Договорились?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
