Дальше события развивались стремительно.
Посвященные, включая шейха, и крестоносцы, обнажив оружие, рванулись на безобидную фигурку женщины, но через мгновение рухнули с широко открытыми ртами, так и не добравшись до цели… от одного взмаха руки старухи. А та все так же стояла в проходе, опираясь одной рукой на клюку, а вторую подняв над головой. Маленький кулачок замер в воздухе, а вокруг нее лежали… куклы, у которых кукловод обрезал веревочки. Именно такая картинка мелькнула в сознании Малышева при взгляде на скорчившиеся тела людей.
Если одна старушка может так вот запросто управиться с десятком вооруженных мужчин, то понятно, почему внутри так мало стражи.
Горовой вскинул руку с револьвером, прицелился в бабульку, спокойно стоящую под дулом, скрежетнул зубами, но так и не выстрелил.
– Мне объяснит кто-нибудь, что тут происходит?! – Голос Улугбека Карловича был спокоен.
Старуха усмехнулась и опустила кулак. Она разглядывала русичей с таким же удивлением, как и они ее.
Малышев скосил глаза на одного из людей шейха, лежащего у его ног. Тот дышал, глаза были открыты, но пусты и безжизненны.
– Что с ними?
Женщина устало присела на невесть откуда появившийся табурет.
– Так вот оно что… А я все думала, зачем тебе гаки? – Она потерла старческие кисти с набухшими венами, перевела взгляд на русичей. – У вас, наверное, много вопросов. Так он сейчас на все и ответит. – Она ткнула пальцем в подъесаула.
Тот дернулся, как от удара, тело Горового свела судорога, боль исказила лицо до неузнаваемости.
Бабушка закончила растирать руки и недовольно топнула ногой. Фигура казака подернулась пеленой, воздух вокруг тела затрепетал, искажая картину. Костя и Улугбек удивленно таращились на происходящее.
Кубанец упал на колени. Его сотряс спазм, еще один, потом, после коротких судорог, с пола поднялась незнакомая фигура. Вместо грузного подъесаула на середине залы стоял невысокий стройный юноша. Черные курчавые волосы струились по покатым плечам, из-под густых бровей яростно блестели глаза.
– Убейте старую каргу – она меня заколдовала! – Голос был чужим.
Малышев вскинул руку с револьвером и спустил курок. В тесноте зала даже выстрел спортивного оружия показался громом.
Ярко вспыхнул воздух вокруг бабушки. И все…
– Фарр![95] Проклятый фарр!
Юноша, бывший минуту назад Горовым, выругался на неизвестном языке.
Тут же выстрелил Сомохов, но с тем же эффектом. Вспышка и никакого вреда.
– Это же мой Э-Кур, малыш. – Голос старушки был сух. – Ты будешь говорить? Или мне сжечь тебя и рассказывать самой?
– Бейте ее мечами, саблей, ножом! – Голос паренька сорвался на крик, но и Сомохов и Малышев остались на месте.
– Где Тимофей?
Ствол винтовки ученого смотрел теперь в грудь тому, кто совсем недавно выдавал себя за подъесаула.
Юноша сглотнул слюну:
– Право же, Улугбек Карлович, это все она, проклятая ведьма, заколдовала меня. Я же ваш друг! Мы же с вами…
Он волновался, руки хаотично двигались, тонкие нервные пальцы буквально танцевали по поверхности поясной пряжки. Большой палец паренька упорно жал малоприметную кнопку. Лицо его подернулось пеленой, на мгновение через марево проступили знакомые черты подъесаула.
Старушка хихикнула:
– Это мой Э-Кур, малыш. Не тяни… Лулу волнуются, а для тебя это сейчас намного опасней, чем для меня.
Гримасы одна за другой сменялись на лице паренька, пока не уступили место выражению дружеского участия.
– Ребята, вы поймите, последнее, чего я желал, это принести вам вред. Я за вас…
Костя заревел:
– Где Горовой?! Ты кто?!
Раздался щелчок взводимого курка, и ствол «Смит-и-Вессона» уперся в грудь незнакомца. Тот поспешно отступил, зачарованно следя за тем, как пистолет, ходящий ходуном в дрожащих руках Малышева, следует за каждым его движением.
По лицу паренька побежали крупные капли пота.
– Я сам… Все скажу сам…
Бабушка улыбнулась широкой добродушной улыбкой. Эффект портили черные, подпиленные зубы.
– Я сам…
6
– Давным-давно мы прилетели на эту планету. Вернее, меня еще не было. Но мои предки были… Мы прилетели с одной целью – ресурсы. Наша раса стара, окрестные источники выработаны, а для синтеза энергии надо много металла… Того самого, что вы зовете золотом… Вот мы и прибыли туда, где его можно добыть.
Он испуганно следил за каждым движением револьвера и винтовки, все так же нацеленных в его грудь.
– И добывали… Многие тысячи ваших лет мы копали руду, обогащали ее и отправляли на родину один контейнер за другим. Набиру подходит к Земле раз в несколько тысяч лет, так что посылки из дома приходили крайне редко, а ваша планета, на наш вкус, слишком суха, и те, кто работал тут, не слишком радовались жизни. Но потом в чью-то голову пришла идея создать помощников…
Улугбек удивленно опустил оружие:
– Нас?
– Пока нет. Первые эксперименты были… не совсем удачными. Твари, которых мы создавали, мерли без остановки и не приносили пользы… Кто-то из них остался при лабах, часть расползлась по земле, но эффекта все не было… И тогда, отчаявшись, мы создали лулу… урезанные подобия себя… Первых людей.
– Нас?!
Незнакомец замахал руками:
– Нет же! Пока еще не вас. Мы делали почти точные копии себя… Слишком подобных… Чтобы не упускать нити, мы ограничили лишь использование мозга и… длительность жизни. Маленький штришок – и процесс возмужания и произведения потомства стал занимать весь жизненный цикл… Для большинства… Кроме посвященных. Личных… рабов… Галла…
Он пнул носком араба, валяющегося на полу:
– Их…
– Я что-то не понимаю, где Горовой?! И кто этот хрен?!
Голос Кости звенел от напряжения, но и Улугбек и незнакомец, казалось, не обратили на реплику внимания. Только старушка недобро усмехнулась.
– Я расскажу… Только закончу с предысторией… – Он опять пробежался пальцами по пряжке под саркастическим взором бабушки.
Костя рявкнул:
– Что ты там ищешь, урод?!
Старушка расплылась в улыбке, обнажая свои чудовищные зубы, и ответила за боязливо дернувшегося паренька:
– То, что не работает в чужих Экурах.
Чернявый лже-Горовой продолжил свое повествование:
– Итак… Им поручили весь цикл работ, многое в администрации, почти все управление в рудниках… Пока не выяснилось, что слуги не прочь сами решать свою судьбу… Мы заметили свою ошибку слишком поздно… С нашими навыками, способностями они унаследовали и наши черты. Когда их попробовали укоротить, посвященные сами сыграли в свою игру. Выбросили две шестерки и побили нас.
– Чего?!
Он скривился:
– Как же… Ни один посвященный не мог поднять руку на перворожденного… Если же он вдруг и решится на такое, то осадить его легко. Сами видели – одна старушка легко остановит тысячу капиларов, толпу мятежников. Они не могут убить нас и сейчас… – Он пнул ибн-Саббаха. – Крючкотворы… Оказалось, что это только тогда, когда дело касается непосредственно причинения вреда… А взорвать энергоблок – это не то же самое. Даже если при этом и снесет в пучину сотню Богов.
– Ваши котики и собачки взбунтовались? – Улугбек Карлович ухватил нить бессвязного повествования.
Паренек еще раз ткнул носком тело ибн-Саббаха:
– Они и сейчас бунтуют, только уже меньше…
Костя не выдержал:
– Горовой где, мля?! Я тебя…
– Погоди, Костя… Он все сам скажет.
Паренек кивнул:
– После этого мы даже собрались поставить крест на экспериментах. Но удавка привычки оказалась слишком заманчивой… Все вернулось. Только теперь лулу не проходили обряда посвящения. Так вы начали заполнять планету… Вы, люди… Возделывая наши рудники, собирая наше золото, воспевая и поднося дары нам. Всегда одно и то же. С той только разницей, что теперь тот, кто контролирует определенную церковь, получает и все то золото, что она несет… Всю ту власть, что дает этот металл. Мы ведь все так же зависим от этих брусков.
Подала голос старушка:
– Ты забыл рассказать, зачем ты впутал в дело малышей!
– Они уже не дети, уважаемая.
– Маленькие, заблудшие дети…
– Кто?!
– Вы не просто прошли обряд инициации. Вас пропустили через гак, дур-ан-ан из лаб, установку, на которой не прошит код защиты, как на всех аппаратах для посвящения смертных. Там вообще нет кодов. Гак предназначен для проведения экспериментов. Вас разобрали и впихнули ваше тщедушное сознание в тело, лишенное всех стопоров остального мира. У вас нет ограничений на развитие, на срок жизни. Это вам уже сказали, а может, вы и сами догадались. Но самое главное в том, что у вас нет той черной коробки, благодаря которой я или она можем щелчком пальцев превратить вас в слюнявое подобие гриба. Вы – почти что мы…
– Ты не сказал главного…
– Конечно… Мамми… – Он повернулся к русичам. – И еще вы – оружие. То самое, с которым можно выйти на большого зверя… Я ведь тоже… неполноценен… – Он развел руками.
