соприкосновения. 30 марта 2002 г., когда насильственное угнетение Палестины Шароном продолжалось, Юсеф поднял восстание в «День земли Палестины» (1976 г., когда израильские вооруженные силы протестовали против насильственной экспроприации палестинских земель в Израиле). День палестинской земли, который ежегодно отмечается как поворотный момент в борьбе за возвращение палестинской территории и родины. Это день, когда палестинцы в близлежащих лагерях беженцев каждый год встают, чтобы почтить память и поклясться сражаться.) Юссеф протестовал против израильского насилия и призывал к солидарности палестинцев. В День земли в 2002 году он поджег себя, купаясь в снежной буре цветущей сакуры у фонтана Чайка, который всегда использовался для сидячих забастовок в парке Хибия.
Его водительские права были аккуратно помещены рядом с ним, когда он совершил самоубийство, чтобы он мог идентифицировать себя. Это говорит о многом. Вместе с ним почерком Юсефа была написана следующая записка: «Дети еще играют». Морской бриз становится немного холоднее. Маленькие ласковые волны, которые когда-то играли на пляже Ноширо, все еще здесь. Это море соединяет Хайфу и Сидон. А также на Голубиной скале. Через некоторое время детей не станет. 30 марта В предсмертной записке от 30 марта, оставленной у него дома, он писал: Народу Палестины Нет нации-агрессора. Палестинский народ против агрессии, резни и расизма сиониста Шарона Я поддерживаю сопротивление безоговорочно. Палестинцы, работающие ради освобождения, кажутся мне близкими друзьями. Япония быстро укрепила свою агрессивную систему и стала очень опасной нацией, но в Азии немало людей, требующих освобождения Японии, ответственных за агрессивную войну, желающих участвовать в ней. Продолжается политика признания Израиля свершившимся фактом. В частности, у нас не хватает слов, когда жестокий мир, где национальный мир ставится под вопрос без участия самого палестинского народа. Высокоразвитый мир науки принес век агрессии и геноцида, более жестокий, чем античные времена.
2 февраля 2002 года Юссеф провел антирепрессивный митинг и был одним из организаторов, возглавивших митинг. Этот митинг должен был выразить протест против притеснений нас, заключенных, и выразить солидарность. В феврале я получил письмо от Юссефа, в котором сообщалось об этом антирепрессивном митинге и говорилось, что он приедет на суд, когда сможет во всем разобраться. Только в марте я впервые получил ответ на письмо Юсефа. Я поблагодарил его за проведение акции и написал о лиддинской борьбе, которая 30 мая отметит свое 30-летие. Юссеф пришел ко мне в суд в марте, и к тому времени я, вероятно, был на последней стадии подготовки к своей смерти. В день суда Юссеф неподвижно сидел на полу в коридоре зала суда, тупо глядя в пространство. В день своего самоубийства Юссеф отправил открытку прокурору Отани, хотя ему все еще было запрещено видеться со мной. Адвокат Отани прибыл в офис на следующий день. Он сообщил мне об этом на импровизированной встрече. Теперь снова письмо от покойного перекликалось с решимостью Барсима.
«Большое спасибо за ваше письмо.
Я читал его несколько раз. Когда я думаю, что смогла встретиться с вами, я думаю, что я не выбросил людей.
Я могу понять его план жизни или смерти, даже если я помню те 7 лет и переживаю шок и горе. Юсеф восстал с той же волей, что и его товарищи по борьбе за Лидду, включая Барсима.».
Тридцать лет спустя, в соответствии с борьбой Лидда 1972 года, борьба в Японии в 2002 году стала борьбой за самоубийство без причинения вреда другим. Я считаю, что самоопределение было единственным способом вернуться к Персиму и его товарищам-воинам, которые горели протестом против Израиля, который был довольно тщеславным и повторял репрессии за репрессиями. Спустя пятьдесят лет после Лиддской борьбы японская Красная Армия уже была расформирована в 2001 году.
Мой собственный арест в 2000 году также преследовал как друзей, так и незнакомцев. Мы сами уже тайно реорганизовали японскую Красную Армию в 1999 году. После распада Советского Союза 20-й век приближался к новому способу ведения боевых действий. Мой арест основательно подорвал эту новую надежду. Тщеславная мысль о том, что я могу сделать так много, оказалась неудачной. В апреле 2001 г. я сделал следующее заявление по поводу роспуска японской Красной Армии. «Мы, японская Красная Армия, арабы. Пока я был в стране, я продолжал жить с арабским народом и обществом. Но мы живем в японском обществе Мы пошли, не имея места. Пока мы не в состоянии вынести историю, укоренившуюся в японском обществе, наша борьба неадекватна и неправильна. (Опущено) История японской Красной Армии, которая характеризовалась интернационализмом и военными делами, будет высечена в истории арабского народа и общества в 20-м веке. И когда мы начнем реформировать мир с Японией в качестве отправной точки, мы бросим вызов новому способу борьбы с роспуском японской Красной Армии». Он также выразил свои извинения за то, как он боролся. «В то время, когда велась активная вооруженная борьба, мы считали, что солидарность через вооруженную борьбу была лучшей формой солидарности. Я прошу прощения за то, что вовлек людей, не принимавших непосредственного участия в боевых действиях, и причинил им душевную и физическую боль… В разгар палестинской борьбы, я прошу прощения за эту справедливость. Сначала мне было трудно согласиться с тем, что наша борьба была признана только „преступлением“, в котором не было политики в Японии. Однако по прошествии времени, как я относился моя собственная борьба с историей, меня заставили глубоко задуматься над жертвами, с которыми я не боролся так, как может поддержать японский народ». Кроме того, заявляя о своей невиновности в преследуемом «Гаагском деле», я выразил раскаяние и извинения за незаконное использование моего паспорта, по которому было возбуждено уголовное дело. «Чтобы обеспечить свободу моей деятельности, которая была мне устроена, я получил паспорта, украв чужие имена и семейные книги.
Сожалею, что это был позорный поступок как личности» (Заключительное заключение первого судебного заседания 3 октября 2005). С момента моего ареста прошло уже более двух лет. Мир пережил ИТ-революцию и пандемию коронавируса, а капиталистические деньги и рыночное общество, которые разрушили землю и использовали людей в качестве товаров и инструментов, то тут, то там начались новые поиски того, что действительно важно. слышишь, есть От Палестины того времени до наших дней люди Что действительно важно и необходимо для пространства? С приходом к власти администрации Трампа Израиль, как само собой разумеющееся, усилил аннексию оккупированной Палестины и продолжил ложную пропаганду, относя палестинское движение сопротивления к «терроризму». «Те Обвинения „б“ и „террорист“ — просто удобные термины для сокрытия и криминализации политических намерений. Логика, которая приравнивает правящее насилие Старого
