— Я не мертвый, — глядя на нее, прошелестел старик. — Будь я мертв, я бы не хотел пить так сильно, правда?
Он казался слабее ребенка, и это странно тронуло ее. Перед ней был не жестокий властелин, когда-то царствовавший в Сетеп-Абу, а маленький старичок, тоненькими ручонками цеплявшийся за края саркофага, отчаянно пытаясь оттянуть момент кончины.
— Я ошибся, — повторил Анахотеп, — я считал себя мертвым… и все время говорил об этом жрецам. Как я был глуп…
Его бил озноб. В льняном покрове, подчеркивающем худобу его тела и сутулую спину, он казался совсем беззащитным.
— Помоги мне выйти, — простонал он, пытаясь поймать взгляд Ануны. — Надо уйти из пирамиды, пока жрецы не замуровали гробницу.
— Слишком поздно, — ответила девушка. — Проход уже закрыт.
— Но ты-то что тут делаешь? — удивился старик. — Ты согласилась похоронить себя заживо? Ты — одна из моих жен? Ты меня так любила, что предпочла жизни смерть со мной?
— Нет, — сказала Ануна. — Мы грабители гробниц. Анахотеп широко раскрыл глаза, будто стараясь понять значение этого слова. Вид у него был отсутствующий.
— А ты, — отважилась спросить Ануна, — что ты делаешь здесь, раз ты не мертвый? По всему ному объявлено о твоей кончине. Что это за комедия?
Она не знала, что говорила. Ей казалось, что все это сон, в котором она, скромная благовонщица, разговаривает с номархом Сетеп-Абу как равная.
Старик покачал головой.
— Меня хотели отравить, — плаксиво проговорил он. — Когда я проснулся, я уже не знал, кем я был, но другой «я» умер… Я видел своими глазами… Мой двойник… Злой человек…
«Он свихнулся, — решила Ануна. — Яд, который он выпил, повредил его разум… но почему жрецы похоронили его заживо?»
Эта загадка не давала ей покоя.
Так как старик силился вылезти, она помогла ему выбраться из саркофага и встать на гранитный пол. Он едва не потерял равновесие и уцепился за нее. Он ничего не весил. Совсем ничего. Он мог бы быть привидением… или мумией, очищенной от внутренностей. Казалось, что только жесткий панцирь из лент удерживал его в вертикальном положении.
Покачиваясь, он еле стоял, и Ануна усадила его, прислонив спиной к стене.
— Я не Анахотеп, — бормотал номарх, мучимый навязчивой мыслью. — Я Томак, его двойник, его тайный заместитель… Вам нечего бояться меня. Я совсем не злой. Настоящий Анахотеп умер… Он был слишком слаб и не устоял против яда. А я — бывший рыбак с Нила, я покрепче. Здоровье у меня всегда было лучше, потому-то он меня и ненавидел… Я это чувствовал.
Девушка присела на корточки рядом, пытаясь понять слова старика, явно лишенные смысла. Крючковатая рука номарха легла на ее руку, словно ища поддержки. И это тронуло ее.
— Ты считаешь меня сумасшедшим, правда? — вопросил старик. — Ты ничего не понимаешь. Это было государственной тайной. Было два номарха: один настоящий и один фальшивый. Это все придумал Анахотеп… чтобы защитить себя от покушений.
И он стал рассказывать девушке о двойнике номарха и о том, к чему привела попытка отравления.
— Анахотеп сразу свалился, — заключил он, — но Томак устоял, потому что был здоровее своего господина. Поэтому я и уверен, что я Томак. Жрецы попытались запутать меня, но я обрел ясность ума. Если бы я был Анахотепом, я бы не выжил после яда. Анахотеп был болен, близок к агонии. Его организм не был способен вынести действие отравленного вина.
Потрясенная, Ануна слушала его. Она начинала верить тому, что говорил старик. Нетуб опять промахнулся, он был плохо информирован. Ему и в голову не могло прийти, что у номарха имелся тайный двойник, шут, которого вытаскивали из его тайного убежища, чтобы показывать на публичных церемониях.
— Я Томак, — шептал старичок с упрямством капризного ребенка. — Я не злой, я никогда никому не делал ничего плохого. Я только показывался народу в одежде фараона и с накладной бородой. Я повторял слова, которые меня заставляли заучивать, делал движения, которым обучили меня жрецы. Я был куклой, мне доставались удары ножом во время покушений на номарха. Это все. Я хотел бы выйти отсюда, вернуться в свою деревню на берегу Нила и мирно умереть там.
— А ты помнишь название деревни? — спросила Ануна.
— Нет, — признался старик. — У меня нет никаких воспоминаний. Все угасло — тело, чувства. Ничто для меня не имеет ни вкуса, ни запаха. По этой причине я долго считал себя умершим.
Еле слышным голосом он объяснил, как требовал похоронить его поскорее, чтобы получить возможность возвратиться в поля Иалу.
— Жрецы не осмеливались мне противоречить, — выдохнул он. — Они принимали меня за Анахотепа. Забавно было смотреть, как они повиновались мне, трепетали… А я хотел, чтобы меня оставили в покое. Я был уверен, что уже мертв. Ошибку свою я понял только что, когда меня начала мучить жажда. Думаю, что мои тело и разум оживают после оцепенения от яда.
— Ты голоден? — поинтересовалась Ануна.
— Нет, — прошептал старик. — Я только хочу пить… Налей мне в рот немного воды, моя красавица, а то руки мои слабы и не удержат бурдюк.
Девушка исполнила его просьбу. Старик пил с удивительной жадностью, как будто чувство жизни возвращалось к нему вместе с этой тепловатой водой, вобравшей в себя вкус козлиной шкуры.
Ануна села рядом с ним. Она чувствовала, что силы покидают ее. Кровь стучала в висках, а мозг, казалось, вот-вот взорвется. У нее не было сил осмыслить откровения этого старичка с тонкими ручками и ножками. Анахотеп? Томак? Все это было слишком сложно.
Карлики, видя, что «мумия» не собирается обрушить на них свой гнев, осторожно вылезли из своих укрытий. Они подошли к Ануне и заговорили с ней повелительным, злобным тоном, но девушка не понимала их ломаного языка и знаком показала им, чтобы они оставили ее в покое. Это их разозлило. Один из них сильно схватил ее за руку и указал на еле теплящийся огонек светильника.
— Я знаю… — устало вздохнула Ануна.
Пигмеи были правы: она задерживала их и ставила под угрозу успех операции. Запас горючего был ограничен. Когда догорит последняя капля, светильники погаснут и в гробнице воцарится вечный мрак. А в полной темноте невозможно будет отыскать вентиляционную трубу, через которую должна выбраться вся группа. «Дыра в потолке», — говорил Нетуб. Квадратная дыра размером не больше локтя, то есть расстояния от конца указательного пальца до локтевого сустава у человека среднего роста. Никто из грабителей точно не знал, где находится эта дыра. Ее надо было искать, проходя по коридорам, задрав голову и высоко подняв светильник.
Ануна качнула головой, не отрывая взгляда от дрожащего язычка пламени в маленьком глиняном светильнике. Карлик был прав, нужно идти, преодолеть неимоверную усталость, которая пригвоздила ее к полу, и вести своих сообщников по коридорам с ловушками.
