— Я согласен с вами, — заметил на это Дружинин. — Обстановка замысловатая. Но ведь не бывает такого положения, которое нельзя было бы распутать, если смотреть на дело трезво. Хмелев говорил мне, что саперы нашли мину в канализационных трубах завода имени Кагановича. Завтра проверим, так ли это. Следы разминирования, если оно действительно было произведено, должны ведь остаться.
В канализационной трубе
На следующий день утром помощнику Воеводина удалось раздобыть в городском коммунальном отделе схему давно уже бездействующей канализационной системы завода, и саперы тотчас же приступили к раскопкам труб. Когда работа была в полном разгаре, один из сержантов доложил Воеводину, что его хочет видеть какой-то старик.
Майор хотя и удивился этому, но приказал пропустить его. Старик был рослый, бородатый, держался непринужденно.
— Думается мне, что вы канализационную трубу разыскиваете, в которой немецкая мина была поставлена? — спросил он Воеводина.
— А вам-то какое до этого дело? — нахмурясь, спросил майор.
— Я, видите ли, Хмелев, — спокойно заявил старик, — и вы обо мне, должно быть, уже слышали. Позвольте мне указать вам канализационную трубу, в которой когда-то нашли мину. Ход в нее, прорытый нашими саперами, обрушился во время весенней распутицы, так что найти его теперь нелегко.
— А откуда вы знаете, что мы ищем именно эту трубу? — подозрительно покосился майор на Хмелева.
— Потому знаю о ней, товарищ майор, — ответил Хмелев, — что о трубе этой я же и сообщил товарищу Дружинину. А что вы теперь именно ею интересуетесь, нетрудно было сообразить. Я ведь живу недалеко отсюда и видел, как в сторону завода имени Кагановича проехала машина с вашими саперами… Ну, так как же, позволите мне трубу вам показать?
— Показывайте, — согласился Воеводин и последовал за Хмелевым мимо разрушенных стен.
Старик шел уверенно: видимо, местность была ему хорошо знакома. Возле неглубокой воронки, поросшей сорной травой, он наконец остановился и произнес:
— Вот, товарищ майор, тут был когда-то ход к центральной трубе заводской канализации.
— Спасибо, — поблагодарил его Воеводин. — Можете теперь быть свободны, дальше мы сами разберемся.
— Счастливо оставаться! — Хмелев по-военному козырнул майору и не спеша стал выбираться из развалин.
Солдаты Воеводина между тем расширили воронку, указанную Хмелевым, и вскоре добрались до канализационной трубы, в которой имелось небольшое отверстие, ведущее внутрь. Майор зажег электрический фонарь, приказал двум самым опытным саперам взять миноискатели и щупы и полез в трубу.
Центральная труба была довольно широка, однако не настолько, чтобы в ней можно было свободно двигаться. Приходилось сгибаться почти пополам, с трудом преодолевая каждый метр. Видимость тоже была неважная: серая поверхность трубы поглощала свет, и луч фонаря не мог пробить густую мглу. Он освещал лишь ближайшие два-три метра и терялся в темноте. Саперы тщательно просматривали и ощупывали каждую пядь пути.
Во многих местах верхняя часть трубы была повреждена, и в образовавшиеся отверстия просыпалась земля. Она лежала кучками на дороге, мешая движению. Длинные полосы теней возникали на пути луча за каждой такой кучкой.
Сержант Полунин был ростом меньше других. Ему не приходилось так сгибаться, как остальным, поэтому и двигаться было легче.
— Впереди что-то виднеется! — взволнованно воскликнул он.
Майор поднял фонарь выше и увидел квадратные предметы. Оказалось, что на дне трубы лежали стандартные ящики из-под толовых шашек. Воеводин тщательно осмотрел их, определил размеры и приказал вынести все наружу, а сам начал измерять длину, диаметр и глубину залегания трубы под фундаментом завода. Потом, сделав какие-то расчеты в своем блокноте, ушел в райком партии.
Следы минирования
Капитан Шубин сидел в кабинете секретаря райкома и нетерпеливо посматривал на часы.
— Вы, значит, надеетесь, что это даст нам что-нибудь? — с сомнением спрашивал он Владимира Александровича.
— Надеюсь, что даст, — отвечал тот. — Если в трубе обнаружат следы минирования — значит, фашисты в самом деле собирались ее минировать и в словах Хмелева есть, стало быть, доля правды.
Они сидели некоторое время молча, но каждый из них думал об одном: удалось ли майору Воеводину узнать что-нибудь новое?
— Вы, конечно, понимаете, товарищ Шубин, как для нас это важно, — произнес наконец Дружинин. — Из обкома мы получили разрешение отозвать к себе инженеров, техников и квалифицированных рабочих, работавших раньше на краснорудских предприятиях, если они, конечно, будут согласны. Во время войны многие из них перебрались в другие города, но мы уже списались с некоторыми, чьи адреса удалось раздобыть. И вот теперь представьте себе положение: инженеры, техники и мастера увольняются с работы и едут к нам, а мы вдруг заявляем им: «Извините, товарищи, вам придется отдохнуть некоторое время — заводы наши, к сожалению, нельзя еще восстанавливать…»
— Будем надеяться, что этого не случится, — заметил Шубин. — Воеводин производит впечатление опытного специалиста. Если ему не удастся найти следов мины — значит, ее не было вовсе и Хмелев просто провоцировал нас.
— Я все еще не думаю этого, — ответил Дружинин. — Однако поживем — увидим.
— Вы, конечно, поставили обком в известность об этой мине? — немного помолчав, спросил Шубин.
— А как же иначе? — удивился Дружинин. — Доложил в тот же день, как только самому стало кое-что известно.
— Ну, а какое это там произвело впечатление?
— Спросили о наших планах. Предлагали помочь, но я заявил, что справимся собственными силами…
В это время отворилась дверь, и Варя доложила:
— Воеводин.
— Наконец-то! — воскликнул Дружинин и пошел навстречу майору.
Воеводин не сразу начал свой рассказ. Он молча сел в кресло против Дружинина и достал из планшетки блокнот. Владимир Александрович и Шубин внимательно следили за его неторопливыми движениями и терпеливо ждали.
— Канализационную трубу завода имени Кагановича действительно кто-то минировал, — произнес наконец Воеводин.
— Ну, я так и думал! — с облегчением проговорил Дружинин.
— Мы нашли в ней шесть пустых ящиков из-под шашек, — продолжал Воеводин. — Ящики стандартные. Вмещается в них по сто сорок четыре германских подрывных шашки, весом в двести граммов каждая, или по двести сорок буровых шашек, весом по сто граммов каждая. Всего, стало быть, либо сто семьдесят три килограмма, либо сто сорок четыре. Вот и судите: можно ли таким количеством взрывчатки взорвать завод?
