Но Ридда понимала, что главный дляк не отступится. В просьбах отказали, попробует захватить ракету силой. Ридда уговорила Здарга поставить охрану на ракетодроме, расставила посты и возле дома Здарга. Все предусмотрела она, не догадалась о самом существенном — о том, что глава талантов колеблется сам, сочувствует длякам… даже не прочь покинуть Астреллу.
Странный каприз, непонятная прихоть гения, даже некрасивая, этакая непоследовательная неустойчивость. Но если проследить ход научной мысли Здарга, вывод получается очень последовательный.
Всю жизнь Здарга тянуло в неведомое, всюду он хотел быть открывателем, самым-самым первым, пионером мысли, разведчиком разведчиков. Его Грави-Вдаги были лестницей в неслыханное. Грави-Вдаг — 1 м — это лаборатория, Грави-Вдаг -10 м — новая медицина Грави-Вдаг — 100 м — новая агротехника, Грави-Вдаг — 10 км — новая астрономия. Рычаги погоды, рычаги природы, рычаги, переворачивающие небесные тела осуществленная мечта нашего Архимеда. Грави-Вдаг — точка опоры для переворачивания миров. И довольно возни с рычагами! Пусть повторялыцики повторяют Здарга, двигают Их-Луну туда-сюда. Здаргу надоели орбиты и приливы. Здарг увлечен искусственным солнцем. Опять неслыханное, небывалое! Солнца еще не зажигали смертные. Наш античный титан Прометей всего лишь украл готовый небесный огонь.
Но вот солнце зажглось, сияет, греет, нежит, загаром красит стройные тела астреллиток. Проверено, стало привычным. Повторяльщики, если хотят, могут развлекаться новенькими солнцами. А чем заняться Здаргу? Где еще осталось невозможное?
И вспоминается то, от чего он сам отказался так недавно.
Приливами невозможно прокормить Вдаг. Но нельзя ли прокормиться на самой Луне?
Гравитация мала? Их-Луна не удержит воздух и воду. Увеличить гравитацию? Но для этого мощность гравистанций должна быть в десятки тысяч раз больше, чем на Астрелле, техника не сразу делает такие скачки. Кроме того, нужна еще шахта к центру тяжести Их-Луны, колодец в полторы тысячи километров глубиной. Для водного Вдага что-то невероятное. «Невозможная мощность, невозможная шахта» — так возражал Здарг мечтателям в свое время. Но сейчас он подумал: нет ли других решений? Наука, как и транспорт, не штурмует вершины в лоб, ищет пологие, хотя бы и более длинные, пути. Если сверхглубокая шахта — главное препятствие, нельзя ли обойтись без сверхглубоких шахт?
«Наоборот нельзя ли?» — как всегда, вопрошает себя Здарг.
Не одна сверхшахта, а десятое тысяч мелких. Не одна сверхстанция, а десяток тысяч стандартных, таких же, как на Астрелле, давно освоенных техникой. Расставить их можно в шахматном порядке, заглубив километров на тридцать. Горбы тяготения снять добавочными станциями на пересечении диагоналей.
Удивительное получится небесное тело с усиленным напряжением тяжести только в коре.
Хватит ли прочности у пород? Не начнет ли кора отслаиваться от мантии?
Опыты провести бы.
Нет возможности. Их-Луна далеко. Здарг делает расчеты, накладывает сетку станций на карту, делает привязку в зависимости от кратеров и хребтов, составляет пояснительную записку… и кладет папку в шкаф.
Астрелле этот проект не нужен. И нет возможности опробовать его далее для личного удовольствия Здарга. Имеется одна-единственная станция Грави-Вдаг — 30 км, обеспечивающая все нужды, еще одна — на гравибуксире… Третью и соорудить нельзя. Нет промышленности, рук рабочих нет.
Остается теоретизирование.
Предположим, оживление Их-Луны удалось. Добыто нужное количество воды и газов, моря залиты, атмосфера заполнена, почвы созданы, засеяны…
Вероятно, лет через сорок-пятьдесят потребуется еще одна луна, третья, четвертая. Спутники можно отобрать у дальних планет гравитационными атаками изменить их орбиту, привести ближе к Солнцу и Вдагу. Но вот вопрос: как располагать их? Системы из трех-четырех тел неустойчивы, орбиты их изменчивы, соседи становятся антиподами, антиподы — соседями. Планировать экономику плавучих островов не так удобно. Еще труднее агротехника на планетах с неопределенными орбитами, изменчивыми сезонами, растяжимыми зимой и летом. Но самое страшное — взаимное притяжение, вечная угроза космического столкновения, страшнейшей из катастроф. Нелегко регулировать движение на магистрали, если автобусы сами собой склонны притягиваться друг к другу.
Зная все это, Здарг написал в свое время: «Неизбежно мы приходим к необходимости ограничить рост…»
О росте он подспудно думал все время. И где-то ему вспомнилось ядро нашей Галактики. Ядро вращается как твердое тело. Почему-то оно не сжимается, звезды там не притягиваются друг к другу. Почему? Чтобы расставлять планеты в космосе, надо бы узнать тайну Галактического Ядра.
К сожалению, Здарг живет в эпоху ядерных ракет, когда сотни километров в секунду — предел для техники. Скорость света для него — далекое-далекое будущее, межзвездные перелеты — научная фантастика, полет в Ядро — фантастика почти ненаучная. Мечтать об экспедиции не приходится. Остаются опыты. Надо расставить в космосе сотни, а может, и тысячи Грави-Вдагов, посмотреть, как они будут двигаться, в каких условиях парализуется тяготение.
Здарг составляет проект гравитационного полигона. Но Астрелле такой размах не под силу, и нет в нем нужды. Астрелле с лихвой хватает своей территории. У каждого таланта усадьба в сто гектаров, а хочешь триста — получай триста. Вот для Вдага расстановка жилых планет — практическая задача ближайших десятилетий.
Папки лежат в шкафу.
Здарг томится от невозможности перейти от формул к делу.
Был бы молодым, бросил бы все и удрал на Вдаг. Молодые легки на подъем; у них багажа мало. Багажом Здарга была Астрелла, он задумал эту школу талантов, привлек в нее ученых, отвечал перед ними. Здарг разрывался, и кто знает, что перевесило бы: чувство долга или тяга к новизне? Но тут Ридда совершила непростительную ошибку: невольно ускорила события, приведя к Здаргу вождя дляков.
Зачем? По обыкновению Ридда переоценила своего кумира. Она полагала, что Здарг своей логикой, эрудицией, авторитетом раздавит неуклюжего дляка. Просветленный и пристыженный Гвинг превратится в верного здаргиста, прекратит утомительную борьбу.
Но коса нашла на камень.
И косой оказался Здарг, потому что сам он колебался.
Художники Вдага не раз изображали сцену встречи. Если анаподировать ее, перевести на земные образы, получится примерно такое: полумрак просторного кабинета, на большом пустоватом столе (Здарг методичен, не разбрасывает бумаги как попало) — настольная лампа. Она отражается в чистом стекле, скупо освещает две фигуры, такие разные. Рассеченное шрамом лицо Гвинга почти страшно, единственный глаз выпучен, губы закушены. Он уселся в кресле глубоко и прочно, мощными руками держится за подлокотники, всей позой показывает, что его не сдвинешь на волос. А перед ним возвышается статный Здарг, этакий былинный богатырь. Кажется, одной рукой нажмет — и мокрое место останется от противника. Но не нажимает богатырь. Нет в его позе уверенности. Руки убрал за спину, склонился, слушает. Мог бы раздавить — спрашивает вместо того.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
