- Сейчас пойду.
Стоя рядом с кухаркой, кипятящей отвар из шар-травы и ягод лин, она пыталась вспомнить слова Дахара и понять их скрытый смысл. "Почему делизийка беспокоится о джелийской проститутке? У тебя есть причина?" спросил он с волнением. Возможно, Дахар искал подтверждения, что существует какая-то связь между ней и СуСу, между делизийцами и джелийцами - между ним и Калидом? "Это хуже для джелийцев, чем для нас, - сказала Ондар. - Они никогда не понимали сделок". Да, подумала Эйрис, потому, что джелийцы всегда стараются выполнить условия сделок. И вспомнила о Джехан, которая провела делизийку через вельд, считая, что к этому ее обязывает честь. Но когда Джехан убила мужчин, напавших, на Эйрис, и та спросила ее: "А что, если бы они были джелийцами?", даже Джехан, молодая и неискушенная, заметила, что два обязательства, которые противоречат друг другу, могут раздавить ее, как два катящихся навстречу камня, и в гневе отступила.
Дахар не был ни молодым, ни неискушенным. Эйрис подумала о его остром уме, жадном до всего, чему учили геды, снова почувствовала его ладонь на своей руке и поняла, что у Дахара была какая-то своя боль, когда он нес варвара внутрь Стены. Его попытка не показать эту боль не удалась, когда она задала вопрос: "Что произошло сегодня утром? Что ты сделал?" Но то была только половина того, что она хотела спросить. Чего ему стоило то, что он сделал, и как смог позволить себе вступить в торг с делизийцами вот что интересно Эйрис. Наверное, этот торг и причинил ему боль.
- Держи, - сказала кухарка. - Два харбина.
- Мы договаривались - один.
- Нет, не договаривались. Два, - сказала женщина. - Это же базар, и на нем принято торговаться. - Она хитро блеснула глазами.
Эйрис кинула кухарке под ноги одну монету и пошла прочь, сопровождаемая градом проклятий. Вряд ли стоило уделять внимание этому маленькому происшествию, но оно вывело Эйрис из себя, и она долго не могла успокоиться.
Когда женщина дошла до караульных, почти стемнело. Караульные не разрешили ей пройти в залы делизийцев, она повернулась и пошла назад. Эйрис душила бессильная злоба, и она отчетливо представила себе, что должна чувствовать СуСу, эта крохотная женщина, почти ребенок, сидя одна в своей запертой комнате. Помня, что Дахар советовал ей не давать настою осесть, она не смешала отвары, а несла их в двух разных чашах, чтобы отдать их СуСу завтра, когда караульные начнут пропускать людей в Дом Обучения. Бедная девочка! Ей всю ночь придется пробыть одной!
Эйрис осторожно поставила обе чаши в дальний угол своей комнаты, за кучей проволоки, электромагнитов и простеньких моторов, которые она научилась делать. Прислонившись спиной к стене, женщина уселась на подушках и закрыла глаза. Перед ней замелькали картины: белый великан и СуСу - испуганный, забитый ребенок, Дахар возле Стены, СуСу, умоляющая Гракса позволить ей остаться со своим другом, и Гракс, который так хорошо умеет все объяснять, но не умеет понять горя людей. Он к чему-то всегда прислушивается и думает о чем-то, чего другие не могут понять...
Да, он действительно слушал, то о чем они говорили! Эйрис открыла глаза и выпрямилась. Ну конечно, Гракс именно слушал. Ясно, что внутри его прозрачного шлема из врофа находилось какое-то устройство, позволяющее ему слушать... что-то. Она сама научилась делать электромагниты, издававшие жужжание и щелчки. У гедов должны быть приборы, которые могут производить и другие звуки. Но где же тогда провода и электрические элементы? Подумав об этом, она посмеялась над своей глупостью: геды умеют растворять стены, они создали небесный свод. Им не нужны провода. Но что же тогда слушал Гракс? Щелчки? Голоса? Неужели это возможно? Люди не в состоянии узнать, что могут геды, а чего нет. Но если они слушали голоса, то чьи? Ответа не было. Эйрис долго ломала над этим голову, но, так ни до чего и не додумавшись, решила, что надо спросить у Гракса. Однако геды никогда не рассказывали ей о том, что слышат голоса внутри шлемов. С другой стороны, они обычно отвечали только на те вопросы, которые им задавали, и никогда не пытались говорить о том, о чем их не спрашивали. Раздумывая над всем этим, Эйрис долго не могла заснуть, поэтому сразу услышала, что в комнату кто-то вошел. Это был Келовар. Уже давно они обменялись замками, и теперь солдат мог свободно входить в ее комнату. Женщина пожалела, что ее уединение нарушили, и недовольно проговорила:
- Я просила тебя не приходить больше, Келовар.
- Знаю, но я должен был прийти.
Она поднялась, радуясь, что он не застал ее раздетой, и пристальнее посмотрела на солдата. Светлые глаза Келовара странно сверкали. Но в отличие от Дахара, Келовар излучал что-то пугающее, и это отталкивало Эйрис. Неожиданно ей пришла в голову странная мысль, что Келовар подобно тому кусту, росшему неподалеку от шар-травы, за время, проведенное в Эр-Фроу, изменился, стал менее цельным, чем был раньше, как будто душа его утратила свои мягкие и зеленые слои, завяла в тусклом свете неба гедов. Ценность науки чужаков могла оставить большинство людей безразличными, но почему в Эр-Фроу они изменились именно в худшую сторону?
- Я должен был прийти, - повторил Келовар, - чтобы предупредить тебя.
Холодок страха пробежал по спине Эйрис. Неужели кто-нибудь видел ее с Дахаром, заметил его ладонь на ее руке?
- Не пытайся ночью снова пройти через посты, Эйрис. Ни за игрушками гедов, ни под каким другим предлогом. Игрушки подождут до утра. Никуда не ходи.
- Откуда ты знаешь, что я пыталась? - Вопрос был глупым - если Келовар стал лейтенантом Калида, то, конечно, он должен был знать обо всем.
Келовар пристально посмотрел на нее. Женщина узнала этот взгляд, хотела что-то ответить, но стены вокруг них вдруг заговорили:
- Люди Эр-Фроу. Вопреки воле гедов в Эр-Фроу произошло два убийства. За это геды обещали изгнание. Люди пытаются прекратить убийства. Геды подождут и будут наблюдать за этой попыткой. Никто не будет изгнан до тех пор, пока геды ждут и наблюдают.
Подбородок Келовара напрягся, выдавая охватившее его бешенство. Эйрис на шаг отошла от него, но он ничего не сказал, не сделал никакого замечания по поводу этого сообщения, которое, как и прежде, трижды повторилось тем же спокойным тоном. "Почему геды всегда обо всем говорят три раза? Не потому ли, что у них три глаза?" - подумала Эйрис и почувствовала приступ внезапного смеха - смеха облегчения.
Келовар обвел глазами комнату, заставленную приборами гедов "игрушками", и положил руки на плечи женщины.
- Будь осторожна, Эйрис. Я все еще не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Она отступила назад, и его руки безвольно опустились.
- Эйрис...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
