Глава 3. Новый успех Ганнибала, или Битва в снегу
Был день зимнего солнцестояния – 22/23 декабря 218 г. до н. э. Рано утром шел снег, потом зарядил ледяной дождь. Вся округа потонула в грязи. Семпроний злился на промозглую погоду, которая, по-видимому, не оставляла ему никаких шансов на успешные боевые действия. Перед рассветом Ганнибал приказал нумидийской коннице перейти через Треббию и, подскакав к воротам неприятельского лагеря, забросать дротиками караулы, вызвать римлян на бой. Когда сражение начнется, медленно отступать к реке и заманить противника на тот берег, где стояли карфагеняне. Всем остальным было велено плотно позавтракать, подготовить оружие, снарядить коней и терпеливо ждать сигнала.
Когда лихие нумидийские наездники устроили у лагерных ворот римлян шум и беспорядок, раздразненный Семпроний, ни минуты не сомневавшийся в успехе, вывел против них всю свою кавалерию и 6 тыс. легковооруженных пехотинцев, а потом и почти всю пехоту. Однако проделал он это слишком торопливо: разбуженные легионеры вышли на поле полусонными, голодными и недостаточно тепло одетыми; кони были не кормлены. Преследуя медленно отходящих задиристых нумидийцев, римляне, так и не успевшие как следует размяться, вступили в полосу речного тумана, пронзительно холодного и сырого. Сверху снова повалил мокрый снег, пронимавший людей до костей. Во вздувшейся, стремительно бегущей реке студеная вода, поднявшаяся за счет прошедшего дождя, доходила им до груди, а кое-где и до шеи, поэтому, когда солдаты вышли на другой берег окоченевшие, они едва могли держать в руках оружие под штормовыми порывами ледяного ветра. Более того, отнюдь не все сумели переправиться, а кое-кто и вовсе… утопил свое оружие! Пунийские воины тем временем грелись у костров, растирались теплым оливковым маслом, козьим салом и завтракали сытным тушеным мясом с ячменной кашей, в общем – были «бодрые душой и телом».
Так, при равной численности обеих армий (у противников могло быть примерно по 40 тысяч воинов) хитроумный Ганнибал изначально обеспечил своим солдатам целый ряд весомых преимуществ.
Получив условленный сигнал о том, что римляне переправились через реку, Ганнибал вывел войска в поле. Впереди он поставил 8 тысяч легкой пехоты – балеарских пращников и копейщиков с дротикометателями, за ними, прикрывшись накидками из козьих шкур, засели в траншее тяжеловооруженные пехотинцы (всего около 20 тысяч ливийцев, иберов и галлов), а на обоих флангах – всадников (от 9 до 10 тысяч человек), причем разделил их поровну. Кавалеристов, численно и качественно превосходивших своих «коллег по цеху» из неприятельского стана, он намеренно чуть выдвинул вперед, потому что за ними и тоже сбоку от крыльев тяжеловооруженной пехоты спрятались «живые танки» – слоны, чья численность нам доподлинно неизвестна. Но такой «техники» римляне не имели, и мало кто из них видел ее разрушительную силу в деле на поле боя. Зато лошади карфагенян, привычные к специфическому запаху огромных животных, не боялись их. Поступая так, гениальный карфагенянин оставлял как бы в резерве свое «секретное оружие» до решающего момента сражения.
Находясь на флангах, слоны могли как бы дублировать атаки кавалерии – безусловно, лучшего рода войск в армии пунов.
Семпроний, увидев, что его всадники слишком увлеклись преследованием нумидийцев и подвергают себя чрезмерной опасности, приказал им отступить и присоединиться к основным силам. В центре Семпроний выстроил пехоту (16–18 тысяч римлян и 20 тысяч союзников), а фланги прикрыл малочисленной кавалерией (всего лишь 4 тысячами всадников). Причем собственно римская тысяча оказалась справа, а 3 тысячи союзных всадников – слева. Отряд кеноманов – последних из галлов, кто еще не покинул римлян, он мог поставить в тылу, как резерв, которому следовало бы в случае острой необходимости сыграть роль резерва.
Итак, карфагеняне имели не только большой перевес в коннице, но и слонов, что предопределит исход сражения.
Оно началось с взаимной перестрелки, в которой сразу же сказалось высокое боевое мастерство балеарских пращников. Они заставили римских застрельщиков – велитов – отступить. Последние, как известно, принимали участие в преследовании дразнивших Семпрония нумидийцев и уже успели потратить большую часть своих дротиков, а те, что еще оставались, намокли во время переправы и оказались непригодными для точного броска. Так уже в самом начале битвы – в «артподготовке» – верх взял Ганнибал. Сделав свое дело, балеары присоединились к пунийским всадникам, наносившим фланговый удар.
Римская конница была быстро смята численно превосходящей кавалерией противника, плотным «огнем» балеаров и напугавшими ее лошадей слонами. Отступив, римские всадники открыли фланги своей пехоты, которая уже шла в атаку. Легионеры наткнулись на тяжеловооруженную пехоту противника, неожиданно вставшую во весь рост из траншеи. Но даже в сумеречном свету, под сильным градом и шквалами снега, несмотря на голод, холод и усталость, увязая в грязи, дисциплинированные римские легионеры дрались с большим упорством и ожесточением. При этом римский пилум оказался достойным ответом прицельно-навесному обстрелу лучниками, которым Ганнибал подверг приближавшихся легионеров со спин стоявших позади карфагенского строя слонов.
Брошенные против наступавших с флангов слонов, велиты смогли приостановить «живую бронетехнику» врага. Казалось, вот-вот им удастся повернуть назад слонов и те бросятся на самих пунийцев. Но Ганнибал очень вовремя заметил опасную заминку среди своих «четвероногих танков» и ловко сманеврировал, быстро приказав вывести их из боя. Против велитов он отрядил занявших места на флангах пращников и другую легковооруженную пехоту. Запас дротиков у велитов окончательно иссяк и они вынужденно отступили под огнем балеаров. Последние тут же перенацелили свои смертоносные снаряды на фланги римских легионов. Тогда консул ввел в бой свой последний резерв – своих союзников, кеноманов. Атаку балеаров они отразили, но тыл римской армии оказался без прикрытия. Этим мгновенно воспользовался Магон. Его засадный отряд неожиданно ударил в тыл легионерам, чья задняя шеренга пришла в замешательство. Оказавшись в окружении, римская пехота тем не менее мужественно сопротивлялась. Но и Ганнибал не мешкал, снова введя в бой свою «бронетехнику», направив ее против кеноманов. Никогда прежде не имевшие дела на поле боя с этим секретным оружием врага кеноманы тут же обратились в паническое бегство.
Собственно римские легионы оказались в окружении: спереди на них давили тяжеловооруженные пуны, с боков – легкая пехота врага и его «танки», с тыла отборные воины Магона и разметавшая римскую конницу кавалерия Ганнибала. В этих тяжелых условиях 10 тысяч римских легионеров, хорошо понимая, что «обратной дороги» через студеные воды Треббии им нет, сражались с невероятным мужеством и, ведомые своими легатами, военными трибунами и самим Семпронием, прорвали-таки кольцо окружения в его самом слабом месте (там, где стояли галлы) и вырвались из окружения. Не имея возможности вернуться в свой лагерь, они, пользуясь разбушевавшейся метелью, организованно отступили в город Плаценцию. Туда же, а затем в Кремону ушли под командованием Сципиона и подразделения, оставшиеся во время боя в лагере. Остальные, прижатые к реке, были затоптаны слонами и истреблены вражескими всадниками либо попросту утонули. Жалкие остатки конницы, принявшей на себя массированный удар карфагенской кавалерии и слонов, добрались до своих только к вечеру. Впрочем, непогода – ледяной дождь со шквальным ветром не позволял осмотреть местность и оценить обстановку – помешала Ганнибалу организовать преследование римлян: он вернул свою армию в лагерь – греться у костров от парализующего холода!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
