от холодов, в тундру.
(А. Брэм. Жизнь животных, т. 1.)
Знакомство с жителями Якутии, ее флорой и фауной помогло путешественникам освоиться с новым для них окружающим миром. Теперь Томек с еще большим восхищением вспоминал отвагу исследователей Сибири, среди которых встречались и поляки. Будучи сами изгнанниками из родной страны, они, не колеблясь, отдали бы жизнь для того, чтобы собрать ценные научные материалы об этой бескрайней и суровой стране. Научные работы многих из них принесли им известность, а иногда досрочное освобождение из ссылки.
В частности, представляет интерес описание Сибири, сделанное в 1831–1834 годах на основе собственных впечатлений поляком Юзефом Кобылецким, который обратил внимание на экономические возможности этой обширной страны. Крупный научный вклад в изучение Сибири и Монголии внес ссыльный виленский студент, позднее профессор Казанского и Варшавского университетов, Юзеф Ковалевский. Среди исследователей Сибири получил известность Александр Чекановский, исследователь природы Иркутской области, района Нижней Тунгуски, а также бассейна в нижнем течении Лены и Оленека. Геологическими исследованиями прославился Ян Черский. Бенедикт Дыбовский, который изучил фауну Байкала, Забайкальского края, Приамурья, Камчатки и Командорских островов, обогатил зоологию многочисленными открытиями. Сосланные за революционную деятельность поляки Вацлав Серошевский и Бронислав Пилсудский обратили на себя внимание научными и литературными произведениями о Сибири. Первый из них превосходно описал быт якутов, второй привел замечательные сведения о жизни и языке айнов, гиляков и ороченов на Сахалине. Кроме политических ссыльных, в Сибири работали многие польские ученые, в частности Талько-Гринцевич, Богданович и Морозевич, которые исследовали природу Сибири и язык ее жителей.
Знакомство со страной и ее обитателями, интересные беседы у вечерних костров служили путешественникам разрядкой среди опасностей их пути. Через восемь дней от выезда последнего места постоя наши путешественники приблизились к Алдану. Смуга и Вильмовский ломали себе голову над тем, как, не привлекая к себе внимания, узнать, где находится Збышек. Дело в том, что появление в Алдане целого каравана могло возбудить лишний интерес и законные подозрения. Поэтому наладить связь со ссыльным мог только один из них, тогда как остальные должны были поджидать его в каком-нибудь укромном месте в тайге.
Это труднейшее и опаснейшее задание хотел взять на себя Смуга. Но случай заставил путешественников изменить планы.
В этот день они собрались свернуть с тракта в тайгу, чтобы поискать удобное место для лагеря. До Алдана оставалось всего лишь полтора десятка километров. Городок Алдан расположен на берегу реки Алдан, там, где она делает большую петлю. Смуга предлагал выбрать место в тайге к востоку от города. На эту тему он полушепотом вел беседу с Вильмовским. Как вдруг, совершенно неожиданно, откуда-то сбоку на тракт выскочил конный казачий разъезд.
Томек первым заметил всадников. Они появились сразу и так близко, что можно было рассмотреть их обмундирование и вооружение. Выскочив на тракт, казаки сразу же увидели путешественников. Один из них, видно старший, подал команду. Отряд остановился на краю дороги.
— Надо бежать, казаки! — предостерегающе крикнул Томек. Он натянул поводья коня.
Смуга моментально оценил положение.
— Стой, слишком поздно! Они нас догонят, — обратился он к юноше.
— Спокойно. Едем дальше, — добавил Вильмовский, с опаской поглядывая на вооруженный отряд.
— Анджей, у нас нет иного выхода, ты должен представиться им как агент охранки, — шепнул Смуга, сунув руку в карман и высвободив предохранитель револьвера.
— Хорошо, я покажу им документы Павлова, — шепнул Вильмовский.
— Внимание, говорить разрешаю только Броуну, — тихо приказал Смуга. — Револьверы держать наготове, конечно, не вынимая из карманов! Боцман, вы будете следить за пленным, и, если он хотя бы мигнет глазом, стреляйте в него сразу и только потом стреляйте в казаков.
— Ты слышал?! — прошипел боцман. — Рот на замок, а то тебе крышка!
Павлов побледнел. Он понял, что, если путешественники покажутся казакам подозрительными, он погибнет первым. Конечно, Павлов мечтал отомстить «бунтовщикам», но не ценой собственной жизни!
Тем временем казалось, что стычки с казаками не миновать. Офицер, командовавший отрядом, внимательно глядел на подъезжавших путешественников и, заметив притороченные к лукам их седел винтовки, снова бросил казакам короткую команду. Несколько солдат взяли ружья на изготовку. Павлов увидел, как его спутники прячут в карманы револьверы, готовые к выстрелу. Вдруг ему пришла в голову спасительная идея.
— Господин Броун! — спешно крикнул он. — У вас мои документы! Они ничего вам не сделают, если вы скажете, что едете по служебному делу в Алдан, к уряднику! А мы являемся вашей охраной!
Удивленные неожиданным предложением Павлова, путешественники с недоверием посмотрели на него. Отразившийся на его лице ужас подсказал им цель, которую он преследует, помогая своим врагам. Он просто трясся за собственную шкуру.
— Ну что ж, попытаемся… — ответил Смуга, подмигивая Вильмовскому.
Они и без постороннего совета намеревались воспользоваться документами агента. Он подсказал лишь способ, как можно сделать их поездку в Алдан правдоподобной.
Расстояние до места, где стояли казаки, постепенно уменьшалось. Вильмовский, видя, что офицер едет им навстречу, тоже выдвинулся вперед.
— Стрелять только по моей команде! — тихо предупредил Смуга боцмана и Томека.
— Кто такие?! — сурово крикнул офицер.
— Здравствуйте, мы свои, чиновники, — спокойно ответил Вильмовский.
— Что за чиновники? — уже несколько вежливее спросил офицер.
— А вот, пожалуйста!.. — ответил Вильмовский, медленным движением доставая из кармана документы.
Он небрежно протянул их казачьему офицеру, а тот, увидев бумагу, подписанную губернатором, махнул казакам рукой, чтобы они опустили ружья.
— Куда же вы направляетесь? — спросил офицер у Вильмовского, возвращая ему документы.
— В Алдан… У нас дело к уряднику.
— А подорожная у вас есть? — спросил офицер.
Вильмовский презрительно посмотрел на офицера. Пожав плечами, холодно ответил:
— Мы сами даем подорожные другим, господин офицер! Откуда вы едете и зачем?
Смуга хуже, чем Вильмовский, был знаком с отношениями, господствующими в царской России, поэтому, услышав вопрос казака, приложил указательный палец к спуску револьвера, не вынимая его, однако, из кармана. Но Вильмовский прекрасно знал, какой властью обладала тогда в России полиция. Он гневно насупил брови и смерил казака суровым взглядом.
И он не ошибся в своей тактике. Офицер решил, что чиновник для особых поручений при губернаторе — важная шишка, раз с такой смелостью к нему обращается. Поэтому он сразу же забыл о подорожной. Вежливо отдавая честь, он оправдывался:
— Прошу меня извинить, ваше высокоблагородие, без мундира трудно узнать, с кем имеешь дело, а ведь встреча с вооруженными людьми частенько не предвещает здесь ничего хорошего. Мы конвойные Алданского золотого прииска и обследуем окрестности ради обеспечения безопасности. В тайге бродит банда варнаков.
— Похвально, весьма похвально. Ваша предусмотрительность достойна быть отмеченной, — сказал Вильмовский. — Я подам рапорт его высокопревосходительству, губернатору. Как ваша фамилия?
— Хорунжий
