Старик с расширенными от ужаса и непонимания глазами взирал на того, кто пришел ему на помощь. Это был отнюдь не рыцарь, не солдат и даже не маг – его спаситель также был некромантом! Самый что ни на есть темный маг! Темнее не бывает! Длинная мантия развевалась на страшном ветру, капюшон скрывал лицо, отчего был виден лишь узкий бледный подбородок.
– Вставай, старик, – быстро прошептал нежданный спаситель. – Если хочешь жить, поднимайся и беги.
– Кто ты? – только и прохрипел Граймл, ладонь не могла остановить кровь.
– Можешь идти? – вместо ответа спросил некромант. – Твои – на площади близ ратуши. Поспеши.
Темный маг протянул руку, предлагая помощь. Старик из последних сил ухватился за нее и поднялся на ноги.
Порыв ветра внезапно сорвал с некроманта капюшон.
– Вы? – Старик застыл, словно статуя в фонтане Основателей в Гортене. Он сразу же узнал этого человека, однако его он ожидал здесь увидеть меньше всего. – Но как?
– Бансрот подери! Ты спас когда-то моего отца – я спас тебя. Долг выплачен. В следующий раз убью. И только посмей кому-нибудь сказать обо мне – душу вырву!
Некромант оттолкнул тысячника и бросился в переулок, на ходу натягивая капюшон и опрокидывая себе в горло какую-то склянку. Смочить горло, догадался старик.
– Нашел время-то, – прохрипел Граймл и поковылял к ратуше. – Значит, и вы, сударь, во тьму ударились? Куда мир-то катится…
А за его спиной все нарастал гул – мерный топот ног Прόклятого легиона. Старый вояка будто кожей чувствовал, как позади, по узеньким переулкам родного града, маршируют легионеры и ауксилары и добивают раненых воинов, отставших женщин, детей и немощных стариков. Кое-где еще солдаты пытались сопротивляться, но таких мест было немного, и главное из них – это Центральная Площадь Элагона, где располагалось здание Школы Магического Искусства. Вот и она!
Здесь волшебники и воины еще сражались, но все больше и больше защитников падало под ударами мертвых. Пятый полк копейщиков почти полностью был уничтожен. Рыцари Златоокого Льва тоже все пали. Остался только их магистр.
Сэр Эвианн неустанно отражал мечом удары со всех сторон. Сталь со звоном скрещивалась с изъеденными ржавчиной, покрытыми зеленоватой плесенью клинками. Знание множества приемов и многолетний боевой опыт позволяли магистру держаться против восьмерых скелетов. Рядом в помощь ему и вступил в бой тысячник Граймл. Старик был весь исколот и изрезан, но продолжал упрямо сдерживать врагов и прикрывать бок своего командира. Пропел-проревел рог – из-за здания Школы подошел резервный полк гвардейцев. Надо же, Эвианн полагал, что они давно отступили.
Прόклятые уже напирали со всех направлений, кроме северного. Все улицы, выходящие к площади, были перекрыты противником. Сэр Эвианн бросил последний взгляд на тусклые окна ратуши за спиной и устремился в бой, но камень, неудачно слетевший откуда-то с верхнего этажа, ударив его по голове, сбил шлем. Ноги подкосились, и он рухнул на вымощенную плитами площадку перед входом в ратушу.
Из пустовавшего до этого окна, прямо над головой магистра, его бесславное падение сопровождал тяжелый взгляд двух пронзительных глаз, принадлежащих темной фигуре, облаченной в сумеречную накидку. Высокий и статный некромант в черных латах с двумя мечами за спиной усмехнулся, наблюдая, как бессознательного Миттернейла оттаскивают назад, в глубь строя, словно мешок с железом.
– Живи, магистр, – неслышно прошептали бледные поджатые губы, – не должно льву пасть, как собаке…
Но Эвиан Миттернейл, главнокомандующий силами обороны павшего Элагона, этого, конечно же, не услышал. Некромант бросил последний взгляд на оставленный им скол подоконника и исчез в неизвестном направлении.
Тем временем командир гвардии Канор Защитник Трона отыскал раненого тысячника, уже отдавшего приказы о вывозе потерявшего сознание лорда прочь, в безопасное место.
– Граймл, город пал! Уводи людей! И… передай Его величеству, что его гвардейцы так и не покинули Элагон. Мы их задержим, уводи всех, кого только сможешь.
Тысячник кивнул и, зажимая рукой кровоточащую рану, последовал за бойцами своего отряда к северным воротам, из которых спешно отходил обоз с ранеными, резервными войсками и жителями города. Вслед за ними бежали те, кому посчастливилось вырваться из творящегося вокруг кошмара, – жалкие остатки некогда грозных королевских полков. Последним препятствием на пути мертвой армады остались три сотни королевской гвардии.
– Гвардейцы! – загрохотал страж престола; множество глоток ответили дружным ревом. – Сегодня мы победили! – Канор оперся на свой гигантский двуручник. – Даже когда мы ляжем здесь костьми, на этой площади, мы все равно победим! Пусть нежить падет от наших мечей! За короля и Ронстрад!!!
Крики отразились от стен ближних домов и ушли в безоблачное утреннее небо.
Глава 6
Город мертвых, или Запретное заклятие магов Темной Империи
Был град тот горд и весел,Что стало с ним, ответь?Не слышно звонких песен,Смех не раздастся впредь…Лишь вόрон мне прокаркал:«Забудь про Элагон», -Но что прикажешь делать,Коль в снах остался он?
Песня мальчишки-шарманщика из Дайкана
4 мая 652 года. Элагонское герцогство.Сразу после взятия Элагона.В городе раздавались предсмертные крики людей. Кто-то пытался ползти, впиваясь израненными пальцами в осколки витражей и стекол, щедро разбросанные на улицах, другие раболепно падали на колени и отчаянно молили, в ужасе зажмурив глаза, но их палачи не знали пощады, поскольку не имели ни жалости, ни сострадания.
Погибельный тлен затянул руины некогда величественного и славного города, площади были завалены трупами, на мостовых не осталось такого камня, который не был бы забрызган кровью. Из стрельчатых окон и витражных порталов вырывался черный дым. В воздухе витали тучи серой гнетущей пыли, что своим ковром, словно погребальным саваном, укрыла уже весь Элагон. Сколько веков горожане боролись с этими едва видимыми, но очень назойливыми частичками, неизменно возникающими из ниоткуда и образующими грязь. Теперь пыль могла вдоволь посмеяться над своими врагами, оскалив пасть в злорадной усмешке, глядя на безвольно запрокинутые назад головы, руки, обвисшие и застывшие в последнем миге агонии, распластанные тела, груди, которые никогда больше не будут вздыматься в полном жизни дыхании. Пыль могла смеяться… она победила…
Подчас целые кварталы вздрагивали, когда командиры артиллерии отдавали приказы о все новых залпах, безжалостно сравнивая с землей неповторимо прекрасные творения: белокаменные дома с колоннадами, красивыми фасадами и изящными башенками, арки с заостренным верхом, просторные крытые галереи, величественные памятники и утонченные статуи. Вслед за жителями с криком разваливающихся стен и стоном опадающих крыш погибали их брошенные дома. Зачем им стоять, когда все, кого они знали, уже мертвы? Они падали, низвергались, стреноженные, словно могучие великаны, исполненные гордости и человечности, со своей, некой «дόмовской» душой. Им незачем стало жить… Больше не было четко очерченных улиц и переулков – город все более походил на труп собаки, давно лежащей на перекрестке, – повсюду тлен, разносящийся кругом, и прах… Ныне Элагон представлял собой угрюмое, отталкивающее разложение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
