— Тебя даже смерть не изменит, чертов коротышка! Если бы ты не стоял одной ногой в могиле, я бы тебе сам голову открутил!..
— Нет… это я бы тебе… открутил все… лишнее… — сказал Мелимон. — Где Тали?..
— Я здесь. — Талеминка опустилась на колени. Она улыбалась и плакала одновременно. Плакала, видя смерть своего друга, и улыбалась, слыша его слова.
Мелимон долго молчал. Затем произнес:
— Мы… ссорились… слишком часто…
— Прости меня.
— Нет, послушай… я должен сказать… Мы верим, что после… смерти… будем пировать… под землей, за столом Хозяина… нашего бога… Но я… не хочу… в Чертоги… мне они… не нужны…
Мелимон сжал руку девушки.
— Я хочу… вернуться… родиться… среди людей…
— Что ты такое говоришь?!. — пораженно выдохнул старейшина. Ни одному живому гному он не простил бы такого кощунства.
— Почему? — спросила Талеминка.
— Потому что я всегда… только тебя… — тихо ответил Мелимон. — Мы слишком разные… Ты как ветер… Ты человек, а я… гном… Жалею только… что не отрезал уши… — Он яростно глянул на Янгана. — Этим трем… ебырям… Я любил тебя… больше жизни… даже больше… золота… больше всего… что у меня было… Я… вернусь.
Он содрогнулся и затих. Полуоткрытые глаза уставились в небо. Талеминка глухо зарыдала, спрятав лицо в ладонях.
— Все, — сказал Дэвид, опуская руки. — Кажется, только со мной он попрощаться не успел…
Фили пожевал губами, а потом выдал:
— Я ж говорил: не надо было в этой гостинице останавливаться!
* * *
Близился рассвет. Когда они вернулись на поле боя, чтобы забрать тела своих друзей, обнаружилось, что лошадь Сеорида вернулась и теперь стоит над погибшим. Янган попытался отвести ее в лагерь, но она жалобно заржала и, мотая головой, отошла на несколько шагов. С большим трудом удалось ее успокоить и увести.
— Глядите–ка, — сказал Алабирк, указывая куда–то. — Живой кто–то.
Друзья оглянулись. Большая часть тяжело раненых к утру либо уже отмучилась, либо нашла в себе силы, чтобы уползти отсюда подальше. Солдат, выбиравшийся из груды трупов (именно там они нашли Дубалина), судя по всему, был попросту оглушен и провалялся все это время в беспамятстве.
Алабирк вытащил из–за пояса топор.
— Не надо, — сказал Дэвид. — Пусть уходит.
— Ну уж нет! — возразил Родерик. — Янган, приведи–ка его. Имеется у меня к этому людю задушевный разговор.
Через минуту Янган приволок «языка», который вблизи и без шлема оказался молодым пареньком, чем–то смахивавшим на Эттиля: такие же светлые волосы, такой же не знавший бритвы гладкий подбородок. Юноша ошалело оглядывался вокруг и никакого сопротивления Янгану не оказывал. Видимо, он все еще не мог понять, что же произошло.
— А… где наши? — Это были первые слова, которые он произнес.
Родерик хмыкнул и обвел рукой усеянное трупами поле:
— А ты сам, что, не видишь?
Парнишка сглотнул, не сводя широко распахнутых глаз с грозного лица старейшины гномов.
— Как зовут? — спросил Родерик.
— Малк из Сальбиты…
— Под чьей рукой ходишь?
— Барона Тарлета я человек… Если он еще жив.
— И какого ж хрена твоему барону от нас надо было?! — не выдержал Янган.
Малк передернул плечами.
— Не знаю… Герцог приказал — барон поехал.
— Так, значица, твой барон Ратхару Черному Герцогу служит? — ласково осведомился Родерик.
— Ага… — сказал Малк и сглотнул. — Попить дайте, а?.. Горло… — Он закашлялся.
— Ниче, потерпишь, — отрезал Родерик. — А герцогу твоему за какого ляда мы понадобились?
— Так ведь… — Малк снова начал кашлять. Дэвид снял с пояса флягу и протянул ее пленнику. Родерик посмотрел неодобрительно, но ничего не сказал.
— Я не знаю… — осекся Малк, увидев, как сдвинулись брови гнома. — По лагерю, правда, слухи ходили… Что, мол, какой–то отряд в столице за тыщу золотых нанялся, чтоб герцогову голову королю на блюдечке принести… И что, будто в этом отряде колдун сильный имеется… А как сотник нас собрал, так значит, и говорит: стреляйте, мол, в колдуна… Вот и все, что я знаю.
Друзья переглянулись.
— Во дворце кто–то стучит, — сплюнув, заметил Янган. — Ясно как день.
— И очень хорошо стучит, — согласился Дэвид.
— Громко и быстро, — добавил Алабирк.
— А кто во дворце на герцога твоего трудится, ты, мыслю, не знаешь, не ведаешь? — спросил Родерик.
Пленник закивал:
— Не знаю. Я же простой ратник…
— Ну тады все, — подвел итоги старейшина. — Больше у нас к тебе вопросов не имеется… Да, скажи еще — герцог сейчас в замке своем?
— В замке… Но он больше времени в лагере проводит… В замке только ночью.
— Ну вот и славно. Алабирк, убей его.
Прежде чем вскормыш успел взмахнуть топором, Дэвид положил руку ему на плечо.
— Не надо. Пусть уходит. Он всего лишь солдат, который выполнял приказ. Какой от него вред? Герцог про нас и так уже знает.
Родерик нахмурившись, долго глядел в глаза колдуну. Дэвид не отводил взгляд.
— Ладно, — буркнул гном. — Отпустим.
Не поворачиваясь, бросил Малку:
— Пшел вон.
Тот поспешно поднялся с колен и убежал по лесной дороге в сторону Ратхарова замка.
— Мыслю, — сказал Родерик, — что те, которые еще ночью убегли, до лагеря уже добрались. Облаву на нас теперь устроят такую, что в этих лесах не то, что человек или гном — мыша не проскочит. Есть, други, у вас на этот счет какие–нибудь соображения?
— Если совсем припрет, попробую сделать нас невидимыми, — ответил Дэвид. — Весь отряд, вместе с лошадьми… это будет трудно, но я попробую.
— А раньше почему не сделал?
— Раньше нас вдвое больше было. Сил бы не хватило… Да и сейчас я не уверен, что получится.
Предсказание Родерика сбылось уже через несколько часов. «Последний союз» только–только успел забросать землей пять могил, куда легли тела Дубалина, Мелимона, Дравнира, Сеорида и Эттиля, как Янган заметил облако пыли, висящее над северной дорогой. Дэвид выбрал четыре подходящих деревца и потребовал, чтобы все встали между ними. Туда же поставили и лошадей.
С помощью перстня накрыть определенный участок пространства «куполом невидимости» оказалось существенно легче, чем предполагал Дэвид.
— Надо б морды обвязать коняшкам, — озабоченно потер бороду Родерик. — Заржут еще…
— Не надо. — Дэвид вплел в узел еще одно заклинание. — И сами можете спокойно разговаривать. Даже орать, если захочется. Главное — за границы не выходите.
— А где твои границы–то? Мы их не видим.
— Стойте так, как стоите, и все будет нормально.
— А сесть можно?
— Можно.
В это время в просвете между деревьями показались всадники, подъезжавшие к месту побоища. Одна сотня, вторая, третья…
— Да–ааа… — протянул Родерик. — Крепко, вижу, разобиделся на нас господин Ратхар Черный Герцог.
— Ничего удивительного, — хмыкнула Талеминка, подбрасывая кинжал, который Алабирк специально для нее вытащил изо рта мертвого рыцаря. — Сколько мы там народу положили? Всю сотню? Или сбежало человек пять?
— Ну ты горазда хвалиться!.. — хрюкнул Родерик. — Половина убегла, не меньше. Они ж этих шаров Дэвидовых перепугались, как пьяный гном — вида собственной тещи.
— Да я сам чуть в штаны не наложил! — осклабился Фили.
Дэвид, продолжая плести заклятие, улыбнулся. Он знал, что Фили безбожно врет. Судя по всему, гном–берсерк вообще не знал, что такое страх, но похвала была приятна.
— Половина только? Всего–то пятьдесят человек полегли, когда на них десять напали? И еще пятьдесят задницы свои показали? — Талеминка фыркнула. — Фи, а я–то думала…
— Да ты, смотрю, снова в драку лезешь… Вон, гляди, сюда енти рыцари едут. Хошь посражаться с ними пойти?
— А что? — улыбнулся Янган, присоединяясь к шутливой перепалке. — Я бы пошел.
— Пошел бы? — Родерик прищурился. — Один против трех сотен?
— Конечно, пошел бы, — Янган обнял Талеминку. — Если бы колдун меня сзади прикрыл.
Три гнома и Талеминка весело рассмеялись.
— Эй, Дэвид! — позвала Талеминка. — Прикроешь Янгана? Он тут один против трехсот идти собирается…
— Не отвлекай его, — цыкнул на девушку Родерик. — Видишь, мастер колдователь делом занят… Не всем тут лясы точить, кому–то и трудиться приходится.
— Все нормально, — откликнулся Дэвид. — Вы мне не мешаете. Это заклинание я знаю наизусть. Сейчас закончу отлаживать кое–какие мелочи и присоединюсь к вашей беседе.
— А заклятие твое точно действовать будет? — обеспокоенно спросил Родерик.
— Точно. Надо будет только время от времени добавлять в него энергию… А так — можно хоть месяц тут сидеть.
