Нет знаков отличий.
Глухие шлем-маски.
Чёрные кастет-перчатки.
Вор отпрыгнул назад, но это особо не помогло: магией ему заломили руки за спину, ноги словно приросли к полу.
— Пора! — мелькнула мысль. Дорна вспомнил о подарке Милиуса — возможности мгновенно и безболезненно уйти.
Предактивация и наступает тьма.
— Резвый какой, — сказала одна из фигур с уважением, — еле успел перехватить.
— Ага, мерзкая штука. Господин бы нас не похвалил, если бы этот полудурок себя прикончил.
— Ладно. Грузим. Ему предстоит ещё некоторое время побарахтаться.
В жизни есть разные способы пробуждения, и мы сейчас говорим не о том случае, когда ты просыпаешься после отменной пьянки, предварительно намешав адовое количество разнообразного алкоголя. Нет. Пробуждение вора оказалось куда хуже.
Каменный холодный пол.
Полностью нагой.
Закоченевшее тело.
Адское похмелье от выпитой алхимии.
В голове словно гномья кузня. Удар за ударом, словно кто-то вбивал гвозди в голову.
Попытка встать окончилась неудачей.
Рвота. Без рвотных масс. Организм судорожно пытается выблевать всё до последней капли. Но внутри ничего нет.
Ещё попытка встать. Частичный успех. Доран стоит на коленях и локтях.
Боль в голове усилилась почти до потери сознания.
Встать!
Успех. Доран стоит опершись о каменную кладку.
Оглядеться.
Каменный мешок. Три на три. В углу маленький магический светильник. Сбоку две плетенных корзины.
Потолок?
Ни черта не видно!
Попытка задрать голову закончилась очередным падением.
Встать!
— Аааа, — хотел закричать вор, но из горла вырвался лишь слабый хрип.
О! маленький глиняный кувшин с чем-то. Как Доран сразу его не заметил? Два коротких шага. Сложнее, чем пробежать двадцать километров. Дойти не получилось, но упасть (не очень аккуратно) в правильном направлении удалось.
Руки предательски трясутся. Схватить кувшин. Триединый, дай сил не расплескать ни капли! Жажда настолько сильна, что перебила боль.
Пить. Внутри какое-то травяное зелье. Каждый глоток будто священная амброзия. Горло наконец-то перестало ощущаться словно проклятый песок пустыни Сурим.
Последняя капля жидкости как прощальный поцелуй любимой.
Вор лежал на спине, чувствовал боль, боль и… да и всё. Боль туманила разум лучше ударной дозы травы.
— Встать! — властный голос раздался со всех сторон.
Вор на автомате попробовал встать, привычно получилось только с третьей попытки. Он шатался и держался за стену. Перед ним стояли две корзины.
— Суй руку!
— Чего? — не понял вор. Голос хрипел, но звуки уже были похожи на осмысленную речь.
— Суй руку!
— Куда?
— В корзину, идиот!
— Да иди-ка ты на хуй! — весьма недвусмысленно высказал свое мнение Доран. Что-то ему не хотелось ничего никуда совать.
Вор упал от разряда молнии, вывернувшей его тело в судорогах боли. Оказывается, что боль может быть сильнее!
— Быстро!
Вор встал на колени. Боль!
— Быстро, я сказал! — юношу снова ударила молния послабее. Больно, но не парализует.
Доран на автомате сунул руку в правую корзину.
— Блядь! — вора кто-то укусил. Он вырвал руку из корзины. Коричневая кобра оплела его предплечье, вонзив два клыка в его кисть.
Наступила тьма.
Открыв глаза, вор обнаружил себя в том же каменном мешке.
Боль? Есть. Но терпимая.
Похмелье? Ещё присутствует. Но уже словно от всего лишь недели запоя. Вор никогда не думал, что даже в мыслях скажет подобное. «Всего лишь недельный запой».
— Встать, — тот же голос.
— Иди на хуй, — Доран старался быть последовательным в своём мнении. Хотя бы первичном.
Ситуация повторилась. Молния. Раз за разом, пока вор не сломался и не встал, и не подошел к корзинам.
— Суй руку.
Что делать юноша уже знал. Вот только делать он этого не хотел. Доран не являлся зоологом… да что тут говорить, он даже в зоопарк ни разу не сходил, но эта чертова кобра выглядела крайне опасной. И ядовитой. И следы от её укусов с кисти никуда не делись.
— Блядь! — испуганно выругался вор.
Молния.
Доран сунул руку в первую попавшуюся корзину.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Повезло, — равнодушно произнёс голос, и на вора опустилась благословленная тьма беспамятства.
Диалог двух.
— Как там ваш подопечный?
— Скорее жив.
— Это хорошо. Долго ещё?
— Да мы только начали.
— Хули вы такие долгие? Шевелите жопками! Я уже заебался ждать.
Тот же каменный мешок.
Вор в бессилии застонал.
Тот же голос. Те же корзины. Те же молнии. Те же приказы.
В этот раз вор выбрал пустую корзину. Снова тьма беспамятства.
Снова мешок. Корзины. Укус. В этот раз огромный чёрный паук.
Мешок. Корзина. Пусто. Тьма.
Снова. Пусто. Хвала Триединому. Тьма.
В какой-то момент Доран просто сбился со счета. Он перестал считать. Перестал даже пробовать думать. Встать. Подойти к корзине. Сунуть руку в любую. Он даже не ждал голоса. Просто делал. Иногда его кусали змеи, каждый раз разные. Иногда паук. Один раз он вытащил какую-то странную тварь, мохнатую, с чудовищно огромной клыкастой пастью.
Снова диалог двух.
— Пора переходить к следующему этапу.
— Давно, блядь, пора. Я всё думал, когда вы уже устанете хуй дрочить!
Что-то новое!
Вор очнулся в совершенно другом помещении. Тоже тёмная коробка, но только не из камня и больше — метров шесть на три. Тот же светильник. И никаких корзин.
Физическое самочувствие вора было на уровне. Никакой боли или похмелья. Лишь легкая усталость. Вот только внутри пустота и непонимание, что же происходит.
— Ну, пиздец, — Доран не ждал от неизвестных палачей ничего хорошего. Вряд ли это просто камера.
Интуиция не подвела.
Одна из стен посветлела. Стекло. А за ним…
Вор в бессилии ударился о стекло. Безуспешно. Удар кулаком. Боль. Кровь в разные стороны. Но стекло прочнее костей и плоти.
За стеклом плотно связанная, на цепях висела его сестра.
Удар.
Молния и вновь паралич. Вор вставал и снова бил стекло. Вновь беззвучная молния. Снова паралич.
Раз за разом.
Дорану не чувствовал боли, а просто вставал и бил.
— Ещё удар и она умрёт, — до вора донесся ненавистный голос, сквозь пелену кровавой ярости. Кулак остановился буквально в миллиметре от стекла.
— Выбери рычаг, — окровавленное от прокусанных в бессилии губ лицо судорожно огляделось. Рычаг слева. Рычаг справа. — Выбирай! Десять, девять, восемь, семь…
На три вор сломался и дёрнул левый рычаг.
Тьма.
Тоже самое. Тёмная комната. Стекло. Сестра. Цепи.
Рычаг. Также левый. Не угадал. Его сестра сгорает заживо в адском пламени.
Вор в бессильной злобе бьётся о стекло. Головой. руками. Телом. Всем, чем мог.
Спасти!
Тьма.
Вновь. Сестра. Рычаг. Вор отказался. Голос монотонно считал обратный отсчет. Не было не молний, не было даже повторных приказов.
В комнату с сестрой влетает какое-то чудовище и разрывает на части.
Вор лишь бессильно плачет.
Снова. Вор выбрал рычаг. Ничего не произошло. Тьма.
Череда извращенных пыток. Вор каждый раз будто заново умирал, видя, что происходит с его сестрой, когда он выбирал не тот рычаг.
— Пиздец вы ёбанные демоны! — сказал голос, который раньше просил ускориться.
— Вы сами просили увеличить темп!
— Блядь, да он с катушек слетит скоро. Нахуй нам имбецил нужен?
— Остановить эксперименты?
— Я вам, блядь, остановлю.
— Мы просто делаем свою работу.
— Яйца бы вам за такую работу отхуярить и сожрать заставить.
— Нам остановиться?
— Продолжайте, блядь! Пидары, блядь!
Вор потерял счёт пыткам. Сестру из его видений убрали. Стало легче. Но извращенный разум стал еще изощреннее.
Если он выбирал неправильно, то его резали, жгли заживо, били, топили, расчленяли. Молнии, огонь, вода, погребение заживо, какие-то твари. Он столкнулся с демонами из самых страшных кошмаров. Его растворяла ангельская благодать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
