А еще на нашей свадьбе мне очень больно смотреть на Самойловых. Мише уже 7 лет, и в сентябре он идет в первый класс, дочке Максима от первого брака Лизе 3 года, а их с Кристиной общей дочери Ире годик. Эти дети такие забавные. У Ирочки большие синие глаза, как у мамы. Лиза на Максима мало похожа, наверное, она больше в свою мать пошла. У девочки светлые вьющиеся волосы и серые глаза. Но если приглядеться, то черты Самойлова в ее лице все же угадываются. Например, скулы и подбородок, мне кажется, от Максима.
И только Миша все так же не похож ни на Максима, ни на Кристину. Это темноволосый и кареглазый мальчик. Максим, впрочем, тоже кареглазый брюнет, но все же ребенок совсем на него не похож. Миша, видно, очень любит свою младшую сестренку. То и дело тянется поцеловать в щечку Ирочку, которая сидит на высоком детском стульчике.
А вот с Лизой у них очевидное противостояние. Каждый раз, как няня отворачивается, Миша дергает ее за прядку волос и показывает язык. Маленькая Лиза на удивление не плачет и не жалуется на обидчика, а торопится в ответ стукнуть его кулачком в плечо и тоже показать ему язык.
— Милая, не слушай их никого, — шепчет мне Илья на ухо во время нашего танца.
— Это сложно… — Говорю дрожащим голосом, и это не укрывается от Тока.
— Ксюша, пожалуйста, не расстраивайся из-за этих дурацких тостов. Я люблю тебя такую, какая ты есть. И я всегда буду любить тебя.
— Твоя мама ко мне подошла и сказала, чтобы мы не затягивали с ребенком. Она поскорее хочет внуков.
Илья тяжело вздыхает.
— Не обращай на нее внимания.
— А что мы будем им всем отвечать через год, через два, через три? Они ведь будут постоянно спрашивать: «А когда ребенка?».
— Ксюша, люди все время задают бестактные вопросы! Просто не нужно на них реагировать. Меня, начиная лет с 23, все родственники и друзья родителей мучили вопросом: «Жениться не собираешься?». Теперь они же будут спрашивать: «Когда ребенка?». А если родится ребенок, они будут спрашивать: «Когда второго?». А если, например, будут два мальчика, то обязательно спросят «Когда девочку?». У людей нет понятия о личных границах. Просто не обращай на это внимания и все.
Ток еще крепче меня обнимает, и я опускаю голову ему на плечо. Сейчас я полностью доверяюсь Илье. Наверное, он прав. Просто люди бестактны и не имеют понятия о личных границах. Я раньше по понятным причинам с таким не сталкивалась, но будь я из нормальной семьи и живи я обычной жизнью, наверняка фраза «Замуж не собираешься? Нет? А уже пора» звучала бы в мой адрес часто.
Мы проводим нашу с Ильей брачную ночь в пятизвездочном отеле в центре Москвы с красивым видом на город, а на следующий день улетаем в свадебное путешествие на Мальту. Мне теперь можно ездить за границу, и я сделала себе новый загранпаспорт.
Я показываю Илье это маленькое островное государство и свои самые любимые места на нем. Ему нравится. Мы ныряем с аквалангом, загораем на скалах и ходим по маленьким красивым улочкам. И мы просто невероятно счастливы.
А когда мы возвращаемся в Москву, Илья тут же плотно приступает к открытию своего ресторана. Он ищет помещение в центре, делает там ремонт, сам лично составляет меню, отбирает поваров и другой персонал. Я же с открытием языковой школы решила пока повременить. К тому же Илье довольно часто требуется моя помощь по ресторану. То куда-то съездить, то кого-то встретить, то провести собеседование, если он не может.
Мы с головой уходим в это дело. И вот, спустя три месяца почти бессонных ночей, у нас торжественное открытие. Илья не долго думал над названием и назвал ресторан в честь себя любимого — «Ток». И внутри все отделано в стиле молний и электрических разрядов. Кухня европейская и американская с упором на стейки, бургеры и гриль-блюда. Шеф-повар проходил обучение в США.
На открытии нашего ресторана собирается весь строительный бомонд Москвы. Все так и норовят пошутить на тему того, что Ток бросил отцовский бизнес и пошел в кулинарию. Папа Ильи на открытие не приехал. Он по-прежнему обижен на сына за то, что тот бросил семейное дело. Но зато приехала его мама и снова налетела на меня с вопросами про детей.
— Ксюшенька, ты не беременна еще?
— Нет, Ангелина Витальевна, нам с Ильей пока не до детей.
— Ну вы сильно не затягивайте. Вам обоим уже по 31. Это далеко не 20 лет.
— Да, понимаю…
И спешу поскорее удалиться в туалет, чтобы дать там волю слезам. Илья это замечает, поэтому тут же бежит за мной. Я закрываюсь в кабинке, а он начинает стучать.
— Илья, я хочу побыть одна, — говорю ему сквозь слезы.
— Ксюша, впусти меня, пожалуйста.
— Илья, мне нужно побыть одной, — настаиваю на своем.
— Ксюша, я не уйду. А если ты не откроешь дверь, то я ее выбью.
Нехотя я впускаю его в кабинку. Ток закрывает дверь на замок и тут же притягивает меня к себе. Я утыкаюсь в его грудь и уже не сдерживаю рыданий. Илья ничего не говорит, мягко гладит меня по волосам и целует в макушку. Когда я, наконец, успокаиваюсь, он вытирает пальцами мои слезинки и целует лицо.
— Ксюша, — начинает тихо. — А ты когда-нибудь пробовала лечить бесплодие?
— Нет.
— Почему?
— Мне было не за чем.
— А давай попробуем? — Осторожно интересуется. — Покажем тебя лучшим врачам. Свозим тебя в Америку, в Германию, в Израиль, в Швейцарию… А вдруг получится? Прошло 13 лет с тех пор, как тебе поставили этот диагноз, медицина уже шагнула вперед. Вдруг есть шанс?
У меня начинают подкашиваться ноги.
— А если шанса нет…?
— То ничего страшного. Усыновим кого-нибудь. Или собаку заведем. Знаешь, я ведь всегда мечтал о лабрадоре.
У меня начинается истеричный смех.
— Да, я представляю, как твоя мама обрадуется усыновленному ребенку или собаке вместо внука.
— Ксюша, не обращай на нее внимания! — Очень строго говорит. — Я запрещаю тебе слушать ее бредни. Она сидит целыми днями дома, нигде не работает и сходит с ума. Вот и начинает со скуки доставать людей.
И мы с Ильей обращаемся к врачам. Сначала мы это делаем в Москве. Меня осматривают лучшие доктора, лучшие гинекологи столицы. Прописывают какие-то лекарства, кладут в больницу, делают специальные процедуры, потом предлагают операцию… Но ничего не помогает.
Затем мы едем в Германию. Там врачи говорят совершенно противоположное и ругают московских гинекологов. Мол, они все сказали и сделали неправильно, и надо лечить вот так. Я ложусь в немецкую клинику на два месяца. Илья прилетает ко мне каждые выходные, по будням он в Москве один смотрит за рестораном и готовится открывать уже второй. Первый превзошел все ожидания и быстро стал популярен среди москвичей.
Но и лечение в Германии ни к чему не приводит. Тогда мы обращаемся в Швейцарию, но там врачи говорят ровно то же самое, что и немецкие, и предлагают аналогичное лечение, поэтому мы отказываемся.
Это длится уже больше полугода, а результата никакого нет. Только мне становится еще больнее и еще тяжелее. Врачи хоть и не говорят мне окончательное «Нет», но и помочь никак не могут. В итоге мне все это просто надоедает, и я ставлю Илью перед фактом, чтобы больше не буду ходить ни к каким врачам. Он со мной не соглашается, и у нас случается первый крупный скандал с момента воссоединения.
Сначала мы орем друг на друга, срывая голос, а потом я в слезах бью посуду, а Илья равнодушно на это смотрит. Затем он и вовсе уходит из дома, громко хлопнув дверью. Ток возвращается следующим вечером с щенком лабрадора светлого окраса.
Так у нас появляется пес по кличке Тимоша. Илья так его любит, что чуть ли не ест с ним из одной тарелки и на полном серьезе называет его «сыночком». А у меня от этого только еще больше сердце кровью обливается, и я еще больше начинаю загонять себя в депрессию.
А однажды я проезжала по делам мимо нашего ресторана и решила просто заглянуть к Илье. И мне открылась прекрасная картина того, как Ток о чем-то увлеченно разговаривает с барменом и официанткой, и девушка то и дело норовит прикоснуться к Илье и перетянуть его внимание с парня-бармена на себя.
