— Мистер Фрост, — вздохнула она, — Буду с вами совершенно откровенна. Я поняла, что вы единственный человек в Центре, который уделит мне время и выслушает. Я пришла и не собираюсь лукавить. Я борюсь за своего клиента и сделаю все, чтобы помочь ему.
— Он знает, что вы здесь?
— Нет, он не одобрил бы, если бы узнал, — покачала она головой, — Он странноват, мистер Фрост. Он горд, упрям и ни-чего бы не стал просить. Но я попрошу, если понадобится.
— Стали бы вы стараться ради любого другого клиента? — хмыкнул Фрост. — Вряд ли. В чем тут дело?
— Не в том, о чем вы думаете, — выпрямилась она. — Хотя я не в обиде, если вы действительно так подумали. Ему присуще крайне редкое сейчас чувство собственного достоинства, готовность встретить беду и не просить пощады. И это разрывает мне сердце, мистер Фрост. Он попал в капкан — в сети закона, который сочинили лет сто назад в приступе энтузиазма, решив, что ничто не должно омрачить золотой век. Может быть, и неплохой закон, да только устарел. Он служил для устрашения и предназначение свое выполнил. Я проверила — за все это время к смерти приговорено менее двадцати человек. Значит, свою миссию закон выполнил. Он способствовал устройству того общества, создать которое мы хотели или думали, что хотим. Теперь нет никакого смысла в том, чтобы применять наказание в полной мере. Но есть еще причина, почему меня это задело Я присутствовала, когда его лишали передатчика. Вы когда-нибудь видели...
— Но это выходит далеко за пределы ваших обязанностей, — запротестовал Фрост — Вам не следовало быть там.
— Мистер Фрост, — напряглась она. — Когда я берусь за очередное дело, то принимаю на себя определенные обязательства и защищаю своего клиента до конца. Я не снимаю свое попечение.
— Как в этом случае, — заметил Фрост.
— Да, — кивнула она. — Так вот, я стояла возле него и видела, как приговор приводят в исполнение. Физически — тут ничего страшного. Где-то у сердца — передатчик, его сигнал фиксируется мониторами, а когда биение пульса прекращается, в нужное место немедленно высылают спасателей. И они извлекли передатчик — маленькую металлическую вещицу — и швырнули на металлический поднос с инструментами. Но там лежал не просто кусочек металла, там лежала человеческая жизнь. Теперь его пульс не отмечается на мониторах, и, когда он умрет, не приедет никакая спасательная бригада. Вокруг рассуждают о тысячах лет жизни, о миллионах — все болтают о вечности. А для моего клиента нет ни тысячи, ни миллиона, ни вечности; ему осталось лет сорок, а то и меньше.
— А как бы поступили вы? — осведомился Фрост, — Вшили бы передатчик обратно, будто ничего не произошло?
— Нет конечно. Человек совершил преступление и должен ответить. Но правосудие не должно мстить. Почему бы не смягчить приговор до изгнания? Тяжело и это, но ведь не смерть?
— Не многим лучше смерти, — возразил Фрост. — Клеймятся обе щеки, человека вышвыривают из общества. Общение запрещено, даже если ему угрожает смерть. Никаких прав, никакой собственности — только одежда, которая была на нем в момент приговора..
— Но это не смерть, — раскраснелась Энн Харрисон. — Остается передатчик. Спасатели прибудут вовремя…
— И вы полагаете, что я могу склонить к этому суд?
— Не совсем так, — вздохнула она. — Не так прямо. Но мне нужен друг в Центре. Чэпмэну нужен друг в Центре. Вы знаете, с кем переговорить, как это сделать. Если мне удастся убедить вас в своей правоте… И не поймите меня превратно, платить вам не будут. Просто нечем. Если вы этим займетесь, то лишь потому, что сочтете справедливым.
— Так я и думал, — усмехнулся Фрост, — Подозреваю, что и вам не платят.
— Ни цента, — согласилась она. — Он хотел, конечно, но у него семья, и откладывать им удавалось не слишком много. Он показывал мне свои сбережения — гроши… Не могла же я отправить его жену во вторую жизнь нищей. Ему, понятно, сбережения не нужны. Работа у него пока есть, но, учитывая общественное мнение, долго он не продержится. А где ему искать новую…
— Не знаю, — задумался Фрост, — Я мог бы переговорить с…
Он запнулся. С кем он мог бы переговорить? С Маркусом Эплтоном, с Питером Лэйном? Но оба связаны с пропавшим документом, который, может статься, и не пропал вовсе. С Б. Д.? Вряд ли Б. Д. да и кто угодно захотят его слушать.
— Мисс Харрисон, — он грустно улыбнулся ей, — кажется, вы пришли к единственному в Нетленном Центре человеку, который не в состоянии вам помочь.
— Простите меня, — смутилась она. — Я не собиралась требовать чего-то конкретного. Я буду признательна за любое участие. Даже если у вас только возникнет желание нам помочь. Это придаст мне уверенности, подаст знак, что на свете еще есть люди с чувством справедливости.
— Если я смогу, — тихо сказал Фрост, — я помогу. Но, поймите, я не могу рисковать. Именно теперь риск для меня невозможен.
— Этого вполне достаточно, — ожила Энн.
— Но я ничего не обещаю.
— Как я могу рассчитывать на это?! Вы просто сделаете, что сможете.
Напрасно, подумал Фрост. Он не имел права предлагать помощь, не его это дело. Да и как он мог обещать, зная, что ничего предпринять не сможет.
Но жалкая комнатенка показалась ему вдруг теплее и светлее. Возникло ощущение жизни, неведомое ранее. И сделала это сидящая в кресле женщина — но скоро она уйдет, теплота и свет рассеются, память затухнет, и комната вновь станет жалкой и постылой, как прежде.
— Мисс Харрисон, — спросил он внезапно. — Мог бы я пригласить вас куда-нибудь пообедать?
Она улыбнулась и покачала головой.
— Простите, — смутился Фрост, — я только…
— Вы не поняли, — остановила его Энн, — Не могу допустить, чтобы вы тратились на меня. Но если у вас есть продукты, я могу приготовить…
Глава 13
Нестор Белтон захлопнул книгу и оттолкнул ее от себя. Зевнул, потер кулаками глаза.
Завтра экзамен, хорошо бы выспаться, но еще столько надо повторить, просмотреть хотя бы.
Такой экзамен раз в жизни бывает. В Школу консультантов поступят лучшие, а он с детства мечтал стать именно консультантом. Выбор оказался верным — сколько разговоров вокруг, что бессмертие вот-вот станет реальностью, что кто-то в Нетленном Центре сумел решить задачу и дело лишь за технической реализацией.
А тогда начнутся оживления, и настанет черед консультантов. Долгие годы они находились в резерве, ждали этого часа, а многие так и не дождались, и теперь, как все прочие, ожидают в подвалах воскрешения.
Консультанты и специалисты по воскрешению — вот две группы людей, которые годами оставались сторонними наблюдателями. Эти группы обучались на средства Нетленного Центра, им, по сути, всю жизнь платили жалованье ни за что, их час еще не пробил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
