– Глупости говоришь, – возмутилась химичка. – Ты, Евграфов, говоришь глупости! С чего это я ей должна ставить пару? Я поставлю ей пятерку. Даже нет, пятерку с плюсом.
По классу пронесся возмущенный гул Динаре стало ясно, что отныне ее и без того нелегкая жизнь станет невыносимой. Но даже страх не мог заглушить в ней лучезарной радости первого открытия. Формула красовалась на доске, ее формула, творение ее разума. Ее освещали глядящие в окно солнечные лучи, и Динаре казалось, будто меловые цифры блестят и переливаются, как только что выращенные кристаллы.
– Я могу сесть? – спросила она у химички.
– Конечно, можешь. После урока принесешь дневник, я поставлю тебе оценку.
Динара вернулась на место, и едва она села за парту, в спину ее ударился комок жеваной бумаги. Конечно, это был Витька. Динара уставилась в тетрадь, твердо решив не обращать на него внимания. Комья, однако, летели и летели. Один ухитрился попасть ей за шиворот. Он был мерзкий, мокрый, слюнявый – очевидно, Витька долго держал его во рту, прежде чем пульнуть.
Такого Динара не могла выдержать. Он достала комок двумя пальцами, вскочила и, подбежав к Витьке, запечатала слюнявый ошметок ему в лоб. Тот взвыл и со всей силы дернул Динару за тощую косичку. Класс громко и весело заржал.
– Это что такое? – рассердилась химичка. – Гайнуллина, ты что себе позволяешь? Думаешь, решила уравнение, так можно хулиганить?
– А чего он кидается? – сквозь зубы пробормотала Динара.
Ей было до жути обидно и больно. Испортить такой день каким-то обслюнявленным куском бумаги!
– Евграфов виноват, не спорю. – Химичка строго свела выщипанные в ниточку брови. – Но никто не дает тебе права бегать по классу во время урока. Кроме пятерки получишь замечание. Ясно?
– Ясно. – Динара смерила Витьку уничтожающим взглядом.
Он в ответ показал ей язык.
Она села на место, и весь остаток урока просмотрела в окно. То, что объясняла химичка, было ей давно известно. А еще, ей пришло в голову, что если заместить одну из составляющих формулы и добавить катализатор, реакция может протекать совсем по-другому.
Об этом Динара и поведала химичке, когда после урока принесла ей дневник. Та заинтересовалась ее идеей. Они дождались конца занятий, закрылись в лаборатории и увлеченно провели серию опытов. Результат получился точь-в-точь таким, каким он виделся Динаре.
С этого самого дня она и химичка стали подругами, несмотря на солидную разницу в возрасте. Химичку звали Ольга Петровна, ей было двадцать шесть, она только что развелась с мужем и растила четырехлетнего сынишку.
Динара стала бывать у нее дома, помогала возиться с ребенком, как одержимая, сидела над книжками по химии, которых у Ольги Петровны было великое множество. Потом они вместе пили чай с домашним печеньем и спорили до хрипоты – все об опытах и о формулах.
Жизнь изменилась. Она стала похожа на сказку. Теперь не надо было корчиться под лестницей, можно было сидеть за столом, в небольшой, но уютной комнатке Ольги Петровны. Любоваться на книжные страницы, исписанные формулами, жадно поглощать все новую и новую информацию. А главное, у Динары появилась цель – поступить на химфак университета.
Об этом ей постоянно говорила Ольга Петровна.
– Динарочка, ты одаренная девочка, – твердила она, глядя на Динару кроткими, голубыми глазами. – Тебе необходимо ехать в Москву. Там твой талант оценят по достоинству.
До Москвы, однако, добраться было не так-то просто. Денег на учебу в столице интернат дать не мог. Несмотря на то, что Динара много раз побеждала в химических олимпиадах, стипендию назначили совсем другой старшекласснице, у которой родители работали в городском аппарате управления. Когда подошло время вступительных экзаменов, Динара подала документы в казанский университет.
Поступила она легко, почти играючи. Первую же сессию сдала на все пятерки. Ее заметила профессура, декан предложил работу на кафедре под его руководством. Динара согласилась.
Успех кружил ей голову. И – кто бы мог подумать – Витька Евграфов, тот самый хулиган и забияка Витька, который доставал ее все школьные годы, неожиданно разыскал Динару и признался ей в любви. Он клялся, что любит ее давно, едва не с первого класса.
Ей было смешно. Витька ей совершенно не нравился – худой, бледный, с землистым, зеленоватым цветом лица, он по-прежнему напоминал медный купорос. Она так и прозвала его – медный купорос. Он не обижался. Провожал ее до университета, носил ей сумки, после учебы встречал и тащил в чайную, пить чай с пирожками.
Динара Витьку не прогоняла – ей было удобно его присутствие рядом. Эдакий паж при дворе королевы. А она себя чувствовала именно королевой, несмотря на то, что внешность ее мало изменилась со школьных времен.
Однажды они с Витькой решили навестить Ольгу Петровну. Динара давно не заходила к ней, все была занята – то семинар, то конференция, то профессор попросил кое-что рассчитать для своей докторской. Они купили торт, бутылку шампанского и поехали на окраину города, где жила учительница.
Ольга Петровна долго не открывала. Динара и Витька уже решили, что ее нет дома, как вдруг за дверью послышался смех и быстрые шаги. Ольга Петровна предстала перед учениками неузнаваемая – ее прямые, светло-русые волосы, обычно собранные в хвостик на затылке, были завиты крупными локонами и спадали по плечам. Густо накрашенные глаза лучились счастьем. На ней было новое и явно дорогое платье, высоко открывающее ноги, на шее переливалось жемчужное ожерелье, в ушах покачивались жемчужные серьги.
– Ах, это вы? – Химичка смотрела на ребят со странным выражением.
Динаре показалось, что во взгляде ее было разочарование, будто она ждала кого-то другого.
– Это мы, – пробасил Витька и всунул Ольге Петровне в руки торт. – А это вам.
– Спасибо, – умилилась она. – Какой красивый. Ну, проходите, что ж стоять на пороге?
Динара и Витька зашли в тесную, но аккуратно убранную прихожую. В квартире было тихо, из кухни доносился вкусный запах жареного мяса.
– А где Мишутка? – спросила Динара.
Обычно сын Ольги Петровны вылетал к ней из комнаты с радостными воплями.
– Бабушке отдала. – Химичка неловко отвела глаза в сторону. – Пусть побалует его. Мне-то все некогда.
Отчего-то ее слова прозвучали фальшиво. Динару все больше охватывало удивление. Она не узнавала учительницу. С той явно произошли какие-то сногсшибательные перемены.
Ольга Петровна провела их в гостиную, где любимый Динарой стол был накрыт парадной, крахмальной скатертью. На столе стояла бутылка шампанского, точь-в-точь такая же, как принесенная ребятами, и два фужера. Кроме того, на большом овальном блюде лежали нарезанные дольками апельсины и яблоки.
«Она точно ждет кого-то», – подумала Динара, и почему-то ей стало неприятно.
Ольга Петровна засуетилась, достала еще фужеры, тарелки, усадила Динару и Витьку за стол. Витька сноровисто открыл бутылку и тут раздался звонок. Ольга Петровна вздрогнула и вскочила.
– Сейчас, минутку. Вы посидите, а я открою.
Она умчалась в прихожую.
Витька и Динара молча смотрели друг на друга.
Щелкнул замок. Из коридора донесся приятный мужской тенорок.
– Пр-ривет, дорогая! – Гость слегка грассировал, но у него это получалось обаятельно.
– Здравствуй, солнышко!
Послышался звук поцелуя. Витька громко прыснул.
– Тише! – одернула его Динара. – Дурак что ли?
– «Здравствуй, солнышко!» – передразнил Витька Ольгу Петровну. – Слышь, по всему видать, у нее завелся кадр. И она втюрилась в него, как ненормальная.
Не успел он это сказать, как на пороге комнаты оказалась Ольга Петровна и ее визитер. Это был мужчина намного младше ее, высокий, рыжеватый, с улыбчивым ртом и широко расставленными, по-детски удивленными глазами.
– Знакомьтесь. Это Равиль, – произнесла химичка и как-то нервно хихикнула.
– Виктор. – Витька привстал и протянул вошедшему огромную, лопатообразную ладонь.
