что тело превратилось в желе.
Антон встал, усадил меня обратно в кресло – спасибо большое.
А то сама бы я на ногах ни за что не устояла.
– Кофе? – механически спросил он.
Римма Викторовна, глубоко шокированная, только головой покачала.
– Вы совсем обалдели? – спросила она заторможенно. – Хоть бы дверь закрыли.
– Ага-ага. Все мы умные задним числом.
– Нет, от Мирославы, конечно, всякого можно было ожидать, – продолжила она, – но ты, Антон, взрослый, разумный человек! С чего бы тебя опять потянуло на подростковый протест?
В смысле – от Мирославы всякого можно было ожидать?
В смысле – подростковый протест?
На Антона боялась и смотреть. А вдруг он сейчас падет перед нашей богиней на колени и станет умолять, чтобы она нас простила и не выдала брату? Это зрелище способно было разбить мне сердце.
Наверное, он ужасно напуган.
Римма Викторовна прошла туда-сюда по кабинету и остановилась прямо перед Антоном. Вылитая классная дама, заставшая ученика за разглядыванием неприличных картинок.
– Ты уже был однажды влюблен в жену своего брата, – проговорила она безжалостно. – Неужели это тебя ничему не научило?
Ну отомри же, радость моя. Скажи ей, что это не ее дело.
Что это совсем не то же самое.
Что тогда ты был еще совсем мальчишкой.
Что я более осознанное решение.
Но Антон продолжал хранить молчание, и это убивало меня.
– Алеша никогда не должен об этом узнать, – заключила Римма Викторовна, – иначе это будет трагедия века. Все помнят, что у него слабое сердце? Как будто мало того, что его снова бросила жена!
Пфф! Как будто я была первой, кто ушел от Алеши.
Сама-то Римма Викторовна покинула его в первых рядах.
Рванула, сверкая пятками, к режиссеру Явлинскому.
– Кажется, мне пора, – пробормотала я уныло, – кажется, у меня корова не доена.
– Останься, – мягко попросил Антон. – Полагаю, Римма Викторовна сказала все, что собиралась.
– Отнюдь. – Та величественно опустилась на стул для посетителей и закинула ногу на ногу. – Все это… – она изящно покрутила рукой в воздухе, – был экспромт. Признаться, меня выбили из колеи ваши порочные шалости. Боже мой, это же почти инцест!
– Давайте без преувеличений, – огрызнулся Антон.
– Я преуменьшаю, – серьезно возразила она. – Ах, чтобы вас, даже виски заломило! Просто прекратите это все немедленно, потому что в нашем городе почти невозможно скрыть интрижку.
– Кажется, я не спрашивал вашего совета.
– Очень зря.
– Между прочим, – тут я вспомнила, что тоже существо, способное к человеческой речи, – я еще позавчера подала на развод.
– И кому от этого легче? – Римма Викторовна отмахнулась от меня, как от комара. – Ты даже года не продержалась замужем. Эта безответственная молодежь! Почему бы вам не научиться думать, прежде чем…
– Достаточно, – предупреждающе и очень тихо оборвал ее Антон.
Она вытаращилась на него с изумлением.
– Конечно-конечно, – с притворным смирением поджала губы, – ведь у тебя целое похоронное бюро! Проводим Алешу в последний путь с шиком.
– Римма Викторовна, выключите древнегреческую трагедию и перейдите к цели своего визита, – очень сухо и официально предложил Антон.
– Хорошо. Цель моего визита состоит в следующем. – Она легко подстроилась под его интонации. – Будь так любезен, отправь Лизу, Арину и Алешу на море. В театре я договорюсь. Твоему брату необходима поддержка семьи и смена впечатлений.
– Вы уверены, что он хочет поехать с Лизой? – саркастически уточнил Антон.
– Почему нет? Ведь он с выходных обитает на ее диване.
– Бедная Лиза! – вырвалось у меня.
Память о несчастном муже, приросшем к дивану после инфаркта, была еще свежа в моей памяти.
– На море так на море, – легко согласился Антон, – с Лизой так с Лизой. Стоило ради этого ехать в такую даль? Можно было обойтись звонком.
– Я собиралась заодно проведать Мирославу, она ведь игнорирует телефон. Вдруг, подумалось мне, девочка заболела от переживаний. Кто знал, что девочка так весело проводит время.
– Мы оба весело проводим время. – Антон, отрада очей моих, неожиданно ухмыльнулся. – Мир не крутится вокруг Лехи, Римма Викторовна, а мои подростковые увлечения только вы одна и помните.
– Неблагодарный ребенок, – вздохнула она и поднялась. – Нет, это невозможно понять. Полно же других мужчин и женщин! Зачем спать именно с теми, с кем нельзя категорически? В чем смысл?
– Любовь сокрушила нас, – глубокомысленно пояснила я, – подчинила, лишила здравого смысла.
Губы Антона весело дрогнули.
Римма Викторовна промаршировала к выходу и шваркнула дверью. В демонстрационном зале у гробов, поди, все крышки попадали.
– И что теперь? – Я настороженно покосилась на Антона.
Должно быть, ему этот разговор дался еще хуже, чем мне. Но передо мной был человек, безупречно владевший своими эмоциями, поэтому он только улыбнулся.
– Пообедаем?
– Дома еды нет, – вздохнула я. – В последнее время жизнь как-то не предрасполагала к делам хозяйственным.
– Я так и понял, – Антон взял пиджак, раскрыл мою кофту, приглашая нырнуть в рукава, – от тебя же одни глазища остались, смотреть больно.
– Это потому, что я вся исстрадалась, представляя, как ты весь такой потрясающий в костюме, который я тебе сошью, увозишь в закат непонятную блондинку. Почему-то обязательно в алом кабриолете.
– Немного не мой стиль, тебе не кажется? – Его руки задержались на моих плечах, потом Антон и вовсе обнял меня, уткнувшись подбородком в плечо. Я накрыла ладонями его руки на моем животе. – Зачем ты фантазируешь о том, что тебе так не нравится?
– Потому что до судорог боюсь мечтать? – предположила я.
Прозвучало слишком грустно.
Фу, Мирослава.
Хватит на сегодня, в самом-то деле.
– Отвези меня в самый дорогой ресторан, – распорядилась я деловито. – Зря, что ли, я кудри сооружала?
Он немного помедлил, прежде чем выпустить меня.
– Пойдем.
Антон выбрал пригородный кантри-комплекс с шатрами и верандами. Накрапывал дождик, поэтому мы устроились в беседке, укрытой от чужих глаз белоснежным пологом. На круглом столе с кружевной скатертью благоухал букет ирисов.
Официант принес нам меню и пледы, и я с удовольствием закуталась в один из них – после пришествия Риммы Викторовны меня все еще слегка потряхивало.
– Но ты все равно должна сшить этот костюм, – заметил Антон, без всякого интереса листая меню. – Алый кабриолет не обещаю, но увести в закат одну чокнутую брюнетку всегда готов.
– «Всегда» – это очень долго.
– Ты действительно хандришь, да?
– Это труднее, чем я думала. То есть изначально карты говорили, что брак с Алешей долго не продержится, но тогда мне не было его жалко, а сейчас ужас как жалко. Я поступила безжалостно с вами обоими – нельзя выходить замуж только ради эксперимента и нельзя соблазнять кого-то только на кураже. Карты обещали, что это изменит меня и мою жизнь, но какое право я имела
