– Вы действительно хозяин этой виллы?
– Она всегда принадлежала моей семье.
– Вам повезло. – Она помолчала. – Судя по речи, вы американец.
– Да.
– А кто тот тип? – Она подняла голову и взглядом указала на немца. – На вас, что ли, работает?
– Нет. Это мой друг, господин Баум. А работает он на Интерпол.
Лили замерла. И тут же опустила взгляд на постель, так, чтобы они не видели ее лица.
– Мисс Соул, – спокойно продолжал хозяин дома, – у меня почему-то такое ощущение, что вы побаиваетесь полиции, верно?
– Ничего подобного.
– Сдается мне, вы говорите неправду.
– А мне сдается, вы плохой хозяин. Запираете гостей. Входите без стука.
– Мы стучали. Но вы не проснулись.
– Раз уж вы пришли меня арестовывать, может, скажете, за что? – спросила она.
Только сейчас Лили смекнула, что к чему. Они каким-то образом прознали, что она натворила двенадцать лет назад, и в конце концов выследили ее. Она воображала себе любой конец своим мытарствам, но только не такой. Холодную безымянную могилу – да, но полицию? «Что ж, арестовывайте. Я видала и кое-что пострашнее тюрьмы».
– А что, разве есть повод вас арестовать? – полюбопытствовал господин Баум.
На что, интересно, он рассчитывает – что у нее ни с того ни с сего развяжется язык и она вот так сразу начнет каяться во всех своих грехах? Нет уж, придется им как следует постараться для этого.
– Лили, – снова заговорил Сансоне и присел на краешек кровати. Позволив себе вторгнуться в ее личное пространство, отчего она только еще больше насторожилась. – Вы в курсе, что случилось в Бостоне несколько недель назад?
– В Бостоне? Понятия не имею, о чем это вы.
– Вам что-нибудь говорит имя Лори-Энн Такер?
Лили замерла, поразившись такому вопросу. Неужели Лори-Энн проболталась полиции? Может, от нее-то они все и узнали? «Ты же обещала, Лори-Энн. Обещала держать язык за зубами».
– Ведь она была вашей подругой, так? – осведомился Сансоне.
– Да, – призналась Лили.
– А Сара Пармли? Она тоже была вашей подругой?
Лили вдруг заметила, что он дважды сказал «была». В прошедшем времени – не в настоящем. Дело принимало скверный оборот.
– Вы же хорошо знали их обеих, так? – допытывался хозяин дома.
– Мы… выросли вместе. Втроем. А почему они вас интересуют?
– Значит, вы ничего не знаете.
– Я потеряла с ними связь. И вообще несколько месяцев ни с кем в Штатах не разговаривала.
– И вам никто не звонил?
– Нет. – «Да и как? Я же, черт побери, ото всех пряталась».
Сансоне взглянул на Баума и снова перевел взгляд на нее.
– Мне жаль, что я вынужден вам сообщить это. Но ваши подруги – обе – мертвы.
Лили покачала головой:
– Не понимаю. Несчастный случай? Как же они могли обе сразу?..
– Никакого несчастного случая. Их убили.
– Обеих сразу?
– По отдельности. На Рождество. Лори-Энн убили в Бостоне. А Сару – в Пьюрити, в штате Нью-Йорк. Тело Сары обнаружили в доме ваших родителей. В том самом, который вы пытаетесь продать. Поэтому полиция вас и разыскивает.
– Простите, – тихо проговорила Лили. – Кажется, меня сейчас вырвет.
Она сползла с кровати и, шатаясь, направилась в примыкающую к спальне ванную комнату. Закрыла за собой дверь и прислонила колени к седлу унитаза. Выходившее из нее вино, выпитое накануне вечером, жгло горло, точно кислота. Лили простояла, склонясь над унитазом, до тех пор, пока ее желудок полностью не очистился, пока в нем не стало пусто. Спустив воду, она, все так же пошатываясь, подошла к раковине, прополоскала рот, умыла лицо. Глянув на свое отражение в зеркале, Лили с трудом себя узнала. Когда же она в последний раз смотрелась в зеркало – по-настоящему? И когда успела превратиться в страшилище? Нескончаемое бегство взяло свое. Если долго бегать, можно в конце концов потерять собственную душу.
Лили вытерла лицо плотным хлопчатобумажным полотенцем, пальцами забрала волосы назад и снова заколола их в конский хвост. Ее дожидался, чтобы допросить, господин Богатенький Красавчик, и ей надлежало предстать перед ним в форме. И отвечать на все вопросы так, чтобы он остался собой доволен. «Если он не знает, что я на самом деле натворила, – решила она, – то сама не скажу ему ни слова».
Мало-помалу лицо у нее вновь приняло нормальный цвет. Она вздернула подбородок и увидела в зеркало, как ее глаза полыхнули старым добрым воинственным огнем. Ее подруги умерли. Теперь она осталась совсем одна. «Помогите же мне, девчонки! Помогите пережить весь этот кошмар!» Лили глубоко вдохнула и вышла из ванной.
Мужчины обеспокоенно взглянули на нее.
– Простите, что выплеснул на вас такие вести вот так, сразу, – извинился Сансоне.
– Расскажите мне все в подробностях, – прямо попросила Лили. – Что стало известно полиции?
Сансоне, похоже, смутили ее хладнокровие и прямота.
– Подробности там очень неприятные.
– Вряд ли могло быть иначе. – Лили села на кровать. – Мне просто нужно знать, – тихо проговорила она. – Мне нужно знать, как они погибли.
– Позвольте сперва кое о чем вас спросить, – обратился к ней немец, господин Баум. И подошел поближе. Теперь они, мужчины, возвышаясь над ней, смотрели Лили прямо в лицо. – Вам известно, что означает перевернутый крест?
Несколько мгновений Лили не дышала. А потом наконец произнесла:
– Перевернутый крест… это символ, оскверняющий христианскую веру. Некоторые считают его сатанинским знаком.
Она заметила, как Баум и Сансоне удивленно переглянулись.
– А этот символ? – Баум полез к себе в карман, достал ручку, клочок бумаги. И, наскоро что-то нарисовав, показал ей. – Иногда его называют всевидящим оком. Знаете, что это означает?
– Это Уджат, – сказала она. – Глаз Люцифера.
Баум и Сансоне снова переглянулись.
– Ну а если бы я нарисовал козлиную голову с рогами? – допытывался Баум. – Она бы сказала вам что-нибудь?
Лили встретила его мягкий взгляд.
– Наверно, вы имеете в виду знак Бафомета. Или Азазеля.
– Вы знакомы со всеми этими символами.
– Да.
– Откуда? Вы сатанистка, мисс Соул?
Лили чуть не рассмеялась:
– Навряд ли. Просто так получилось, что я их знаю. Мне было интересно.
– А ваш двоюродный брат Доминик – сатанист?
Лили застыла на месте – ее руки буквально примерзли к коленям.
– Мисс Соул?
– Спросите лучше его самого, – прошептала она.
– Мы бы с радостью, – сказал Сансоне. – Где его можно найти?
Она взглянула на свои руки, крепко сцепленные на коленях:
– Не знаю.
Сансоне вздохнул:
– Мы потратили много сил, чтобы найти вас. У нас ушло на это целых десять дней.
«Всего десять дней? Боже, какая же я беспечная!»
– Если вы скажете, где Доминик, вы избавите нас от многих затруднений.
– Говорю же, не знаю.
– Почему вы его выгораживаете? – настаивал на своем Сансоне.
При этих словах она упрямо вскинула подбородок:
– Да с какой стати мне, черт возьми, его выгораживать?
– Он ваш единственный близкий родственник. И вы не знаете, где он?
– Я не виделась с ним целых двенадцать лет, – бросила она в ответ.
Сансоне сощурился:
– Вы помните с точностью до года?
Лили сглотнула. «Это я зря. Нужно быть осторожней».
– То, что случилось с Лори-Энн и Сарой, – дело рук Доминика, Лили.
– Откуда вы знаете?
– Хотите узнать, что он сделал с Сарой? Сколько часов она кричала, пока он вырезал у нее на теле кресты? Знаете, что он нарисовал на стене в спальне Лори-Энн? В той самой, где расчленил ее? Перевернутые кресты. Те же знаки он вырезал и на стене хлева, когда ему было пятнадцать. Когда он жил у вас летом в Пьюрити. – Сансоне подошел к ней почти вплотную, угрожающе близко. – Может, от него вы и бегаете? От собственного двоюродного брата, Доминика?
Лили ничего не ответила.
– Вы же явно бежите от чего-то. И с тех пор как покинули Париж, нигде дольше чем на полгода не задерживались. А в Пьюрити вас не было уже бог весть сколько лет. Так что же произошло тем летом, Лили, когда вы потеряли всех своих родных?
Лили обхватила себя руками, сжавшись в плотный комок. Ее вдруг затрясло, и это в тот самым момент, когда ей, как никогда, надо было бы собраться в кулак.
– Сначала тонет ваш брат Тедди. Затем с лестницы падает мать. Потом отец пускает себе пулю в лоб. И все – в течение нескольких недель. Не многовато ли напастей на голову шестнадцатилетней девочки?
Она обхватила себя еще крепче, испугавшись, что в противном случае рассыплется на кусочки от дрожи.
– Неужели это просто невезение, Лили?
– А что же еще? – пролепетала она.
– Или, может, тем летом произошло еще что-то? Между вами и Домиником?
Она вскинула голову.
– На что это вы намекаете?
– Вы отказываетесь помочь нам найти его. Из чего я и заключаю – вы его попросту выгораживаете.
– Вы что… думаете, между нами что-то было? – Голос девушки вдруг перешел в истерический крик. – Думаете, я желала смерти родным? Брату было только одиннадцать! – Она осеклась. И шепотом повторила: – Только одиннадцать…
