— Ты… ты сильно пострадала? — Алексиус снова чувствовал себя беспомощным. Он должен был незамедлительно узнать, что с ней произошло, но не хотел травить ей душу. — Мы… Надо позвать врача?
Джулиана робко придвинулась к краю кровати и потрогала уголок своего рта, скривившись от жжения.
— Нет, Я цела и невредима.
— Мне так не кажется!
Ее передернуло от его резкого тона.
— Он меня страшно напугал. Осталась пара синяков, но… — И тут ее зеленые глаза превратились в блюдца: она поняла, что Алексиус имел в виду нечто другое. — Нет, он не надругался надо мной, хотя и хотел. Кузен, он… У него были на меня виды.
Дальнейших разъяснений не понадобилось. Алексиусу больше всего на свете хотелось обнять ее, но она выглядела такой хрупкой и истерзанной, что, казалось, готова была в любой момент упасть в обморок. Храбрая девочка, сколько же она всего пережила! Он не хотел лишать ее долгожданного, давшегося такой дорогой ценой спокойствия. Он лишь взял руку Джулианы и едва ощутимо стиснул ее.
Она напряглась, но руку не убрала.
Взгляд ее переметнулся на его окровавленное плечо.
— Син, ты ранен!
Алексиус, насупившись, покосился на плечо. Джулиана поглотила все его помыслы, и времени на собственные раны не осталось.
— Ерунда. Царапина.
— Синклер! Джулиана! — Маркиза выдержала паузу, прежде чем продолжить: — Оливер!
Оба обернулись к распахнутой двери и услышали мелкие шажки по лестнице: это поднималась леди Данкомб с дочерьми.
— Господь всемогущий!
Она споткнулась о лорда Данкомба, распростертого в коридоре.
Алексиус, затаив дыхание, считал секунды до того момента, как она обнаружит вышибленную дверь.
Глава 24
Син хотел позвать констебля, но Джулиана не позволила.
Она увидела расквашенное лицо кузена, когда они проходили мимо, и хотя ужасно злилась на кузена за то, что он с нею сделал, она все же понимала, что Сину магистрат вынесет более суровый приговор.
Кроме того, ее семья не выдержала бы еще одного скандала.
Если лорд Данкомб и впрямь был так умен, как сам утверждал, он уедет из Лондона куда-нибудь подальше, где месть лорда Синклера не сможет его настичь.
А Сину могло понадобиться много лет, чтобы побороть в себе жажду мести.
Джулиана видела не только ужас на его лице, когда он вломился в спальню, но и беспримерную ярость.
Нет, Син не из тех, кто с легкостью прощает своих обидчиков.
— Ты не можешь вызвать его на дуэль.
Син, сидевший напротив нее в переполненном экипаже, удивленно вскинул брови.
— Кого именно: Гомфри или Данкомба?
— Хватит ее дразнить, Синклер! — стала на защиту дочери леди Данкомб. — Она же верит каждому вашему слову!
Маркиза и Корделия не отходили от Джулианы ни на шаг с того самого момента, как вошли в спальню.
— А кто сказал, что я ее дразню?
Джулиана подтянула края одеяла, сорванного с постели Данкомба: свое вечернее платье она оставила в зловещем доме.
— Обоих.
Зубы его, обнаженные в нагловатой ухмылке, в свете фонарей засверкали белизной.
— Тогда мой ответ тебе не понравится.
— Но…
— Давай я улажу эти вопросы сам, — грозно сказал Син. — Я послушался тебя, когда ты не позволила звать констебля. Сделай и мне одолжение в ответ.
Он настолько невозмутимо говорил о грядущей дуэли, что Джулиана ожидала от матери укоров. Но та, как ни странно, не стала возражать.
— Ты же не хладнокровный убийца, Син!
Он не поверил своим ушам.
— Тебе ли не знать, что, когда меня провоцируют, я способен на многое.
Она грустно кивнула.
Ей нечего было возразить: Син действительно проявил себя как человек, способный на безжалостные поступки.
— Синклер, мальчик мой, — с неожиданной теплотой в голосе заговорила леди Данкомб, — как твое плечо? Тебе не нужно обратиться к хирургу?
Син пощупал пропитанный кровью рукав. Когда его спросили, откуда кровь, он лишь махнул рукой.
— Беспокоиться не о чем. Пуля меня лишь задела. — Он поднес пальцы к свету. — Вот, кровь уже не идет. Раной я займусь потом.
— Вы так отважно ринулись за кузеном после того, как первой пулей разнесло вазу! — восхитилась Корделия. — Он ведь мог вас убить!
Син удивленно уточнил:
— Что значит — мог? Он хотел меня убить.
Лусилла закрыла уши руками.
— О нет, не хочу больше об этом слышать!
— Дрезденская, между прочим, была ваза, — вздохнула маркиза.
Джулиана потрясенно уставилась на мужчину, сидевшего напротив.
— Тебя подстрелили? Лорд Данкомб пытался тебя убить?
— Дважды, — подтвердила Лусилла, типично по-женски поводя плечиками.
Почему ей никто об этом не сказал? Их взгляды пересеклись. В полумраке кареты лицо его казалось особенно загадочным.
— Чтобы застрелить человека, нужно, во-первых, иметь кое-какие навыки, а во-вторых, не бояться это сделать. К счастью, ваш кузен стрелять не умел и боялся. Зря ты переживаешь, Джулиана. Данкомб всего-навсего испортил мой любимый смокинг.
Шутку никто не оценил.
Джулиана ощутила материнскую ладонь на щеке.
— И тем не менее наша семья перед вами в долгу. Оливер едва не взял мою девочку в жены. Каким же кошмарным был бы этот союз!
Джулиана молча согласилась с этим утверждением.
— Он нанял человека следить за нами.
Известие всех огорошило. Первой опомнилась Корделия.
— А кто это был, он не сказал?
— Нет, но шпион знал, что маман запланировала везти нас в Лондон. Это должен быть человек, который навещал нас и за городом, и в Лондоне.
Никто не смог назвать имя. Джулиана положила голову матери на плечо, закрыла глаза и с наслаждением слушали уютное поскрипывание дилижанса, везущего их домой.
— А вдруг этот шпион — мистер Степкинс?
Она тотчас открыла глаза. Джулиана понимала, что этого голословного обвинения обожаемого мистера Степкинса было достаточно, чтобы испортить Лусилле настроение.
— Я познакомилась с ним в деревне. Корделия, ты тоже там была. Он был таким внимательным, таким остроумным!
— А о Джулиане он что-либо спрашивал? — вмешался Син, переключая на себя внимание Лусиллы.
Та смогла лишь горестно вздохнуть:
— Мы говорили обо всем подряд… Разумеется, он задавал вопросы о моей семье. И очень обрадовался, когда узнал, что мы поедем в Лондон.
Корделия, у которой сердце сжималось от жалости, взяла сестру за руку.
— А потом ни с того ни с сего перестал приходить.
— Как и мистер Фискен, — холодно добавила Лусилла. — Мы обе рассудили, что это из-за…
