— пробраться в центр лагеря. Задача Легконогого была в том, чтобы разобраться хотя бы с частью продовольствия противника. А Рауд решил ликвидировать вражеское руководство. Звучит нереально, но на деле дойти до ядра франкского лагеря — возможно, если знать как. Глум и Рауд Луна знали.
Я ответили сигналу трубным мычанием речной выпи, и хлёстко шлёпнул ближайшую кобылу по крупу. Лошадь всхрапнула, и что было мочи рванула галопом из франкской стоянки. К ней присоединились её товарки, и вот уже целый табун помчался прочь от лагеря.
Скорее! Пока войско ещё не проснулось! Тёмная вода вновь скрыла меня с головой. Брр-р, во второй раз ещё холоднее. Но не время думать об этом!
Кролем, не поднимая волн, я добрался до неприметного участка заросшего берега. А теперь бежать, заодно и согреюсь!
Синеватая луна освещала путь не хуже маяка, и даже в плотном строю деревьев она находила лазейки своим бледным лучей. Для этой вылазки мне пришлось оставить кольчугу и шлем, а из оружия я взял только скрамасакс да набор метательных ножей. Поэтому обратный путь пронёсся быстро, и я сумел добежать до места встречи почти не запыхавшись.
— Рубашку попортил… — вздохнул залитый кровью Рауд, сидящий на пне с мечом на коленях. — Не моя, — перехватил он мой взгляд.
— Как прошло? — с другой стороны опушки, беззвучно появился Глум.
— Дождёмся остальных и расскажу. А пока ждём, вы слышали имя Арнульф Ван Маас?
— Нет, — ответил я, а Легконогий отрицательно покачал головой.
— Уж не знаю, насколько важной шишкой он был, но теперь этот человек мёртв.
Глава 54
Сразу после удачной вылазки на нас началась облава. Размер вражеского войска позволял ему тянуть свои хищные лапы во все стороны для наших поисков. Весь остаток ночи и последующее утро мы провели в бегах. Казалось, что взгляд противника неотрывно буравит наши спины. Мы петляли, кружили по своим же следам, чтобы хоть как-то запутать франков в направлении нашего движения и численности хирда. К тому моменту, когда Рауд просипел остановку, я уже не мог отличать ни деревьев, ни троп, даже лица товарищей плыли перед глазами неразличимыми масками в этом зелёном лабиринте. Но Глум, будто охотничий пёс, безошибочно провёл нас по ему одному понятному маршруту.
— Оторвались… — задыхаясь бросил он.
— Но где же мы? — от земли приподнялось осунувшееся лицо Халя. В этом забеге его богатырское сложение сыграло с ним злую шутку. И как только выдалась передышка, норег тут же свалился ничком. Его примеру последовали ещё несколько хирдманов. Близнецы уселись спиной к спине и закрыли глаза. Если они сейчас так и заснут, то Лейдольв может гордиться так похожими на него сыновьями.
— Разве ты не понял? Мы с противоположной стороны франкского лагеря, снова у них под боком! — слова двужильного хёвдинга хриплым шелестом затерялись в кронах вековой рощи.
— Но как? — не веря, выдохнул я. На что Глум развёл руками, а Рауд с ухмылкой подмигнул.
Так и не получив ответа, я постарался восстановить в памяти все недавние события.
У каждого из нас было своё задание.
Я должен был спугнуть лошадей, Глум — избавиться от провизии, почти все хирдманы участвовали в снятии дозорных для безопасного продвижения Рауда к центру заставы. Когда все этапы плана были выполнены, а сигналы прозвучали, тогда мы спешно ретировались в разных направлениях к точке сбора.
Последним к знаковой опушке приковылял Халь со связанным франком. Здоровяк прыгнул выше головы и умудрился взять языка.
Допрос вышел недолгим. Рауд мастерски владел арсеналом опытного дознавателя, и несовершенный уровень знания франкского, с лихвой перекрывался умениями пыточных дел мастера. Не прошло и пяти минут, как Луна получил ответы на большую часть своих вопросов.
К сожалению, пленённый боец не входил в офицерские ряды и не мог знать замыслов высших чинов. Что и говорить, франк не владел письмом и счётом, поэтому даже численности армии не назвал. Зато солдат знал главнокомандующих.
— Эк я удачно зашёл! Не иначе Боги за руку вели! И что, хочешь сказать, что Арнульф Ван Маас, это главнокомандующий всего вашего стада?! — последнюю часть хёвдинг продублировал на родном франку языке.
Пленный как мог быстро отвечал, зажимая окровавленное ухо, точнее его обрубок.
— Что он говорит? — нетерпеливо переминался с ноги на ногу дренг Хвати.
— Цыц! Говорит, что Арнульф был у них главным, это да, но помимо него есть и другие ярлы… тьфу-ты! Графы! Граф Ген…кто?! Как ты его назвал?! — вслед вопросу прозвучал глухой подзатыльник, опрокинувший франка оземь. Пленный ещё быстрее заговорил, надеясь, что на этом его истязания закончатся. — Генрих, да! Сразу бы так! Но кроме воинов с ними ещё и какой-то важный жрец Сундерольд.
— Хёвдинг! Я слышу франков, они близко, — известил Легконогий.
— Мы уже узнали всё, что нужно. Выдвигаемся! — параллельно с приказом, завалилось тело франка с перерезанным горлом.
Полдень. Сменяя вахты, мы успели поспать часа два. Армия противника только сейчас начала своё ленивое шествие к реке Маас. Даже издали было видно, что во вражеском войске нет сплочённости. Под светом зенитного солнца франки то и дело оглядывались по сторонам, выискивая нас в глубоких тенях окружающего леса. Смерть графа сильно ударила по боевому духу противника и восстановить его не мог даже архиепископ, сверкающим пятном снующий в глубине войска.
— Если Гудфрид вернётся сегодня, то не раньше заката. И до этого нам нужно помешать франкам настигнуть конунга Сигфрида.
— Хёвдинг, как мы остановим тысячу франков? — задал очевидный вопрос Снорри.
— А кто сказал, что мы будем его останавливать? Кто у нас с луками? Эгиль, Глум, да, я вижу, Хвати, ты тоже. Ага, Эгиль, как быстро пускаешь стрелы?
— Один выстрел за четыре-пять удара сердца… — задумчиво ответил я.
Как такового понятия времени у викингов не было, и ориентировались они, в первую очередь, по солнцу или тени, отбрасываемой солнечными часами. Поэтому я не мог сказать, что моя максимальная скорострельность составляет около пятнадцать стрел в минуту. Конечно, стрелять я мог и быстрее, но тогда половина мишеней оставались целыми.
— Отлично! Сколько стрел в твоём колчане? — продолжил Рауд.
— В этот раз я набил его туго, в нём двадцать две стрелы.
— Я понял, тогда бери Глума и Хвати, видишь тот пригорок? Вы пойдёте туда, и когда услышите мой свист, то как можно быстрее опустошите свои колчаны в армию франков! — после слов вождя у дренга широко распахнулись глаза, но не от удивления, а от предвкушения. Реакция Легконогого была спокойнее, он скупо кивнул, полностью доверяя Луне.
— Чего же вы
