— Все закончится потасовкой, а у нас еще полно дел.
День был в самом разгаре, когда друзья добрались до дрожащего в горячем воздухе оазиса. Из-за пальм вышел огромный золотой зверь, сверкавший так ярко, что у Солдата защипало глаза. Это существо бежало и трубило огромным длинным хоботом, будто предупреждало о том, что вот-вот протаранит приближающихся верблюдов. Сопровождающий тут же дал деру, оставив своих подопечных на милость атакующего слона. А поскольку верблюды не подчинялись им, Солдат с Голгатом были беспомощны. Они просто сидели и ожидали неизбежного.
Неизбежное оказалось лучше, чем можно было предположить. Прямо перед ними слон резко остановился, по-прежнему трубя и топая ногами. Теперь стало ясно, что он изготовлен из желтой меди и весь покрыт странными символами, а яростный огонь, что пылал в его глазах, оказался искусственным.
На спине механического чудища крепился удивительной красоты латунный паланкин — воистину произведение искусства — с зарешеченными оконцами и четырьмя роскошными флагштоками, на каждом из которых крепился цветной треугольный флажок. Как и сам слон, паланкин был отполирован до блеска. При ближайшем рассмотрении на металлической «шкуре» слона стали различимы маленькие дверцы без ручек — без сомнения, ячейки, за которыми скрывалось секретное содержимое. Ноги слона — округлые медные ножны, точно подогнанные друг к другу, которые складывались наподобие подзорной трубы, так что ноги машины сгибались и разгибались при ходьбе.
Одно из окошек паланкина открылось, и из него высунулся толстый улыбающийся человек. Тут же поднесли золотую лестницу, по которой человек спустился со спины латунного слона. Заметив, какое впечатление его транспорт произвел на странников, обладатель желтого слона рассмеялся.
— Восхитительная игрушка, правда? Из самого Ксиллиопа, города латуни, что лежит в жарких песках пустыни Джа-джа. В Ксиллиопе все сделано из латуни. Там есть маленькие-маленькие игрушки и большие-большие часовые механизмы. Тамошним литейщикам и плавильщикам нет равных. Они могут сравниться в мастерстве с великим Создателем мира — богом, который сделал всех людей и зверей на суше, птиц в небе и населил рыбами все десять внешних морей и два внутренних.
Голгат сразу понял, что их пытаются вызвать на спор: один бог создавал мир или несколько. И если он все-таки позволит втянуть себя в дискуссию, то укажет на то, что сотворение мира — работа слишком большая для одного бога. Идея, что мир вообще был сотворен, кажется нелепой образованному человеку. Самые рациональные философы сошлись во мнении, что мир уже существовал, когда на него прибыли боги и обосновались на горных вершинах, а потом сделали людей и заселили ими долины и низменности. А если мир и был кем-то сотворен, как заявляли величайшие из философов, тогда его выплюнула гигантская ильная рыба.
— Прекрасный зверь, — сказал Солдат и провел ладонью по латуни, горячей, как раскаленная плита. — Вы просто счастливчик.
Владелец замечательного слона просиял от удовольствия.
— Идите сюда. Я султан Офирии. Приглашаю вас в свой шатер. Составьте мне компанию. Попьем горячего-прегорячего чаю с сухим печеньем.
Султан был одет в зеленые воздушные шелка, на голове его возвышался огромный белый тюрбан, к которому был пришпилен драгоценный камень размером с кулак Солдата. Пальцы босых ног султана были унизаны кольцами, лодыжки были украшены бусами. На золотом поясе болтался инкрустированный алмазами клинок. В ямочке на подбородке сиял изумруд.
Одна рука султана была сделана из чистого золота, внутренние части ее были механическими. Голгат успел поведать Солдату, что руку откусил крокодил, когда султан еще ребенком играл в протекающей по дворцовому парку реке. Теперь тот самый крокодил был его домашним животным, и султан с ним никогда не расставался. Он возил его с собой повсюду в хрустальном аквариуме, который стоял на повозке, запряженной шестью прекрасными буйволами мышастой масти.
Никто не мог сказать, какие отношения связывали султана с его питомцем. Кто-то говаривал, что владыка день и ночь пытает несчастное существо. Другие считали, что, поскольку в крокодиле находится часть самого султана, то он по праву должен пользоваться всеми правами, положенными правителю Офирии. Одно было известно наверняка: султан никогда не скармливал крокодилу врагов — это была привилегия его излюбленных собак. И потому логично было бы предположить, что близость султана и крокодила завязана на мистическом родстве душ.
Султан направился к своему шатру, и вокруг владыки засуетились слуги и рабы — точь-в-точь деловитые муравьи. Они безмолвно создавали удобства на пути султана: мужчины несли над его головой огромные зонтики от солнца, женщины разворачивали под его ногами ковры, чтобы украшенные драгоценными камнями стопы не касались земли. Рядом бежали дети с прозрачными, покрытыми капельками росы освежителями воздуха и дули в антилопьи пузыри, прикрепленные к проколотым бамбуковым шестам.
Шатер был огромен — почти такой же величины, как военные шатры карфаганской армии; его темно-синюю ткань украшали колокольчики, которые на разные голоса позванивали на легком ветерке. От края шатра на двадцать метров в стороны отходили навесы, дававшие тень прекрасным мужчинам и женщинам, чьи пышные одеяния говорили об их принадлежности к знати.
Едва друзья поравнялись с деревьями, Солдат стал свидетелем одной смерти.
Телохранители султана крепко схватили какого-то человека, зажав руками его рот и нос. Несчастного держали так до тех пор, пока его глаза не вылезли из орбит, а лицо не посинело. Затем, к немалому потрясению Солдата, в глотку пленника быстро втиснули осиное гнездо, единственным отверстием внутрь. Бедолага сделал рефлекторный вдох и с силой втянул в себя воздух, а вместе с ним целый рой ос. Насекомые тут же стали жалить его в глотку и легкие.
Человека швырнули на землю; он некоторое время бессвязно стонал и вскоре задохнулся от того, что внутренние органы раздулись до чудовищных размеров.
— Что он сделал? — спросил Солдат.
Султан плюнул на тело и прошипел:
— Он смотрел на мою жену.
— И только?
— Моя драгоценная Лунна Лебяжья Шейка купалась. Этот дьявол сделал себе костюм из собачьей шкуры и прокрался к краю бассейна. Она приняла его за одну из гончих. Мерзавец увидел мою дражайшую, в чем ее родила замечательнейшая из матерей. Знал ведь, что умрет ужасной смертью, и все равно не мог устоять перед чарами Лунны! Она так прекрасна, что мужчины теряют головы и все готовы отдать, лишь бы взглянуть на нее хоть одним глазком. Это произошло год назад. С тех пор нечестивца каждый день понемногу пытали. А сегодня по доброте душевной я даровал ему избавление от мук.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
