Он смотрел поверх толпы, клубящейся в тесной комнате и выплескивавшейся на шумную улицу.
— И вот я здесь, среди них — погибший.
— Шандакор мертв?
— Умирает. Нас было трое — тех, кто не хотел умирать. Мы пошли на юг через пустыню. Один повернул назад, один погиб в песках, а я пришел сюда, в Барракеш.
Металлический кубок согнулся в руках незнакомца.
— И вы жалеете, что пришли, — произнес я.
— Мне надо было остаться и умереть вместе с Шандакором. Теперь я знаю. Но вернуться не могу.
— Почему?
Я все думал, как будет смотреться имя Джона Росса среди начертанных золотом имен первооткрывателей.
— Пустыня велика, землянин. Слишком велика для одиночки.
И тогда я сказал:
— Мой караван сегодня ночью уходит на север.
Глаза моего собеседника полыхнули странным смертельным огнем, таким, что я даже испугался.
— Нет, — прошептал он. — Нет!
Я сидел молча, глядя на толпу, забывшую обо мне, потому что я сел рядом с незнакомцем. Новая раса, думал я, неизвестный город. И я был пьян.
После долгого молчания незнакомец спросил меня:
— Что нужно землянину в Шандакоре?
Я рассказал ему, и он рассмеялся.
— Ты изучаешь людей! — сказал он и снова засмеялся, да так, что красный плащ пошел рябью.
— Если вы хотите вернуться, я возьму вас с собой. Если нет — скажите мне, где находится Шандакор, и я найду его. Ваша раса и ваш город должны занять свое место в истории.
Он ничего не ответил, но вино сделало меня проницательным, и я мог видеть, что творится у него в душе. Я поднялся с места.
— Имейте в виду. Вы можете найти меня в караван-сарае у северных ворот до восхода малой луны.
— Подожди. — Незнакомец схватил меня за руку и больно стиснул.
Я взглянул на его лицо, и мне не понравилось то, что я там увидел. Но, как сказал Кардак, я обделен мудростью.
— Твои люди, — сказал незнакомец, — не пойдут дальше Колодцев Картедона.
— Тогда мы пойдем без них.
Долгая-долгая пауза. Затем он промолвил:
— Да будет так.
Я знал, о чем думает незнакомец, так же ясно, как если бы он произнес это вслух. Он думал, что я всего лишь землянин и что он убьет меня, как только покажется Шандакор.
2
У Колодцев Картедона караванные пути разветвлялись. Один шел на запад, в Шан, другой — на север, в ущелья Дальнего Кеша. Но был еще и третий, самый древний; он Шел на восток и был совершенно заброшен. Глубокие вырубленные в скалах колодцы высохли. Исчезли поглощенные Дюнами каменные навесы. Задолго до того, как дорога досягала подножия гор, пропадали всякие воспоминания о воде.
Кардак вежливо отказался идти за Колодцы. Он подо-*Дет меня здесь, сказал погонщик, подождет достаточно долго, и, если и вернусь, мы пойдем в Шан. Если нет — что ж, причитающаяся ему плата находится у местного вождя; он заберет деньги и отправится домой. Кардаку не понравилось, что я взял с собой незнакомца. Он удвоил цену.
За весь долгий путь от Барракеша до Колодцев я не смог вытянуть ни слова о Шандакоре ни из Кардака, ни из его людей. Незнакомец тоже молчал. Он сообщил мне только свое имя — Корин — и ничего больше. Завернувшись в свой плащ с капюшоном, чужак ехал один и размышлял. Душу его терзали все те же страсти, к ним лишь прибавилась еще одна — нетерпение. Он загнал бы нас всех до смерти, если бы я это позволил.
Итак, мы с Корином вдвоем отправились на восток от Картедона, ведя в поводу двух марсианских мулов и столько воды, сколько могли унести. И теперь я уже был не вправе его сдерживать.
— У нас нет времени останавливаться, — говорил Корин. — Остались считанные дни. Время не ждет.
Когда мы достигли гор, из четырех мулов у нас оставалось только три, а первый гребень мы пересекли уже пешком, и весь оставшийся запас воды легко нес последний мул.
Теперь мы шли по дороге. Местами прорубленная в скалах, местами протоптанная, она вела все дальше и дальше, через нагие безмолвные горы. И никого вокруг — только красные скалы, которые ветер сделал похожими на лица.
— Здесь проходили великие армии, — сказал Корин. — Короли и караваны, нищие и рабы из людских племен, певцы, танцовщицы и княжеские посольства. Дорога в Шандакор.
Мы мчались вперед как сумасшедшие.
Последний мул сломал себе шею, оступившись на скользких камнях. Единственный оставшийся мех с водой мы понесли сами. Это была не слишком тяжелая ноша, и чем дальше, тем легче она становилась. Под конец воды оставалось лишь несколько капель.
Однажды днем, задолго до заката, Корин внезапно сказал:
— Остановимся здесь.
Дорога перед нами круто поднималась вверх. Вокруг царило все то же безмолвие. Корин уселся на занесенный пылью дорожный камень. Я тоже присел, стараясь держаться подальше от него. Я внимательно следил за ним, но он молчал, и лицо его было скрыто капюшоном.
В узком глубоком ущелье постепенно сгущались тени. Полоска неба над головой засветилась шафраном, потом багрянцем, а потом на небе показались яркие холодные звезды. Ветер продолжал точить и полировать камень, бормоча про себя свои жалобы, — стародавний одряхлевший ветер, вечно недовольный собой. Едва слышалось сухое щелканье падающих камешков.
Моя рука под плащом сжимала холодную сталь пистолета. Стрелять мне не хотелось. Но не хотелось и умирать здесь, на безмолвной дороге, по которой в незапамятные годы проходили армии, короли и караваны.
Луч зеленоватого лунного света пополз по стенам ущелья. Корин поднялся.
— Я дважды ошибся. Теперь наконец я понял, в чем правда.
— Ты о чем?
— Я думал, что смогу убежать от смерти. Это была ошибка. Потом решил, что смогу вернуться и разделить общую участь. Но и тут я ошибался. Теперь я вижу правду. Шандакор умирает. Я бежал от смерти, которая ожидает город и весь мой народ. Это бегство покрыло меня вечным позором — я никогда не смогу вернуться назад.
— Что же ты будешь делать?
— Я умру здесь.
— А я?
— Не думал же ты, — произнес Корин тихо, — что я позволю чужестранцу прийти и смотреть, как умирает Шандакор?
Я рванулся с места первым и бросился ничком на пыльные камни дороги, не зная, какое оружие он может прятать в складках своего темно-красного плаща. Что-то полыхнуло светом и пролетело над моей головой с шипением и грохотом, а в следующий момент я уже бросился Корину под ноги. Он упал, а я навалился на него сверху.
Корин упорно сопротивлялся — мне пришлось дважды стукнуть его головой о камень, прежде чем я смог отобрать у него маленькую смертоносную игрушку из металлических стержней и отбросить ее подальше. Больше никакого оружия у него не было — только кинжал. Его я тоже отобрал. Потом встал на ноги.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
