— Бывала. А что?
— Из полиции? — Наркоманка стояла, покачиваясь на негнущихся ногах. — Видела, как ты трепалась с Крэком. Вот уж дебил!
— Пожалуй. А вы были здесь той ночью, когда зарезали женщину?
— Богатая была, красивая… Видала по телику, когда меня в вытрезвитель загребли.
Ева чуть не выругалась от разочарования. Потом вдруг сообразила:
— Как же вы видели меня с Крэком, если были в вытрезвителе?
— А я туда к вечеру попала. Или на следующий день… Уж и не помню.
— А вы не видели ту красивую и богатую раньше?
— Не-а. — Альбиноска принялась исступленно сосать палец. — Не видала.
Ева посмотрела на дом неподалеку.
— Вы здесь живете?
— То здесь, то там.
— А вы были там в ту ночь, когда зарезали эту женщину?
— Разве упомнишь? Но в «Пяти лунах» не была. У меня кредит вышел. — Она улыбнулась, обнажив гнилые зубы. Пахло от нее омерзительно. — Особенно не погуляешь, когда кредит вышел!
— Тогда еще дождь шел, — подсказала Ева.
— А, дождь? Люблю дождь. — Лицо ее начало подергиваться, но взгляд по-прежнему был затуманенный. — Смотрю на него из окна.
— Может быть, вы кого-нибудь заметили?
— Люди приходят, люди уходят, — сказала наркоманка нараспев. — Иногда с улицы музыку слышно. Но той ночью — нет. Только дождь шумел. И люди все бегом бежали. Растаять, что ли, боятся?
— Вы видели кого-то, бежавшего под дождем?
Бесцветные глаза внезапно посмотрели на нее осмысленно.
— Может, и да. Сколько дашь?
Ева сунула руку в карман. Там было несколько долларов — вполне достаточно за эту информацию. Она показала их наркоманке и тут же снова убрала руку.
— Что ты видела?
— Парень какой-то мочился вон там, на аллее. — Она не сводила глаз с Евиной руки. — Или его рвало. Трудно сказать.
— Он держал что-нибудь в руках?
— Только свой прибор! — загоготала она. — А потом он просто прошел по улице. Там никого больше и не было. Сел в машину… Он вон там ее оставлял. Видно, не из местных.
— Почему ты так решила?
— Машина была больно новая. Тут таких не бывает. У Крэка есть машина и у того типа, что живет напротив, тоже. Но они не так сверкают.
— Расскажи мне о парне, который сел в машину.
— Чего рассказывать-то? Сел да уехал.
— А во сколько это было?
— А мне откуда знать? Во мне ничего не тикает. Ночь была. Ночью лучше. Днем у меня глаза болят, — захныкала она. — А черных очков нету.
Ева вытащила из кармана защитные очки — она сама терпеть не могла их носить — и сунула альбиноске. Та сразу нацепила их на нос.
— Какую дешевку копам выдают! Вот дерьмо!
— А во что он был одет? Тот парень, который сел в машину.
— Да откуда мне знать? Вроде в пальто был. Темное такое, длинное. Точно, длинное. Оно еще распахнулось, когда он стал зонтик закрывать.
— У него был зонтик? — встрепенулась Ева.
— Так дождь же шел! Некоторым не нравится мокнуть. Красивый, — сказала она мечтательно. — Яркий…
— Какого он был цвета?
— Яркий, — повторила наркоманка. — Так дашь деньги-то?
— Получишь ты свои деньги. — Ева взяла ее под руку, отвела к ступеням у входа в здание и усадила. — Давай-ка вспомни поподробнее.
* * *
— Полицейские ее не застали. — Ева расхаживала по кабинету, а Фини сидел, развалившись на стуле. — Она попала в вытрезвитель на следующий день после убийства Тауэрс. Я проверяла. Ее выпустили неделю назад.
— Хороша свидетельница! Наркоманка! — заметил Фини.
— Фини, она его видела! Видела, как он садился в машину, видела зонтик…
— Будто ты не знаешь, что они под кайфом что угодно увидят. Видела в темноте, под дождем да еще издалека?
— Но она же рассказала про зонтик! Черт возьми, про зонтик никто не знал!
— И цвета он был, цитирую, «яркого». — Ева кинулась на него, и Фини прикрылся обеими руками. — Я просто не хочу, чтобы у тебя были новые неприятности. Если ты решишь уличить Анжелини при помощи показаний свидетельницы-наркоманки, его адвокаты разнесут тебя в пух и прах, детка.
Ева и сама это прекрасно понимала.
— Но я не буду требовать опознания. Я же не совсем дура! И все-таки это кое-что. Она абсолютно уверена в том, что это был мужчина. Он уехал на машине. У него был зонтик. И одет он был в длинное темное пальто.
— Что, кстати, совпадает с показаниями Дэвида Анжелини.
— Вот именно! Не думай, что я собираюсь зацикливаться на одной-единственной версии. Машина у него была новая. Она сказала, блестящая, яркая.
— Опять яркая!
— Наркоманы плохо различают цвета. Мужчина был один, и машина была небольшая. Дверца открывалась, как обычно, вбок, и ему пришлось нагнуться, когда он садился за руль.
— Мог быть «Порше» или «Ломбарджине». А мог быть «Феррари» последней модели… Ладно, попробую проверить, — сказал Фини с кислой улыбкой. — Можешь представить, сколько за последние два года было в одном Нью-Йорке продано машин? Если бы она хоть одну цифру номера запомнила…
— Не ной! Я была в доме Меткальф. Там в гараже стоят десятка два новых машин.
— Какая радость!
— А вдруг он был ее соседом? — предположила Ева, сама понимая, что шансы на это невелики. — В любом случае теперь мы знаем, что он появлялся и исчезал на машине. Значит, бесполезно расспрашивать о человеке — нужно искать машину. Пальто он скорее всего оставляет там. В машине должны быть следы крови, и на пальто — тоже. Мне надо поехать на «Канал 75»!
— Ты что, спятила?
— Я должна поговорить с Надин.
— Полезешь прямо к волку в пасть?
— Ничего там со мной не случится. — Ева ехидно улыбнулась. — Возьму с собой Рорка. Они его побаиваются.
* * *
— Очень мило, что ты пригласила меня с собой. — Рорк припарковался на площадке для гостей у здания «Канала 75». — Я тронут.
— Хорошо, хорошо, я у тебя в долгу.
«Этот мужчина ничего не делает даром!» — подумала Ева, вылезая из машины.
— Может быть, все-таки объяснишь, зачем ты потащила меня с собой?
— Я же сказала, так мы сэкономим время. Ты же все равно собрался вести меня в свою дурацкую оперу.
Он внимательно осмотрел ее грязные брюки и покрытые слоем пыли ботинки.
— Дорогая моя Ева! Я люблю тебя всякой, но в оперу в таком виде ты не пойдешь. Так что все равно придется ехать домой переодеваться.
— А если я не хочу идти в оперу?!
— Ты об этом уже сообщала. Причем неоднократно. Но мы, кажется, договорились.
Она опустила глаза и начала теребить пуговицу на его рубашке.
— Но там все время поют…
— Я же обещал прослушать два номера в «Голубой белке» и, если получится, помочь Мевис заключить контракт на запись диска. А этого никто, имеющий уши, пением никак назвать не может.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
