Манчестер.
— Как только заметку увидит Карл Флейшер, ты сразу же превратишься в кандидата от коммунистов, — мрачно предрек О’Коннел.
— Пять минут опоздания, — заметила Кей, спускаясь в вестибюль, где ждал Арчи. — А что ваш Манчестер? Уже дома?
— Наверное, спит, — ответил молодой человек. — Тяжелый выдался денек, да и завтра не легче будет. Куда пойдем, в «Памп-рум»?
Она покачала головой.
— Там сейчас добрая половина техасской делегации. Лучше найти местечко потише. Как насчет «Западного Амбассадора»? Там есть уютный погребок.
В «уютном погребке» было не ахти как уютно. Запоздалые посетители группами сидели за столами, несколько подвыпивших республиканцев приветственно помахали руками, завидев Арчи. Метрдотель отыскал столик у стены рядом с баром и усадил молодых людей. На этот раз они говорили о политике. Кей высказала мнение своей матери о пресс-конференции и заявила, что Манчестер сплоховал, подняв вопрос о ракетах, а Арчи, в свою очередь, ни с того ни с сего рассказал спутнице о представлении, устроенном его боссом в клубе «Чикаго». «Проповедь» Манчестера не оставила его равнодушным, и теперь Арчи испытал чувство гордости оттого, что работает вместе с таким человеком. Он был преисполнен решимости костьми лечь, лишь бы Манчестер одержал верх.
— Прекрасная речь, — сказала Кей, выслушав пересказ Арчи, — Жаль, что ее не довелось услышать маленьким людям вроде меня. Мы ведь ровным счетом ничего не понимаем в тех общих фразах, которыми сыплет пропаганда, а вот послушать Манчестера, и все сразу станет ясно. По-моему, вы должны сделать все, чтобы привлечь делегатов на его сторону.
— Уже поздно, — вздохнул Арчи. — Голосование в четверг.
После ужина Кей отказалась идти в другой ночной клуб и предложила прогуляться. Они перешли шоссе и зашагали по набережной Мичигана. Волны озера монотонно бились в бетонные пирсы, звезды чуть потускнели и сместились к востоку, горизонт закрыла гряда темных облаков. Молодые люди рассказывали друг другу о своих родителях, делились мечтами, вспоминали детство. Наконец Кей остановилась и повернулась к Арчи.
— По-моему, вам пора уже меня поцеловать, — сказала она.
Он робко коснулся ее плеч, обнял и поцеловал в теплые губы. Послышался тихий металлический щелчок, и Кей, прижав ладонь к щеке, отстранила Арчи.
— Моя сережка, — пробормотала она. — Помоги мне найти.
Смеясь и сталкиваясь в темноте плечами, они принялись шарить по асфальту. Наконец Арчи почувствовал под коленкой что-то твердое. Он радостно схватил сережку и выпрямился.
Вскоре они пошли, взявшись за руки, назад, к городу. Когда Арчи довел Кей до подъезда «Восточного Амбассадора», было три часа утра.
— Завтра вечером? — спросил он.
— Когда угодно, — согласилась она. — И не забывай за великими делами маленьких людей вроде меня, ладно?
Марк Дэвидсон оглядел себя в зеркале, поправил галстук и сел в кресло под торшером. Едва он достал из чемоданчика бумаги и пробежал их глазами, как послышался тихий стук.
— Ты как всегда точен, Гас, — сказал Дэвидсон, впуская гостя. Было 3 часа 47 минут утра.
— Никаких рукопожатий, Марк, — заявил тот, видя протянутую руку. — Я человек слова.
Они были почти ровесниками и оба занимали высокие посты. Дэвидсон, президент «Юнивесл фордж», зарабатывал сто тысяч в год. Мэгуайр получал шестьдесят тысяч в виде зарплаты от профсоюза ракетостроителей и по своему усмотрению распоряжался кассой и пенсионным фондом организации. Как-то раз ему довелось крепко повздорить с Дэвидсоном после двадцатисеминедельной забастовки сотрудников фирмы «Юнифордж», требовавших повышения зарплаты. Дэвидсон был вынужден пойти на уступки из страха потерять выгодные контракты, и не закрыл предприятия. Однако профсоюз не устраивали размеры надбавки, которую выплатила фирма, и Мэгуайр, объявив Дэвидсона сквалыгой, поклялся не подавать ему руки до тех пор, пока не истечет срок трудового договора. Слово свое он держал.
Они уселись друг против друга и принялись потягивать сок, глядя на мирно спавший за окнами Чикаго. Наконец Дэвидсон расправил листки, которые держал в руках, и сказал:
— Гас, судя по пресс-конференции, Манчестер зарится на наш хлеб с маслом.
— Точнее, на мой хлеб и твое масло, Марк.
— Если честно, то я не на шутку струхнул, — продолжал Дэвидсон. — Никак не ожидал услышать от Чарли что-либо подобное. А ты?
— Тоже. Еще недавно я склонялся на его сторону. Но Чарли — человек президента и, может быть, гроза идет из Белого дома.
— Ничего не понимаю, — посетовал Дэвидсон. — Не могу поверить, что Стюарт готов заморозить строительство баллистических средств доставки. Будь так, он не заключил бы контракт на «Дафну».
— Здесь нет никакой тайны, Марк, — пожав плечами, заметил Мэгуайр. — Мне лично кажется, что Манчестер — один из тех правдолюбов, у которых что на уме, то и на языке. Такие люди могут быть опасны.
— Опасны — это верно, — Дэвидсон ткнул пальцем в газету. — Вон, коммунисты уже превозносят его до небес!
— И это выйдет ему боком на съезде.
— Как бы нам повернее раздуть дело с той заметкой?
— Пожары вроде этого разгораются сами по себе, — ответил Мэгуайр.
— Надо только раструбить об этом на случай, если кто-то еще не в курсе.
— Взгляды Манчестера опасны не только из-за отношения к ним коммунистов, — задумчиво сказал Дэвидсон. — Этот человек может сломать всю структуру нашей обороны.
— И в особенности фирму «Юнифордж», — ядовито вставил Мэгуайр.
— Не без этого, — ответил президент фирмы, пытливо глядя на собеседника. — Меня заботят личные интересы. Как, впрочем, и тебя. Кто он такой, этот Чарлз Манчестер, чтобы ставить все с ног на голову!
— Я тебя понимаю, — Мэгуайр улыбнулся. — Думаю, сейчас нет смысла касаться морального аспекта: для нас обоих это — пройденный этап. Манчестер может завести нас бог весть куда, его позиция сулит неизвестность. Вот почему я считаю, что он на сто процентов неправ, если учесть, что конвент на носу…
— Я уже обдумывал, что можно сделать, да и ты, верно, тоже ломал над этим голову?
— Разумеется. Но сперва говори ты.
— Манчестера надо побить. Еще вчера это казалось гиблым делом, но теперь у нас есть шанс, если только мы не наляпаем ошибок. Причем от тебя зависит гораздо больше, чем от меня. Здесь тридцать три моих делегата, и все они проголосуют за Робертса, по этого мало, Марк. Самое большее, что я смогу наскрести — это полсотни голосов. На республиканском съезде пятьдесят делегатов — почти ничего, сам знаешь.
— Стало быть, вкалывать придется мне?
Мэгуайр кивнул.
— Твоя правда, Гас, — согласился ракетный магнат. — От профсоюзов на республиканском съезде толку что от козла молока. Другое дело — большой бизнес. Бьюсь об заклад, что один только проект «Дафна» сулит деньги трем, если не четырем сотням делегатов. Так или иначе, но многие хотели погреть руки на
