– Надо же!.. – пробормотал он себе под нос, – а я даже подходить к нему боялся!.. А надо-то было всего-навсего поводить над ним руками!..
Он повернулся ко мне и со своей неизменной улыбкой поинтересовался:
– Слушай, как тебе такая штука удалась?! Просто руками поводил и все. У меня… – Тут он слегка сбился, словно сказал что-то… ненужное, а потом махнул рукой и продолжил, – …у меня колдовской палец есть, специально сделан, чтобы охранные заклинания с изгородей снимать, так он на этом плетне ничего сделать не мог!!
– Видимо, для твоего «пальца» это заклинанием было незнакомо. Оно и вправду, достаточно древнее. – Пожал я плечами.
Володьша еще раз оглянулся на плетень и снова посмотрел на меня:
– А трудно вот этому… – он поводил перед собой руками, копируя мои движения, – …научиться?!!
– Ну что ж в этом трудного?! – Усмехнулся я в ответ, – вот же у тебя прекрасно все получилось!.. Правда, надо еще знать, где это делать и какие слова при этом говорить, а то и руки могут по локоть отгореть, и самого скрючит, ни одна знахарка не поможет!
Володьша покивал с самым серьезным видом:
– Вот-вот, и я сразу сообразил, что ты много чего умеешь! Где только научился?!
– Да в университете! – ухмыльнулся Макаронина.
Я всегда чувствовал, что Юрка слегка завидует моему университетскому образованию, хотя сам он про себя еще в восьмом классе решил, что «верхнее образование» не для него.
А вот на Володьшу заявление старшего лейтенанта произвело совершенно неожиданное действие. Он удивленно разинул рот, а затем прошептал, с безмерным уважением глядя на меня:
– Так ты гуниверситет закончил?!!
Я посмотрел на ухмыляющегося Макаронина и молча кивнул.
– Это как же ты в такую даль забрался?!!
– В какую даль?.. – Опередил мой вопрос Юрка.
– Ну как же, – посмотрел на него Володьща, – гуниверситеты-то только у фрязинов да у гуннов имеются, а гунны-то во-о-о-н где живут!!
Тут он снова повернулся в мою сторону и неожиданно спросил:
– А у тебя и грамота есть?..
– Какая грамота?.. – Переспросил я, опередив на этот раз Юркую Макаронину.
– Грамота… ну, про то, что ты в гуниверситете учился!..
– Есть грамота… – усмехнулся я, – диплом называется только я ее дома оставил.
Володьша с сомнением посмотрел на меня и покачал головой:
– Зачем же ты ее оставил?.. Нешто думаешь тебе вот так все на слово поверят?..
– А я никому не собираюсь никаких слов давать! – Довольно резко ответил я, рассчитывая, что этим ответом закончу наконец разговор о моем образовании.
Повернувшись в сторону дома, я принялся рассматривать это строение, однако Володьша не собирался закруглять столь интересовавшую его тему:
– С такой-то грамотой ты вполне мог поступить в книжню к самому Змею Горынычу!!
– Да не собираюсь я ни к какому Змею Горынычу поступать!!! – Рявкнул я в раздражении так, что Володьша в испуге присел, но тем не менее пробормотал:
– Ну чего ты так орешь?.. Я ж как лучше хотел подсказать…
Я в сердцах плюнул и двинулся в сторону дома. Ребята молча потопали за мной.
Мы были шагах наверное в десяти от фасада дома, когда среднее окошко вдруг распахнулось и оттуда раздался высокий с подвизгиванием женский голос:
– Это штой-то вы там по чужому двору шастаете?!! Это штой-то вы там вынюхиваете-разыскиваете?!!
Я повернулся к Володьше чтобы спросить, кто это верещит таким противным голосом, и увидел, что на физиономии нашего проводника расцвела совершенно дурацкая, донельзя масляная улыбочка, что глазки его также замаслились до такой степени, что ничего вокруг не видят, а залоснившиеся губы тихо пришептывают:
– Никак сама Василисушка нас окликает… Голосок-то какой чудесный!..
Пока Володьша наслаждался переливами «чудесного голоска», а я с удивлением наблюдал за метаморфозами происходившими с Володьшей, наш старший лейтенант сохранял бодрый деловой настрой. Шагнув вперед, Макаронин громко и очень официально произнес:
– Вы, гражданочка, вместо того чтобы в окошко орать всякие слова непотребные, выйдете и объясните, на каком основании накладываете на свой плетень всякие опасные для жизни окружающих наговоры?!!
– Наш плетень!.. – Раздался в ответ все тот же повизгивающий голос. – Чего хотим, то и накладываем!!
– Да?!! – Немедленно возмутился Макаронин. – А если вам в голову придет на своем плетне гранаты развесить или мины под него заложить?!
– Развесим и заложим!!! – Мгновенно и безапелляционно заявил женский голос.
Да!!! – Вновь возмутился старший лейтенант. – А если кто-нибудь на них подорвется?!!
– Чего сделает?!! – Переспросила хозяйка дома с нескрываемым негодованием.
– Чего-чего!.. – передразнил ее Юрик. – Подорвется!!!
– Ага!! Как же!! – С непередаваемым сарказмом ответила девица. – Да пусть он только попробует… это… сделать, что ты сказал!! Да матушка ему за это все ноги-руки поотрывает!!
Вот тут Макаронин растерялся! Повернувшись в нашу сторону и посмотрев на Володьшу обалделым взглядом, он возмущенно поинтересовался:
– Слушай, эта твоя… Василисушка… она что – вообще?!!
– Не-е-е… – не переставая блаженно улыбаться, покачал головой Егоршин сын, – она… в общем…
Макаронин понял, что его… не понимают и попробовал пояснить:
– Да нет! Я спрашиваю, у этой твоей знакомой что – вообще крышу снесло?!!
– Ну, почему?.. – Удивился Володьша. – У нее крыша на месте… – И бегло оглядев стоявший перед нами дом, добавил, – И крыльцо на месте, и окна!..
Тут я понял, что ребята еще долго могут плутать в зарослях «оборотов речи» и вклинился в разговор с конкретным предложением:
– Слушай, Володьша, сын… этого… Егорши, может быть ты сам поговоришь со своей знакомой?..
Володьша сладко прижмурился и в голос пропел:
– Василисушка, выглянь на малую минуту, это я к тебе пришел!..
Из окна донеслось странное хрюканье, похожее на… смех, а затем раздался все тот же визгливый голосок:
– Да я вижу, что это ты пришел!.. И привел с собою еще двоих таких же… охламонов!!
– Василисушка!.. – Снова завел свою сладкую песенку Володьша, но на этот раз его грубо перебили:
– Так вот, как ты пришел, так можешь и убираться вместе со своими непутевыми дружками!!! А то я сейчас рассержусь и спущу маменькин охранный наговор, вот тогда вам сладенько будет!!!
По ее тону я сразу понял, что под словом «сладенько» молодая хозяйка подразумевает какую-то чудовищную гадость. Поэтому, не давая нашему проводнику снова открыть рот, торопливо попросил:
– Ты, хозяйка, только скажи – девушка мимо твоей усадьбы не пробегала? И мы сразу уйдем!..
Последовало довольно долгое молчание, а затем дверь тихо скрипнула, и на крылечке показалась… Василисушка!
Я удивленно взглянул на продолжавшего масляно улыбаться Володьшу и вдруг припомнил русскую народную пословицу насчет… любови, которая зла. Василисушка была вполне уже зрелой девицей удивительно маленького роста и удивительно пухленькой… Такой, знаете, про каких говорят, что у них щеки из-за спины видны! Темные живые глазки, просверкивающие в маленьких щелках, образованных щечками и надбровными дугами «красавицы» уставились в меня, словно изюмины из сдобной булки.
Я тоже присмотрелся к пассии Володьши, что-то в ее облике было явно не так!
Несколько секунд мы помолчали.
Наконец, внимательно меня осмотрев и, видимо, удовлетворившись этим осмотром, «красавица» вдруг задорно улыбнулась и громко спросила:
– А кто тебе эта девчонка?!
Ответить я не успел, поскольку в разговор немедленно вмешался старший лейтенант:
– Вы, гражданочка, не задавайте пустопорожних вопросов, а отвечайте по существу!! Пробегала мимо вашего плетня девушка, и если пробегала, то в какую сторону?!
Хозяйка бросила на представителя власти короткий недобрый взгляд, и снова посмотрела на меня. Еще несколько секунд мы разглядывали друг друга, затем она машинальным движением почесала живот и совсем уже собралась что-то сказать, но на этот раз ее перебил Володьша, запевший своим масленым тенорком:
