— Меня?
— Да, — ответила она. — В качестве расплаты за это я должна буду передать тебя Тиллмэйриасу в прямую собственность.
— С чего тебе это делать?
— Они предложили огромное количество шутси…
— Я знаю, что тебя это не волнует, — сказал он, перебивая её.
— Ты будешь жить, — сказала она странным тоном, на её лице отразилась отстранённая печаль.
— Если тебе небезразлично именно это, то оставь меня себе, и отмени бой сама, — сказал он ей.
— Не могу. Сделку заключили старейшины — они не позволят мне отменить бой самой по себе. Единственный вариант — это если Прэйсианы заплатят шутси.
— Сколько у них шутси?
— Больше, чем у всех остальных рощ вместе взятых, — заявила она.
Это был интересный факт. Он и не знал, что Прэйсианы заполучили настолько много влияния. В прошлом ему казалось, что четыре рощи были в примерно равном положении, в то время как Иллэниэлы были бедны. Теперь же она указывала на то, что Прэйсианы поднялись гораздо выше остальных. Что-то здесь не сходилось.
— Когда они так разбогатели?
— Пока ты сражался, — ответила Лираллианта. — За последние пять лет.
— Но ведь тогда моей хозяйкой уже была ты. На моих победах должна была заработать Рощи Иллэниэл. — Теперь он совсем запутался.
— Мы и заработали, — согласно кивнула она. — Но шутси выдаются не просто основываясь на том, кто победил. На матчи делается много ставок. Тиллмэйриас был мудр. Используя тебя, он удалял самых лучших соперников из других рощ, позволяя Прэйсианам в целом чаще побеждать в матчах. Он также мудро ставил в боях на тебя. Иллэниэлы разбогатели, но гораздо больше разбогатели Прэйсианы.
— И теперь он готов откупиться от всех просто ради того, чтобы получить меня?
Она снова кивнула:
— Ты мог бы вести лучшую жизнь
— Мои шансы на лучшую жизнь уже давно умерли. Я не смогу вынести мысли о том, что он получит надо мной власть, — прямо сказал Тирион.
Во взгляде Лираллианты почти читалась боль:
— Разве ты не хочешь жить?
— Только не так. Он хочет лишь использовать меня в свою пользу. Я скорее умру вам на забаву, чем помогу ему улучшить способы обучения рабов.
— Меня никогда не забавляла мысль о твоей смерти.
— Тогда чего ты хочешь? — вызывающе спросил он.
— Почему ты покинул дом? — ответила она вопросом на вопрос.
— Ну а это тут при чём?
Лицо Лираллианты приняло задумчивое выражение:
— С тех пор, как ты появился здесь, я многое узнала о твоей семье и о прежней жизни, однако ты всё это бросил. Почему ты ушёл?
Он коснулся своего ошейника.
Она покачала головой:
— Нет, в первый раз, до того, как нашёл меня. Почему ты ушёл?
Тирион нахмурился:
— Потому что я причинил бы им боль, если бы остался. Я ушёл, чтобы защитить их, защитить от меня.
— Даже если знал, что это причинит боль тебе самому? — спросила она.
— Конечно.
— Какая-то часть этого чувства повлияла на меня, — объяснила она. — Я не хочу видеть твою смерть, даже если это значит, что мне придётся тебя отдать.
— Хочешь сказать, ты заразилась человеческими чувствами? — недоверчиво сказал он. — В это трудно поверить.
Её аура всколыхнулась, из мягкой и рассеянной став вибрирующей гневной энергией:
— Быть может, ты в этом сомневаешься, а вот старейшины — нет. Если отошлю тебя прочь, то это может очистить мой рассудок.
Тирион был сбил с толку хаосом в ауре Лираллианты. В ней, похоже, кружились несколько эмоций, и это, в совокупности со странностью её слов, не позволяло ему легко её понять. Пыталась ли она спасти его жизнь, или убрать нежелательный отвлекающий элемент из своей собственной? В любом случае, он знал одно: оказаться во власти Тиллмэйриаса Прэйсиана он больше не желал никогда. Тирион сосредоточился на этом, и позволил гневу говорить вместо себя:
— Я не согласен на эту сделку, — прямо заявил он ей.
— Это не тебе решать… — едко ответила она. Секунду спустя она добавила: — … баратт.
Его ноздри раздулись, и Тирион ощутил, как у него закипела кровь:
— Решай как хочешь — если отдашь меня Тиллмэйриасу, то мира вам не видать. Я не буду идти у вас на поводу. Я буду убивать каждого человека, которого он пошлёт, чтобы отдавать мне приказы или даже кормить меня. И буду продолжать убивать, пока он не пошлёт достаточно надзирателей, чтобы меня прикончить. Я умру в течение дня, и постараюсь причинить как можно больше урона, прежде чем погибну.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Её глаза сузились:
— Думаешь, ты сможешь так легко ослушаться его? Он не позволит тебе легко умереть. Веди себя примерно, и будешь жить хорошо. Не выбрасывай эту возможность на ветер. — В её реакции был гнев и что-то ещё. Страх?
«С чего ей бояться? Она боится за себя… или за меня? Я ей не угрожал», — подумал он.
Однако она заставила его задуматься. Её слова были точны. Если он восстанет, и даже если убьёт полдюжины надзирателей, Тиллмэйриас его не казнит. Он пленит Тириона, а затем придёт время «переобучения». Сколько бы времени на это ни потребовалось, он сломает волю своего нового питомца. Тирион ощутил, как от мысли о наказании Тиллмэйриаса у него мурашки побежали по коже. На его лбу проступил холодный пот, и он почувствовал почти неконтролируемое стремление спрятаться.
В этот миг он принял решение. Шагнув вправо, он подошёл к Лираллианте слева, и схватил её за волосы левой рукой, одновременно поднимая правую, когда Ши'Хар отдёрнула голову. Он остановился за миг до того, как призванный им силовой клинок достиг нежной кожи на её шее.
— Решать тебе. Попробуешь меня продать, и я отрублю тебе голову.
Она уставилась на него краем глаза:
— Моя смерть этого не предотвратит. Она также не позволит тебе заработать смерть, которую ты, похоже, желаешь. — Её аура дёрнулась, когда она подумала об использовании своего эйсара.
Он крепче сжал её волосы:
— Не смей. Я могу убить тебя во мгновение ока. — Из своих неоднократных наблюдений он знал, что даже самым быстрым заклинательным плетениям требовалось минимум полсекунды, чтобы начать работать, и он был слишком сильным, чтобы она могла вырваться из его хватки, внезапно атаковав сырой магией.
— Ты действительно предпочтёшь умереть, чем принять его предложение? — спросила она. В ней не было страха, лишь любопытство.
— Да.
— Тогда я откажу ему, — внезапно сказала она. — Отпусти меня.
От человека такой ответ, данный под давлением, был бы весьма сомнителен. В устах же Ши'Хар это было простое утверждение честного намерения. Тириону никогда не удавалось уличить Ши'Хар во лжи, даже Тиллмэйриаса. Он отпустил её, и отступил, хотя его тело и встало в защитную стойку.
Она выгнула бровь:
— Ты боишься ответных действий? — Она не утруждала себя возведением каких-либо защит, что заставило Тириона почувствовать себя слегка глупо.
— Большая часть моей учёбы среди Ши'Хар основывалась на страхе, — ответил он.
Эти слова всё же вызвали у неё реакцию, хоть она и промолчала. Вместо этого она уставилась на него с чем-то вроде жалости во взгляде.
— Я поговорю с Тиллмэйриасом. Сделка неприемлема, — сказала она чуть погодя, отворачиваясь от него.
— Ты поставишь на мой бой? — внезапно спросил он.
— Я не планировала этого делать. Немногие готовы делать ставки при таких неравных шансах.
— Поставь на меня всё, что сможешь, — сказал он ей.
— Почему?
— Потому что я собираюсь победить.
Глава 48
Тиллмэйриас не вернулся, что Тириона вполне устраивало.
Дни он проводил, упражняясь в эроллис, изучая примеры созданного для него Лираллиантой заклинательного плетения, и пытаясь найти какой-то способ сделать что-то подобное самому, или хотя бы найти способ обойти это, казалось бы, громадное преимущество будущего противника.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
До его матча на арене оставалось лишь одиннадцать дней, когда он начал пытаться воссоздать маленькие части сплетённого из заклинаний навеса над своей платформой. Он не мог создать ничего столь же тонкого и изысканного, но был способен создавать те же формы в более крупном масштабе. Большая часть его усилий ушла впустую. Он мог создавать в воздухе светящиеся шестиугольники, вместе с их внутренними символами, но как только он перенаправлял свой эйсар на что-то иное, они начинали таять.
