подходы к городу не успеем. А то вот бы был сюрприз немцам.
— На тщательное минирование времени точно не хватит, но кое-что сделать, наверное, можно? — спросил Селиванов.
— Гм, кое-что — да, сделаем им фейерверк.
— Вот и делайте. Пусть враг обломает зубы, думая, что ему так просто всё даётся.
— Согласен. Дам задание сапёрам. А сам сейчас же займусь сбором необходимого. Эх, нам бы ещё пяток-другой лошадей, да с телегами. Вот тогда бы мы смогли бы, точно сумели вместить всё необходимое для столь большого количества бойцов.
— А ещё бы и время поболее не помешало бы, — вздохнул комдив.
И он как в воду глядел.
В дверь постучали, и после разрешения в неё заглянул один из разведчиков Лосева.
— Товарищ подполковник, разрешите обратиться к товарищу майору.
— Разрешаю, — сказал Селиванов.
— Товарищ майор, вы просили срочно докладывать, если будет что-то по изменению обстановки.
— Слушаю, — сказал Лосев.
— Товарищ майор, со стороны Чудова к нам движется огромная колонна техники, в том числе и танков. Кроме этого, с крыш самых высоких зданий Новска удалось разглядеть подход большого числа бронетехники противника к Троекуровску. Сейчас вся окраина этого города, кишит противником. Он вот-вот начнёт наступление.
В коридоре раздался крик:
— Толик, передай командиру, что немцы из Троекуровска начали выдвигаться!
Говорящий Толик на секунду отвернулся, затем вновь к нам повернулся и сказал:
— Вы слышали, товарищи командиры? Наблюдатель говорит…
— Мы слышали. Свободен! — сказал Лосев вскочив.
— Майор, мухой давай к западной линии обороны и передай, чтобы немедленно уходили оттуда в центр города, а далее в лесопосадку, что на юго-западе, — скомандовал комдив. — После этого сам отступай со своими туда же. И когда передашь приказ, всем встреченным тобой красноармейцам дублируй его и говори им, чтобы они тоже передавали его тем, кого встретят: все в лесопосадку, а оттуда в лес! Он там большой и достаточно пустой. Углубимся в него, а затем повернём на юго-восток. Но это потом, вначале нам надо до леса добраться. Всё, товарищи командиры, выполняйте приказ, организовывайте эвакуацию!
Я тоже не стал медлить, а, вскочив, выбежал в коридор.
Воронцов проследовал за мной и сразу же стал давать указания:
«Немедленная эвакуация! С собой брать только оружие, боезапас, медикаменты и воду. Мой приказ дублировать всем встречным!».
Я же побежал в перевязочную.
Клубничка нашлась там. Выглядела девушка хоть и лучше, чем накануне, но всё-таки была бледна.
Не стал тянуть резину, а сразу же выпалил:
— Алёна, дело срочное! Немедленно выводи на улицу всех больных, сейчас туда две телеги пригонят. И ты, вместе с Анной Ивановной и другими медработниками, направляйтесь в лес, что в западной части. Туда целая цепь наших бойцов потянется, вот и вы бегите вместе с ними. Через минуту вы все туда должны уйти. Немцы начали наступление, поэтому времени нет! Бегите!
— Алёша, но медикаменты…
— Хрен с ними, с медикаментами! Хватайте самое главное и бегом из города. Если вы, мы погибнем, то все эти медикаменты нам точно не понадобятся. А вы не должны погибать! Понимаешь? Не должны! И ты не должна… Ты должна жить! Понимаешь? Жить! Так что, нет времени ни на что другое. Через десять-пятнадцать минут тут будет хозяйничать враг. Не на окраине города, а тут — на площади возле школы!
Поняв, что девушка в шоке и сейчас адекватно воспринимать реальность не может, я принудительно вывел её в коридор. Тут тоже была суета. Воронцов объяснял что-то начмеду, и та давала указания медсёстрам, подкрепляя их жестами здоровой рукой.
Суета вокруг творилась невообразимая. Все бегали туда-сюда, при этом что-то у кого-то спрашивая и переругиваясь. Все были на нервах. Я тоже был на нервяке, хотя и держался.
Перед тем как расстаться с Алёной, хотел было ей что-то ещё сказать на прощание, может быть, даже в щёчку поцеловать, но её заприметила Предигер и позвала к себе.
— Береги себя, Алёшенька, — только и успела пискнуть на прощание Клубничка и побежала к начальнице.
— Ты тоже, — крикнул я ей вслед.
Увидел, что из палаты, ковыляя и опираясь на палку, вышел Горшков.
— Эвакуация? — спросил он, глядя на суету.
— Да, товарищ младший лейтенант НКВД. Срочная. Немцы идут к нам, — пояснил я и, взяв его под локоть, сказал: — Пошли на улицу, помогу выйти. Туда сейчас телеги подъедут.
— Давай, — не стал отказываться тот.
Перед тем, как его вести, схватил из его палаты два одеяла, что лежали на кровати, накинул ему на плечи и повёл на выход.
— Пригодится.
По дороге решил воспользоваться случаем и в двух словах узнать об интересующем меня вопросе.
— Слушай, товарищ Горшков, а скажи: Зорькин куда делся? Вы его к стенке прислонить успели? Или его немцы освободили?
— Не успели, — то ли от боли в ноге, то ли от сожаления, что не расстреляли предателя, проскрежетал зубами мамлей. Впрочем, из-за чего конкретно он был так расстроен, выяснилось почти сразу. — Эта тварь и садист был освобождён противником. Сейчас, наверное, сбежал куда-то вместе с ними, как крыса. Но будем надеяться, что наши ребята его сумели кончить.
— Садист? — зацепившись за слово, удивился я.
— Конечно садист. Это он нас в подвале пытал, сволочь. Самолично, не брезговал.
— Ничего себе, а с виду простак простаком — обычный парень.
— Обычный парень, — передразнил меня Горшков, сплюнув на пол. — Не обычный он. С немцами на немецком общался и приказы им отдавал. А они беспрекословно их выполняли.
— Ничего себе…
— Вот тебе и ничего… Он офицер немецкой разведки.
— Не может быть, — обалдел я, что даже остановился от изумления.
— Точно, офицер, — повторил мамлей и
