— Вот, пожалуйста — в прошлом месяце на оплату счетов ушло тридцать две тысячи двести пятьдесят восемь долларов и тридцать девять центов. В позапрошлом месяце было чуть больше тридцати тысяч — и это вполне обычно.
Майло встал, обошел стол и стал смотреть на экран. Энгер хотел было закрыть от него экран рукой — совсем как отличник, загораживающий свою контрольную. Но Майло смотрел на экран через его голову и уже записывал, так что банкир опустил руку.
— Как видите, — продолжал он, — семья живет сравнительно просто. Большая часть бюджета идет на зарплату обслуживающему персоналу, расходы по содержанию дома, страховые премии.
— Никаких закладных?
— Никаких. Артур купил пляжный домик за наличные и жил в нем, пока строил большой дом.
— А налоги?
— Деньги для уплаты налогов идут с отдельного счета. Если вы будете настаивать, я вызову этот файл, но из него вы ничего не узнаете.
— Уважьте меня, — сказал Майло.
Энгер потер подбородок и отстучал строку. Компьютер ответил переваривающими звуками. Энгер опять потер подбородок, и я заметил, что кожа у него вдоль челюсти слегка раздражена. Перед приездом сюда он побрился.
— Вот, — произнес он, когда экран вспыхнул янтарным светом. — Сумма федеральных налогов и налогов штата за прошлый год составила чуть меньше миллиона долларов.
— Значит, остается от двух с половиной до четырех миллионов долларов.
— Приблизительно.
— Куда они идут?
— Мы их реинвестируем.
— Акции и боны?
Энгер кивнул.
— Миссис Рэмп берет какую-то наличность для своих нужд?
— Ее персональное содержание составляет десять тысяч долларов в месяц.
— Содержание?
— Так установил Артур.
— А ей разрешается брать больше?
— Все деньги принадлежат ей, мистер Стерджис. Она может брать, сколько захочет.
— И она это делает?
— Что «это»?
— Берет ли больше десяти тысяч.
— Нет.
— А расходы Мелиссы?
— Они покрываются из особого трастового фонда.
— Значит, речь идет о ста двадцати тысячах в год. За сколько лет?
— С тех пор, как умер Артур.
Я сказал:
— Он умер незадолго до рождения Мелиссы. Получается чуть больше восемнадцати лет.
— Восемнадцать умножить на двенадцать будет сколько? — размышлял Майло. — Около двухсот месяцев...
— Двести шестнадцать, — задумчиво уточнил Энгер.
— И на десять — это получается больше двух миллионов долларов. Если миссис Рэмп положила эти деньги в другой банк на проценты, то сумма могла удвоиться, верно?
— У нее не было причины так поступать, — сказал Энгер.
— Тогда где же эти деньги?
— А почему вы думаете, что они где-то есть, мистер Стерджис? Вероятно, она истратила их — на личные вещи.
— Два миллиона с хвостиком на личные вещи?
— Уверяю вас, мистер Стерджис, что десять тысяч долларов в месяц для женщины ее положения вряд ли заслуживают упоминания.
Майло сказал:
— Наверно, вы правы.
Энгер улыбнулся.
— Очень легко дать себя ошеломить всем этим нулям.
Но поверьте, эти деньги незначительны и кончаются быстро. У меня есть клиентки, тратящие больше на одно меховое манто. А теперь могу я еще чем-нибудь быть вам полезен, мистер Стерджис?
— Есть ли у мистера и миссис Рэмп какие-нибудь общие счета в банке?
— Нет.
— Мистер Рэмп тоже держит свои финансы у вас?
— Да, но я предпочел бы, чтобы вы обсуждали его финансы непосредственно с ним.
— Конечно, — согласился Майло. — А теперь перейдем к номерам кредитных карточек.
Пальцы Энгера заплясали по клавиатуре. Машина заурчала. Потом мигнула.
— Имеются три карточки. «Америкэн экспресс», «Виза» и «Мастер-Кард». — Он показал. — А вот их номера. Под каждым обозначены суммы кредита и общие суммы покупок за текущий финансовый год.
— Это все? — спросил Майло, записывая цифры.
— Это все, мистер Стерджис.
Майло закончил списывать данные.
— В общей сложности по трем кредитным карточкам она имеет около пятидесяти тысяч кредита в месяц.
— Сорок восемь тысяч пятьсот пятьдесят пять.
— Никаких покупок по карточке «Америкэн экспресс» — да и по другим не густо. Похоже, она почти совсем ничего не покупает.
— Нет необходимости, — сказал Энгер. — Мы все берем на себя.
— Немного напоминает жизнь ребенка.
— Простите?
— То, как она живет. Словно маленький ребенок. Получает карманные деньги, обо всех ее нуждах заботятся другие, никаких хлопот, никаких неприятностей.
Энгер скрючил пальцы руки над клавиатурой.
— Конечно, очень забавно высмеивать богатых, мистер Стерджис, но я заметил, что и вы неравнодушны к материальным забавам.
— Правда?
— Ваш "порше ". Вы выбрали эту машину из-за того, что она для вас значит.
— Ах, это, — сказал Майло, вставая. — Я ее взял во временное пользование. Мой обычный транспорт гораздо менее выразителен.
— В самом деле?
Майло взглянул на меня.
— Скажи ему.
— Он ездит на мопеде, — изрек я. — Удобнее вести наблюдение.
— Кроме тех случаев, когда идет дождь. Тогда я беру с собой зонт.
* * *
Когда мы опять уже ехали в «порше», он сказал:
— Похоже, крошка Мелисса ошибалась относительно намерений отчима.
— Истинная любовь? Но они почему-то не спят вместе.
Он пожал плечами.
— Может, Рэмп любит ее за душевную чистоту.
— Или собирается в один прекрасный день оспорить брачный контракт.
— Ну и подозрительный же ты тип, — усмехнулся он. — Между тем, придется поломать голову над этими карманными деньгами.
— Два миллиона? — сказал я. — Так, мелочишка на сладости. Не давайте нескольким нулям ошеломить вас, мистер Стерджис.
— Боже меня упаси.
Он вернулся на бульвар Кэткарта и ехал не спеша.
— Самое интересное, он в чем-то прав. Такой доход, как у нее — сто двадцать тысяч в год, — действительно мог показаться мелочью. Если она его потратила. Но я был у нее в комнате и не видел там ничего, что стоило бы таких денег. Книги, журналы и домашний спортзал никак не стоят ста двадцати кусков в год — черт возьми, у нее нет даже видеомагнитофона. Деньги идут на лечение, но она лечится только последний год. И если она тайно не занимается какой-нибудь благотворительностью, то за восемнадцать лет непотраченное содержание должно составить весьма приличную сумму. По чьим угодно меркам. Может, надо было прощупать ее матрас.
— Не исключено, что на эти деньги и были куплены эстампы Кассатт — и один и другой.
— Возможно, — согласился он. — Но все равно остается очень много. И если она действительно положила деньги в какой-то другой банк, то нам придется во что бы то ни стало отыскать их как можно скорее.
— Как она могла иметь дело с другим банком, не выходя из дома?
— Ну, ради таких денег многие банки не поленились бы прийти к ней сами.
— Но ни Рэмп, ни Мелисса не упоминали ни о каких визитах банкиров.
— Верно. Так что, возможно, она просто припрятала их. На черный день. И может быть, этот черный день наступил, и в эту самую минуту они зажаты у нее в потном кулачке.
Я задумался над этим.
— Ну, как это тебе? — спросил Майло.
— Богатая леди везет в «роллсе» мегабаксы. Это читается как «жертва».
Он кивнул.
— На ста языках, чтобы мне сгореть.
* * *
Мы поехали обратно в Сассекс-Ноул за моей машиной. Ворота были закрыты, но два расположенных над ними прожектора были включены. Добро пожаловать домой, так сказать. Потуга на оптимизм, казавшаяся жалкой в тишине предрассветных часов.
— Черт с ней, с машиной, — сказал я. — Заберу ее завтра.
Не говоря ни слова, Майло развернулся в обратную сторону и поехал назад, к бульвару Кэткарта, набирая скорость и просто блестяще управляясь с «поршем». Мы мчались в западном, калифорнийском направлении и буквально за считанные секунды повернули на Арройо-Секо. Потом оказались на автостраде, пустынной и темной под порывами ветра.
Но Майло все равно продолжал поиск, смотря то в одну сторону, то в другую, то в зеркало заднего обзора. И лишь когда мы доехали до развязки, откуда можно было попасть в центр города, он увеличил громкость на сканере и стал слушать, какие беды сочли возможным причинить друг другу люди на рассвете нового дня.
19
Когда я добрался до дому, мое возбуждение еще не улеглось. Я спустился к пруду и обнаружил там гроздья икры, упорно цеплявшиеся за растения у кромки воды. Ободренный этим, я вернулся в дом и сел писать. Через пятнадцать минут стал клевать носом и едва успел раздеться до того, как свалился в постель.
Я проснулся без двадцати семь утра в пятницу и час спустя позвонил Мелиссе.
— А, это вы, — разочарованно сказала она. — Я уже говорила с мистером Стерджисом. Ничего нового.
— Очень жаль.
— Я сделала точно так, как он сказал, доктор Делавэр. Обзвонила все авиакомпании во всех аэропортах — даже в Сан-Франциско и Сан-Хосе, которые он не упоминал. Потому что она ведь могла поехать и на север, правда? Потом я позвонила в каждую гостиницу и мотель, которые перечислены на Желтых страницах, но нигде и ни у кого нет сведений о ее регистрации. Я думаю, мистер Стерджис начинает приходить к выводу, что дело может быть серьезным.
