но потребовали сдать две трети улова, остальное милостиво оставляли нам. Сдавали прямо в селе на берегу Азова, недалеко было возить от лагеря на берегу.
Так что станичникам в итоге оставалось не так и много, но рады были и тому, что есть. Улов привезли на телегах в бочках, часть продавали в соседние деревни или расплачивались рыбой за работу, такой оплатой многие были довольны. В реке Кубань рыба тоже была, но мелкая, не такая, как в Азове.
Успокоив своих, я подождал, когда накроют стол, и мы позавтракали. Ух, яичница была шикарная. Запивая её холодным, из погреба, молоком, я сказал:
– Не стоит грустить о бате, может, он жив и в плену? У меня есть возможность побывать в тылу у немцев. Они на такого мальца, как я, и внимания не обратят. Поищу батю.
– Не пущу! – раздался крик матушки.
Терять ещё и меня она категорически не хотела, но с большим трудом мне всё же удалось её уговорить.
Потом я пошёл спать, всё-таки сутки на ногах. А матушка тем временем вызвала помощниц и занялась привезёнными мной припасами. Три бочки рыбы уходили колхозу, их перевезут в подземное хранилище, остальные три бочки спустили к нам в погреб. Мешки с сухофруктами также поделили пополам. Хотя сухофрукты здесь не редкость: у самих и виноград есть, и абрикосовые деревья, варенье варили, сушили. Но всё равно пригодится.
Когда стемнело, я незаметно покинул дом и вскоре, взлетев с вод Кубани, полетел на гидросамолёте к Одессе. Последнее письмо от бати было оттуда, там же находился и Георгий. А вот Айболит где-то в районе Умани и, скорее всего, в окружении или в плену. В те места я тоже загляну и поищу его. Раису нужно успокоить, нельзя в её положении такие негативные эмоции испытывать.
Я пересёк Азов, а потом земли в районе Мелитополя. Здесь даже ночью шли бои, явно производилась перегруппировка войск, по ночным дорогам двигалось много транспорта. Приводнился я в районе Николаева, уже оккупированного немцами. Обслужил и заправил самолёт (а вдруг срочно потребуется) и убрал его в Хранилище.
Потом достал моторный катер и направился к берегу. Этот морской крытый катер весом полторы тонны я подобрал в Данциге. Неплохой новый аппарат, годился для таких дел. Не скоростной, но зато дальность высокая: семьсот морских миль с полным баком, а это о-го-го, поверьте мне. Помимо него у меня имелись обычная морская шлюпка с вёслами и парусный ялик. Подобрал на все случаи жизни, хотя и постараюсь держаться подальше от морей-океанов: неприятный был опыт, как-то не хочется больше так погибать.
Высадился я уже с шлюпки: подводить катер к каменистому берегу не стоит, а шлюпка такое вполне выдержит. На берегу я отбежал подальше, проделав часть пути на велосипеде, и устроился на днёвку в кустарнике на опушке редкой рощи. Необходимо было выспаться.
Проснулся я сам – выспался. Время было три часа дня. У Одессы шли бои, она в осаде, и я направился в Николаев. Там взял двух офицеров и пообщался с ними, кончив их после по-тихому. Они вывели меня на полковника, с которым я также побеседовал и получил от него информацию о том, где располагался общий архив по пленным.
Вообще, неразбериха вокруг стояла ещё та. Здесь были и румыны, а у них свои списки. В станице я своё знание языков не демонстрировал, но на немецком говорил отлично, а вот румынского не знал. Архив я вскрыл и две ночи потратил на его изучение, уж очень много было материала. Нашёл в списках старшего братца, там же была пометка о том, где его содержат.
А вот про отца я информации не нашёл, но в списках погибших его тоже не было. Разве что отметили как одного из неизвестных. Ладно, сначала братца освобожу, потом продолжу по отцу работать. Айболитом займусь напоследок, нужно будет к Умани перебираться, там пленными другой штаб занимается.
Из архива я забрал карту с координатами всех лагерей для военнопленных, а их хватало, от малых до крупных. Комфронта Тюленев вообще ни на что не способен, только губить войска. Остаток ночи позволил мне на «шторьхе» добраться до места, где находился нужный мне лагерь для военнопленных. Кстати, в немецком тылу я пользовался немецкими самолётами, а в нашем – нашими: зенитчики по звуку определяли, кто летит, вот я и перестраховывался.
Совершив посадку неподалёку, я обслужил машину, нашёл место для отдыха на дне глубокого оврага и вскоре уснул. Нужно набраться сил. Когда освобожу брата, посещу румын, покопаюсь в их архивах, поищу по спискам отца.
Проснулся я оттого, что меня потрясли за плечо. Открыл глаза. Не немцы, форма наша. И явно не окруженцы, скорее всего, разведывательная или диверсионная группа. Камуфляжа нет, в красноармейской форме, трое в морской, с пилотками. Хорошо вооружены, большие мешки за спиной. Некоторые тяжело дышали и были в мокрых гимнастёрках, хотя имели телогрейки, притороченные к мешкам.
Всего я насчитал двадцать шесть человек. Для самолёта многовато, значит, морем высадились. Это странно, до побережья километров восемьдесят. Неужели такой марш-бросок выдали? А парни ничего, на вид крепкие, вполне могли.
Будил меня один, в военно-морской форме, кажется мичман, если звания не путаю. (Я пролистал мельком книжицу, но не запоминал, поэтому не уверен.)
– Привет, малой, – сказал командир. – Ты местный?
– Здрасьте. Нет, с Кубани. Рядом с Краснодаром живём, в станице.
– А тут чего делаешь? – удивился он.
– Батя тут воевал, пропал без вести, ищу его.
– Думаешь, найдёшь?
– Искал отца, а нашёл старшего брата. Он тоже в плену, служил в бомбардировочном полку, в БАО, шофёром. Лагерь тут, в двух километрах, хочу вытащить его. Потом батю искать буду. А потом ещё шурина, он медик, в медсанбате служил, под Уманью в котёл попал. Его напоследок.
– Любопытно, – пробормотал морской командир и тут же тряхнул головой и уточнил: – Погоди, а как ты брата нашёл? Что, вот так и сказали, что он тут?
У меня были причины рассказать ему хотя бы часть правды. Ну, выведу я брата и доставлю на нашу территорию, а как он это объяснит? Брат спас? Да ему мигом белыми нитками пришьют дело о том, что он продался врагу и на него работает. А если эта группа мне поможет, будет совсем другое дело.
Поэтому я и ответил на вопрос командира:
– Так у немцев выяснил. На немецком я неплохо говорю. Вот у одного спросил, у второго…
– И рассказали? – спросил здоровый боец со старшинской «пилой» в петлицах и ручным
