Он резко выпрямился во весь свой громадный рост, вытянул вперед огромные руки, и голубой шар колдовского огня над столом размером с футбольный мяч мгновенно вырос до почти двухметрового диаметра, а секунду спустя со страшным шипением метнулся ко мне. Я успел усилить зеркальную защиту и отразил смертоносный сгусток вправо – на сидевших за столом троих колдунов. Чудовищный огонь прошел сквозь них (плоть испарилась за долю секунды, и на пол упали лишь обуглившиеся кости всей тройки) и, ударившись в перегородку, мгновенно прожег стену. Магическим зрением я различил в дальнем углу, слева от своего противника, большую колдовскую полость с температурой близкой к абсолютному нулю – Харнук в своей технике использовал перераспределение энергии… Я надвинул этот замкнутый объем невероятного холода на вскочивших из-за стола трех остальных колдунов. Раздался протяжный сухой треск, фигуры отступников замерли, мгновенно покрывшись инеем, постояли несколько секунд, а потом с грохотом рухнули на пол и раскололись на куски. Тем временем, дом занялся всерьез – страшный огонь, пролетев сквозь все перегородки и капитальную стену, поджег все, что могло гореть…
– Попробуй устоять, Венатор! – вновь прорычал Харнук, отступив от вспыхнувшего стола.
Пламя набирало силу прямо на глазах, и теперь мы оба неподвижно и молча стояли, концентрируясь лишь на магической защите. В зале загорелся потолок, а через минуту пришла очередь и толстых плах на полу – все помещение стало затягивать густым дымом и дышать здесь стало нечем. Мне все еще хватало воздуха под тройным куполом зеркальной защиты, а мой противник уже изнемогал – он не обеспечил себе достаточный объем под магическим полем и теперь задыхался. Чувствуя близкое поражение, Харнук протянул ко мне громадные уродливые руки, шагнул вперед, наткнулся на стол и, потеряв равновесие, рухнул на почти прогоревшую столешницу, которая тут же проломилась под его тяжким телом. Оказавшись на полу среди пылающих обломков стола и уже горящих плах настила, он, уже лишившись защиты, глухо и страшно завыл, корчась во все усиливающимся огне. Отступив на шаг, я молча наблюдал, как у него загорелись волосы и борода, а потом вспыхнула одежда. Я мог и прикончить и спасти его, но не сделал ни того, ни другого – он сам решил собственную судьбу… Дождавшись, когда его объятое пламенем тело затихло и стало чернеть на глазах, я повернулся ко входу, выбил горящую дверь, прошел сквозь пылающий тамбур и оказался снаружи. Потом спокойно пересек весь двор – перепуганные монстры попрятались кто куда, распахнул тяжелую окованную железом калитку и вышел на улицу. Почти все обитатели деревни выбрались за ворота и молча провожали меня взглядами в ярком свете все усиливающегося пожара (помимо основного строения теперь занялись и многочисленные пристройки). Я чувствовал их ярость, ненависть и, конечно, страх, но никто не решился даже в мыслях заступить мне дорогу. Беспрепятственно добравшись до машины, я поднялся в кабину, запустил двигатель и покинул окрестности деревни темных колдунов.
XIII
Поставив машину на место, я откинулся на высокую спинку сиденья, закрыл глаза и несколько минут провел совершенно неподвижно, стараясь хоть частично восстановить силы – прошедший день выдался излишне беспокойным. А потом как-то отстранено подумал, что одержав победу над «темной семеркой» не стоит особенно обольщаться на свой счет – в джунглях существует правило: не страшен тот, кто кричит, страшен тот, кто молчит… Самые опасные мои враги, без сомнения, были и остаются в глубокой тени.
Выбравшись из кабины, я поднялся в салон и освободился от своего арсенала. Уже стянув сапоги, обратил внимание на сильный запах гари, идущий от одежды, и решил все немедленно бросить в стиральную машину. Прошел в одних носках по отдельному ходу прямо в свою башню, поднялся в спальню, разделся в ванной комнате, сунул всю одежду в бак автоматической стиральной машины и включил ее. Затем принял душ и тщательно вымыл голову, а потом, вытираясь большим махровым полотенцем, глянул на часы. Было около трех ночи – почти сутки я был на ногах и, немного прибодрившись после душа, почувствовал сильный голод. Надев свежую белую рубашку и белые брюки (теперь при любой возможности я отдавал предпочтение именно этому цвету), я босиком спустился на кухню. Остановился на пороге – здесь горел свет, а на обеденном диванчике пристроилась Маша (в самом углу), положив голову на мягкую спинку. Неслышно ступая, я прошел через кухню и тихо опустился на сиденье рядом со спящей девушкой. Прислушиваясь к ее ровному дыханию и осторожно поглядывая (мой прямой взгляд теперь мог потревожить и мертвого) на милое безмятежное лицо, я вдруг понял, что не смогу отказаться от этой девчонки… Однако я не был в восторге сделав такой (невольный) вывод – здесь я куда в большей степени, чем в своем прежнем земном мире, был воином-смертником, которому следовало избегать любых привязанностей, неизбежно приводящих к желанию сохранить жизнь, что сразу делало меня слабей… Маша чуть пошевелилась, глубоко вздохнула и приподняла голову.
– Это вы… – тихо проговорила она, придвинулась ближе и пристроила голову уже на моем плече.
Несколько минут мы сидели неподвижно, лишь рука девушки как-то сама собой оказалась в моей руке. Потом, проснувшись окончательно, Маша спохватилась:
– Вы, наверное, ужасно голодный!
– Наверное, – чуть улыбнулся я.
– А ведь я приготовила ужин! Сейчас разогрею… – поднимаясь, сказала она.
– Как наша подопечная? – спросил я, наблюдая за тем, как девушка ставит на конфорки блестящие кастрюли.
– Все в порядке, – сообщила Маша, устанавливая переключатели мощности на максимум. – Накормила, напоила и спать уложила. Все, что было на ней, мы постирали, и на завтра с одеждой проблем не будет… А вот объяснить, куда она попала прямо во время бомбежки ее маленького города в начале июля сорок первого года, я не смогла…
– Эта эпоха тотального материализма, – устало сказал я. – Нужно будет подобрать соответствующие видеоматериалы и в определенном порядке показать их девчонке.
– Здесь без вас уже не обойтись! – заметила девушка, возвращаясь к диванчику.
Несколько секунд она поколебалась, поглядывая на меня, а потом довольно решительно забралась мне на колени. Машинально я обнял ее за талию левой рукой, а правую положил на полное бедро девушки. Ощутив ладонью нежную гладкую кожу, я опустил глаза – ее юбка сбилась выше средины бедер, открыв верхний край чулок и белоснежные подвязки… Невольно вздохнув, я передвинул руку уже на ее колени… Маша, между тем, устроилась поудобней и, придерживаясь за мои плечи, несколько раз звонко поцеловала меня в щеки и шею…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
