Лейв с наслаждением увидел, как губы девушки чуть шевельнулись.
— Ты что-то хочешь сказать мне? Говори, но поспеши — скоро щипцы накалятся.
— Я хочу… — пряча надежду в глазах, слабо улыбнулась девчонка. — Хочу перед смертью отдаться тебе!
— Отдаться мне?! — Лейв неожиданно расхохотался. Он давно уже не интересовался девушками. — Отдаться, чтоб погубить меня? Не выйдет, ведьма!
Он отвернулся.
— Постой, князь! — в отчаянии воскликнула девушка. Князь? Лейв довольно обернулся.
— Я должна отдаться тебе, прежде чем умереть, — тихо произнесла Ладислава. — Об этом говорят линии на моей руке, как и то, что ты скоро станешь князем.
— Стану князем? — заинтересовался Копытная Лужа. — Говоришь, линии… Эй, отойдите-ка подальше, не толпитесь! Во-он туда, к лесу… Я сказал — к лесу! Ну вот, так-то лучше будет… Какие линии? На какой руке?
— На правой. Посмотри сам, князь.
Лейв завороженно освободил от пут правую руку девушки.
— Чего он там возится? — стоя у частокола, забеспокоился Ильман Карась. — Пойти посмотреть?
— Хозяин сказал — оставаться на месте, — хмуро ответил начальник стражи. — Значит, не нужно никому никуда ходить. Господин Лейв знает, что делает!
Между тем Лейв Копытная Лужа, склонившись над девушкой, внимательно рассматривал ее ладонь.
— Видишь глубокую линию? — тихо произнесла Ладислава. — Это линия власти. Она указывает на имя… Лейв.
— И в самом деле, похоже на мою руну, — обрадовался варяг. — И долго я буду властвовать?
— Об этом — на другой руке.
Лейв освободил и левую руку. Вгляделся…
— Смотри, смотри… — шептала пленница. — Смотри внимательней…
Обнаженная грудь ее тяжело вздымалась.
— Смотри…
Улучив момент, она неожиданно обхватила правой рукой горло варяга, левой вытащила из-за его пояса узкий кривой кинжал:
— А вот теперь поговорим дальше!
Стоящие у частокола воины почуяли в затянувшейся пытке что-то неладное. Рядом с головой Ладиславы со свистом воткнулась стрела.
— Они настолько хорошо стреляют, что не боятся попасть в тебя?
— Эй! — обернувшись, заорал Лейв, чувствуя горлом прикосновение холодного лезвия кинжала. — А ну, не стрелять! — Он скосил глаза: — Что ты хочешь?
— Для начала вели развязать девушек… И помни — линии на моих ладонях не врут, ты действительно станешь могучим князем, станешь… Если…
— Если? — яростным шепотом вопросил Лейв.
— Если я не убью тебя здесь, — просто ответила Ладислава. Каким-то внутренним чутьем она поняла, чем можно взять этого самонадеянного молодого варяга. Не только страхом за свою жизнь — хотя и это сыграло свою роль, — но и самой сильной страстью — страстью повелевать!
Варяг не любил женщин, любил только себя и со страшной силой желал власти. И вот неожиданно получил знак будущего. Князь! Повелитель! Власть! Теперь бы еще вырваться из лап этой коварной девки. Обещать ей всё, что угодно, а потом убить. И даже — ха-ха — принести наконец в жертву. Ведь она вряд ли выберется отсюда, не зная ни гати, ни окрестных лесов. Как и ее подружки, которые уже садились на лошадей.
— Скачите отсюда, скачите как можно быстрей! — крикнула им Ладислава.
Любима придержала коня:
— А ты?
— А я выкручусь. Скачите же, иначе мне будет трудней.
Топот копыт затих за деревьями. Любима обернулась — со стороны скрывшегося за лесом капища поднимался к небу густой столб черного дыма. Костер.
— Надо найти людей, — не сдерживая слез, тихо сказала Любима. — Других, не этих. Одни мы ничем не поможем.
— Да где ж их искать-то?
— А не надо их нигде искать, — раздался позади чей-то голос. Девушки обернулись. По узкой тропке меж деревьями и кустами прямо к ним шли двое — Ярил Зевота и молодой монах в темной хламиде — тот самый, что жил с друзьями-варягами на постоялом дворе отца Любимы Зверина.
— Скорей! — Не в силах выказать радость, Любима махнула рукой в сторону капища. — Там Ладислава. Скорей!
— Поняли. — Ярил и Никифор — Любима вспомнила: именно так звали монаха — переглянулись и велели девушкам идти прямо через болото, по гати. — Увидите там хижину.
— Но там же этот, Немил, а ты сам предупреждал, что… — начал Никифор.
— С утра он ушел охотиться… и, похоже, собрался навестить острог. Думаю, в хижине девы будут в безопасности, по крайней мере до утра… Шагайте осторожно, прямо на серый камень, он виден с болота.
— А вы?
— А мы попытаемся что-нибудь сделать.
— Мы спасем ее, спасем! — перебивая Никифора, яростно воскликнул Ярил и резко хлестнул лошадей сорванной веткой. — Скачите, запутывайте следы!
— Яриле! — запоздало крикнула им вслед Любима, и слабый крик ее растаял средь плотной пелены дождя и хмурых намокших деревьев. Однако Ярил услыхал, остановился… Кто-то кричал? Нет, показалось. Он поспешно нагнал Никифора.
— Я люблю тебя, Яриле, — не дождавшись ответа, тихо вымолвила Любима. — Люблю…
Пополнившийся воинами с ближайших селений отряд Хельги-ярла шел прямо к острогу. И ничто не было им помехой — ни дождь, ни лес, ни болота. Только позвякивали в ножнах мечи да шумели случайно задетые копьями ветви. Они шли, ступая в след друг другу, продвигались вперед стремительно и неудержимо. И даже не заметили, как вышли на обширную поляну, на которой, за деревьями, серели высокие стены.
— Острог, — обернувшись, пояснил проводник Авдей.
Хельги кивнул, и воины вытащили мечи.
— Что-то не слышно, чтоб там было много людей, — подозрительно оглядывая острог, произнес ярл. — Авдей!
— Понял тебя, — кивнул тот. — Схожу посмотрю.
Мощная фигура его растворилась в серой дождевой пелене, мелькнула в овраге и возникла уже перед самими воротами. Ворота не открыли — то был плохой знак, и Хельги жестом предупредил воинов, — возможно, вот уже сию минуту, сейчас, придется броситься в атаку. Ярл прикидывал — как. Часть воинов пройдет овражком, другие скрытно окружат острог со стороны леса, третьи нападут в лоб.
Затрещали кусты — вернулся Авдей.
— Там никого нет, ярл, — сообщил он, стряхивая с плаща воду. — Одни мои ублюдки. Охраннички, мать их…
— Вперед, — бросил ярл, и воины, разделясь на небольшие отряды, вышли из леса. Душа молодого викинга ликовала — приближалась битва, а нет ничего слаще для северных воинов, чем звон мечей, свист стрел да вопли раненых. Битва — одно это сладостное слово уже привело в веселое оживление Снорри. Ярл улыбнулся ему… И вдруг остановился. Спрятал меч в ножны.
В голове его возникла одна мысль. Возникла неизвестно откуда. Неизвестно… Неизвестно? Ярл усмехнулся, чувствуя в голове знакомый холод. Лучшее сражение — это несостоявшееся сражение. Такая мысль вряд ли хоть когда-нибудь могла посетить обычного викинга. Однако…
— Так ты говоришь, те парни не верят ни во что? — Хельги обернулся к Авдею.
— Почти ни во что, ярл. У них нет ни гордости, ни верности, ни чести. И один бог — алчность.
— Это хорошо… — Ярл обернулся к остальным: — Уберите мечи и очистите от грязи кольчуги.
— Что сделать, ярл?
— Что слышали. Исполняйте, и побыстрее.
Недоуменно переглядываясь, воины выполнили приказ.
— Снорри, ты по-прежнему — к лесу. И чтоб ни одна птица из острога не вылетела!
— Уж поверь, не вылетит, ярл! — захохотал Снорри. Похоже, ему доверили самое ответственное задание.
Хельги обернулся:
— Остальные — за мной. Строем.
Часовые на воротной башне острога были немало удивлены и испуганы появившимися из тумана воинами. Те шли ровным строем, звеня кольчугами и не предпринимая никаких попыток к нападению. По знаку ярла остановились у самых ворот. Дальше Хельги пошел один. На воротной башне уже толпилось человек семь — почти все.
— Киевский князь Хаскульд жалует вас серебром в счет будущей службы, — подойдя ближе, важно сообщил ярл. Будущие волхвы недоверчиво переглянулись.
— У нас другой князь, боярин.
— Князь Дирмунд заточен в башню по приказу Хаскульда, — отчеканил Хельги. — Я послан за предателем Лейвом. Ну и — предложить вам почетную службу.
— Но… мы не можем открыть ворота.
— А, так вы отказываетесь от серебра? — Ярл обернулся к воинам. — Они отказываются от серебра! — громко крикнул он. — Что ж, тем лучше. Эй, мы уходим. — Он посмотрел на башню и, повернувшись, медленно зашагал прочь.
На башне заволновались.
— Постой, боярин. А как же мы?
— А вы мне не нужны, — бросил через плечо ярл, с ликованием в душе услыхав, как заскрипели отворяющиеся ворота…
Хельги не обманул — каждый из лжеволхвов получил по куне. Как заверил их Ирландец — пока. Остальное — чуть позже.
— Все они там, в капище, — наперебой поведали получившие серебро парни. А самый хитрый протянул ярлу кусок березовой коры, испещренный буквицами.
